Энеида

540 Бились покуда враги, одолеть не в силах друг друга, Взмыла ввысь Аллекто, обещанье исполнив и кровью Павших в первом бою напоив ненасытную распрю, К своду крутому небес унеслась от земли Гесперийской, Гордо Юноне она, торжествуя победу, сказала: 545 "Вот тебе все: и война, и раздор, разделивший народы. Вновь попробуй теперь их связать союзом и дружбой, После того как гостей окропила я кровью латинской. Больше сделаю я, если воля твоя неизменна: Ближние все города подниму и, слухи посеяв, 550 Дух авзонийцев зажгу безумной к битвам любовью, Всех на подмогу пошлю, все поля покрою оружьем". Молвит Юнона в ответ: "Довольно страхов и козней, Повод есть для войны, и враги схватились вплотную, Случай вручил им мечи - но клинки уж отведали крови. 555 Пусть же такую они теперь отпразднуют свадьбу Славный Венеры сын и царь Латин вероломный. Но не дозволил Отец, повелитель великих Олимпа, Чтобы при свете дня ты носилась по небу вольно. Прочь уходи! Если нужны еще труды и усилья, 560 Справлюсь я и сама!" Так Сатурна дочь говорила. Фурия, крылья раскрыв, на которых змеи шипели, Верхний покинула мир, улетела в обитель Коцита. Есть в Италийской земле меж горами высокими место, Славится всюду оно, и молвой поминается часто 565 Имя Ампсанктских долин. Густолистым покрытые лесом Кручи с обеих сторон нависают здесь, и меж ними Речка, гремя по камням и клубясь воронками, мчится, Здесь зияет провал пещеры - в страшное царство Дита отверстая дверь; Ахеронта волной вредоносной 570 Выход этот пробит, чрез который эриния скрылась, Мерзкая всем, от себя избавив землю и небо.

Дочь Сатурна меж тем, завершая фурии дело, Пуще раздор разжигать принялась. Устремляется в город С поля рать пастухов и несет с собою убитых 575 Альмона тело, и труп изувеченный старца Галеза. Все взывают к богам и Латина в свидетели кличут, Тевкров в убийстве винят. Появляется Турн средь смятенья, Множит укорами страх: недаром призваны тевкры, Сам он отвергнут не зря - царь желает с кровью фригийской 580 Кровь свою слить. И пока по лесам в вакхическом буйстве Матери мчат без пути, увлекаемы славой Аматы, Их сыновья, собравшись толпой, к Маворсу взывают. Знаменьям всем вопреки, вопреки велениям рока, Требуют люди войны, извращая волю всевышних. 585 Царский дворец окружив, как на приступ, латиняне рвутся, Царь же незыблем и тверд, как утес в бушующем море, Словно в море утес, когда он средь растущего гула Всей громадой своей отражает бешеный натиск Воющих волн, а вокруг громыхают скалы и камни 590 В пене седой, и с боков отрываются травы морские. Но, уж не в силах сломить слепую волю сограждан (Все совершалось в тот миг по манию гневной Юноны), Царь, взывая к богам и к пустому небу, воскликнул: "Рок одолел нас, увы! За собой нас вихрь увлекает! 595 Сами заплатите вы своей святотатственной кровью, О злополучные! Ждет и тебя, о Турн, за нечестье Горькая казнь, и поздно богам принесешь ты обеты. Мне ж уготован покой, но, хоть гавань открыта для старца, Мирной кончины и я лишился". Вымолвив, смолк он 600 И, запершись во дворце, бразды правленья оставил.

Есть обычай один в Гесперийском Лации; прежде Свято его блюли города альбанцев, а ныне Рим державный блюдет, начиная Марсовы брани, Гетам ли он готовит войну и плачевную участь, 605 В грозный идет ли поход на гиркан, арабов иль индов, Шлет ли войска навстречу заре, чтоб значки легионов Римских отнять у парфян. Почитают все как святыню Двери двойные войны, перед Марсом яростным в страхе; На сто засовов они из железа и меди надежно 610 Заперты, и ни на миг не отходит бдительный Янус. Но коль в сенате отцы порешат, что война неизбежна, Консул тогда, облачен по-габински надетою тогой И квиринальским плащом, отворяет скрипучие створы, Граждан на битву зовет, и за ним идут они следом, 615 В хриплые трубы трубят, одобренье свое изъявляя. Должен был бы Латин, объявляя войну энеадам, Мрачную дверь отворить, соблюдая тот же обычай, Но погнушался отец совершить обряд ненавистный, Скрылся во мраке дворца, роковых не коснувшись запоров. 620 Тут слетела с небес царица богов и толкнула Створы своею рукой; неподатливый шип повернулся, Прочный сломался засов - и двери войны распахнулись.

Мирный и тихий досель, поднялся весь край Авзонийский. В пешем строю выходят одни, другие взметают 625 Пыль полетом коней, и каждый ищет оружье. Тот натирает свой щит и блестящие легкие стрелы Салом, а этот вострит топор на камне точильном, Радуют всех войсковые значки и трубные звуки. Звон наковален стоит в пяти городах: обновляют 630 Копья, доспехи, мечи в Крустумерии, в Тибуре гордом, В Ардее, в стенах Антемн башненосных и в мощной Атине. Тела прикрытье - щиты - плетут из ивовых прутьев, Полый куется шлем и надежный панцирь из меди, Мягкие гнутся листы серебра для блестящих поножей. 635 Больше ни серп не в чести, ни плуг: пропала к орудьям Мирным любовь; лишь наследственный меч накаляется в горне. Трубы ревут, идет по руке дощечка с паролем. Шлем со стены снимает один, другой запрягает Бьющих копытом коней, или верный меч надевает, 640 Или кольчугу, из трех золотых сплетенную нитей.

Настежь, богини, теперь отворите врата Геликона, Песнь о царях, что на бой поднялись, и о ратях начните, Песнь о мужах, что цвели в благодатной земле Италийской В давние эти века, о сраженьях, в стране запылавших. 645 Сами вы помните все и поведать можете, девы, Нам, до которых едва дуновенье молвы долетело.

Первым выстроил рать и на бой из Тирренского края Враг надменный богов, суровый вышел Мезенций. Юный сын его Лавз был рядом с ним; красотою 650 Только Турн, лаврентский герой, его превзошел бы. Лавз, укротитель коней и лесных зверей победитель, Тысячу вел за собой - но вотще! - мужей агиллинских; Был он достоин иметь не такого вождя, как Мезенций, Лучшего также отца - не Мезенция - был бы достоин.

655 Следом летел по лугам в колеснице, пальму стяжавшей, Гордый победой коней прекрасного сын Геркулеса, Столь же прекрасный и сам, Авентин; в честь отца он украсил Щит свой сотнею змей - оплетенной гадами гидрой. Рея-жрица его средь лесов на холме Авентинском 660 Тайно на свет родила, сочетавшись - смертная - с богом, Тою порой как, убив Гериона, Лаврентские пашни Мощный тиринфский герой посетил и в потоке Тирренском Выкупал стадо быков, в Иберии с бою добытых. Воины копья несут и шесты с оконечьем железным, 665 Круглым клинком поражают врагов и дротом сабинским. В шкуру огромного льва с ощетиненной грозною гривой Был одет Авентин; голова с белозубою пастью Шлемом служила ему. Так, набросив покров Геркулесов На плечи, в царский дворец входил воитель суровый.