Страница 12 из 59
- А что за станция? - спросил я, пытаясь встать спиной к ветру.
- А черт ее разберет!..
Я поднял голову, но надпись станции была занесена снегом.
* * *
- А, здорово!.. Идите, идите сюда!.. На станции, в дверях телеграфного помещения стоял поручик Ауэ, наш ротный.
- Я говорил...- ротный пошел мне навстречу.- Я же говорил,- кто-кто а вы вернетесь. Потому - немец: долг и прочее... "Deutschland uber alles!"*...- И, засмеявшись, он крепко пожал мне руку.- Ну, идемте... Представляться Туркулу не стоит... Запекут еще в офицерскую!.. Эй, Ефим!..
В телеграфной было накурено. Портреты генералов Маркова и Алексеева, повешенные на стене "осважниками", казались отпечатанными на голубой бумаге.
- Вот, капитан, взводный второго взвода,- представил меня ротный своему новому помощнику, сухому, черному штабс-капитану, с усами, длинными как вожжи.
- Штабс-капитан Карнаоппулло,- приподнялся тот, потом вновь сел, достал из кармана карамель и стал сосать ее, разглаживая усы двумя пальцами.
Поручик Ауэ собрал со стола игральные карты.
- Ефим, чаю! Да шевелись же, холуй соннорылый! Барбос!..
------------------
* "Германия превыше всего!" (нем.).
* * *
В чай Ефим подлил рому.
- Льгов сдан,- рассказывал ротный, подняв из-под козырька бело-малиновой фуражки холодные, энергичные глаза.- Ничего не поделаешь... Ни-че-го!..
Он задумался и долго грыз мундштук пожелтевшей папиросы.
- Кстати, вы в тылу ничего не слыхали? Нет?.. Говорят, Буденный занял Касторную и бьет всей нашей армии в глубокий тыл - на Валуйки и Харьков. Не слыхали?.. Чем же объяснить наш отход без настоящего, черт дери, поражения?.. Эх, поручик, поручик! Что это, донцы подкачали? Или Махно силы точит?..- И вдруг, выплюнув разжеванный мундштук, он ударил по столу кулаком.- Черт! А очередные задачи?.. Знаете, что у нас теперь за очередные задачи? Не растерять отступающих полков. Только!.. Связи - никакой. Корниловцы? Марковцы?.. Кого черта корниловцы и марковцы, когда мы не знаем даже, где наши второй и третий полки!.. Как вы нашли нас, поручик?
Я стал рассказывать о Ворожбе, дальше которой пассажирские поезда уже не ходили, о блуждании с бронепоездом, об этапных комендантах, ничего другого не делающих, кроме как ругающихся с начальниками станции, с которыми в лихорадочной спешке составляли они наряды для отступающих с барахлом поездов.
- Так!.. Барбосы!..- Поручик Ауэ хмурил брови. Оба его шрама на лбу сошлись вместе и висели над переносицей глубоким крестом.- Та-ак!..
Штабс-капитан Карнаоппулло сосал уже третью карамель. Из засахарившихся бумажек складывал лодочки, осторожно разглаживая их ногтем большого пальца.
Ветер за окном рвал с крыш снежные сугробы.
- Ишь, метет!..- Ротный встал и обернулся к окну.- Метет,- а солнце!.. Ах, так? Вы спросили, где наша рота?.. Рядом она, в деревне... Отогреться же нужно, как вы думаете?.. Да?..
Мягкость и злоба, насмешки и какая-то теплая грусть постоянно, безо всяких причин, сменялись в ротном. В тот день эти переходы были особенно резки.
- Рота блины печет,- что еще барбосам нужно?.. Жрут сейчас... А мне вот?.. Сиди здесь, жди распоряжений Туркула. Жди,- черт тебя выдери! - а телеграф,- мать его с полки! - не стучит и стучать не хочет!..
Ротный опустился на скамейку и, приподняв одну ногу, пропустил руки под колено.
- Эх, поручик, поручик!.. Хочется, да не можется!.. Телеграфу?.. Да нет же, нам, конечно!.. Куда?.. Да что это с вами, поручик?.. Мозги подморозили?.. На Льгов! На Севск! На Брянск!.. Довольно? Нет?.. На Москву, черт бы драл ее с комиссарами! Эх, поручик, поручик!
Он вновь понизил голос.
- Бьют! Кроют!.. Не нас, не дроздов,- всю армию кроют!.. Вот теперь,и, склонившись надо мной, он продолжал почти шепотом: - Вот теперь, когда нас никто не слышит (Карнаоппулло не в счет!), я скажу вам в первый и в последний раз: бьют!.. Кроют!.. А после... (впрочем, вы, поручик, меня знаете), после никто э-то-го сказать не по-сме-ет! Слышите? Не по-сме-ет!..
Горячий чай острым клубком царапал горло. Папироса прыгала между пальцами. На синем, замерзшем окне прошли чьи-то тени. Неровный ряд штыков, сломанных, как казалось мне сквозь лед окна, качнулся и вновь сполз за стену.
- Господин поручик! - вошел Ефим.- Господин подпоручик Кисляк изволили уже появиться. Второй взвод на платформах.
- Пусть подождет. Иди!
Закуривая новую папироску, поручик Ауэ опять склонился ко мне...
* * *
...- Итак, поняли?.. Вы сейчас же примете ваш взвод. Кисляка мы отправим назад в офицерскую... Примете взвод и сейчас же пойдете... Впрочем, нет!.. Возьмете две площадки бронепоезда и поедете на две с половиной станции к северу... Так?
Я кивнул.
- До третьей, впрочем, вы и сами не доедете... Отлично! Значит, слушайте,- я разъясню вам вашу задачу... Сегодня под утро...
Минут через пятнадцать, приняв от подпоручика Кисляка свой старый взвод, я погрузил его на две площадки бронепоезда "Россия" и поехал на северо-восток.
Оставляя Льгов, 2-й батальон 1-го Дроздовского полка заметил на пересечении железнодорожных путей Льгов - Суджа и Курск - Кореново Ворожба какой-то занесенный снегом поезд. Спеша занять более благоприятные позиции, батальон отошел верст на двадцать южнее Сейма и к поезду не подошел, выслав к нему лишь разведку, одно отделение, под командой подпоручика Морозова.
И вот прошло уже полдня, а подпоручик Морозов все еще не возвращался.
Я был послан на поиски его. А если нужно - ему на поддержку.
* * *
...На открытых площадках бронепоезда кружился ветер. Свечников, до самого носа закутанный в какие-то пестрые тряпки, не мог держать винтовки. Руки ему не подчинялись.
- Ты! Э-эй! Сосколь-зне-ет!..- крикнул Нартов и, подняв упавшую винтовку Свечникова, поставил ее между ногами.
- По-слу-шай!..
На штыках, разбиваясь, звенел ветер.
- По-слу-ша-а-ай! - снова закричал я Нартову.- А где Фи-ла-тов?..
- У-у-убит!..- хлестнуло меня по вискам.- Под Се-е...
И вновь набежавший ветер отсек и далеко в степь отбросил конец его ответа.
Бронепоезд уже выходил в открытое поле.
...Высоко над головами размахивая поднятыми винтовками и погружаясь на каждом шагу в сугробы, мы медленно шли к занесенному снегом поезду.
Нартов шел рядом со мной.