Страница 53 из 60
Гольфстрим, начиная с 30° западной долготы, смешивается с более или менее теплыми окружающими водами и несет к Европе разные обломки и все, что попадает в море. В некоторых старых домах исландских рыбаков встречаются великолепные бревна красного дерева, изготовленные, очевидно, из стволов деревьев, вырванных ураганом где-нибудь на Антильских островах. Ветвь Гольфстрима, идущая к Англии, к берегам Норвегии, огибающая Кольский полуостров, тоже выбрасывает там всевозможные предметы. В музее Полярного круга, под Мурманском, выставлены куски тропических пород дерева, чучела животных, насекомых и даже разная утварь индейцев – все это, как было установлено, попало туда с островов Карибского моря.
Кроме того, Гольфстрим еще несет с собой миллионы водорослей, оторвавшихся во время бурь у побережья Флориды и Антильских островов. Эти водоросли дали название Саргассову морю, ни с чем не сравнимому водному пространству, имеющему форму овала, большая ось которого идет от западного края Бермудских островов до середины океана. Оно оказывается как бы в кольце обходящих его со всех сторон больших течений. Ветров там почти нет, дождей тоже, солнце палит непрестанно, испарение интенсивное, и водоросли в этой питательной среде буйно размножаются, становясь огромными и почти бессмертными. «Вполне возможно, – писала Рэчел Карсон, – что некоторые из тех водорослей, какие встретятся вам на пути, видел еще Христофор Колумб и его спутники». Во многих книгах встречались описания трагического конца парусных кораблей, рискнувших войти в Саргассово море и не сумевших выбраться оттуда. А. Е. Парр оценивает общий вес водорослей Саргассова моря примерно в 10 миллионов тонн, однако вся эта масса распределена на пространстве, почти равном площади Соединенных Штатов, так что в действительности риск безнадежно застрять там был ничтожно мал даже для парусных судов.
Зато совершенно ясно, что Саргассово море по своим особенностям должно было представлять идеальный природный инкубатор для таких крохотных и хрупких созданий, как икринки угрей. Конечно, невозможно узнать, каким образом все это началось, как угриный род избрал или открыл свою морскую колыбель. Каждый угорь выметывает там, на глубине 400 м и при температуре 16° С, от семи до восьми миллионов икринок, цифра, которую определили по микроскопическому исследованию яичников этих рыб. Вылупившиеся из икринок личинки мало-помалу всплывают на поверхность и начинают развиваться, перемещаясь к периферии Саргассова моря. Потом в один прекрасный день они занимают место на конвейере Гольфстрима. Во время своего путешествия к Европе, которое длится два с половиной года, они питаются планктоном и продолжают расти. Личинки, достигшие наших берегов (с октября по март), превращаются в стеклянных угрей, тонкие прозрачные цилиндрики длиной в несколько сантиметров. Рыбаки Бискайского залива, Ландов, Испании ловят их сетями в огромном количестве. За год железнодорожные станции одного лишь французского департамента Ланды отправляют их до 50000 кг, что составляет примерно 100 миллионов штук стеклянных угрей.
Несмотря на эти обильные уловы, каждый год в реки Европы поднимаются миллиарды угрей-самок. Менее многочисленные самцы остаются в эстуариях или проникают в лагуны и солоноватые озера вблизи моря. Самки, поднимаясь вверх по рекам и их притокам, растут и жиреют. Ничто их не останавливает на пути, в случае необходимости они выходят из воды, чтобы обойти препятствия. Устройство их жаберных отверстий позволяет им часами оставаться вне воды, при необходимости даже день или два. Они скользят по траве, словно змеи, и перебираются от одного мелкого водоема к другому, удаляясь от реки. Крестьяне, живущие за много километров от берегов рек или озер, часто достают из своих колодцев угрей, живущих там годами и достигших большой величины. Даже в сточных водах больших городов Европы и в водоотводных коллекторах метро находят угрей, рожденных, как и все остальные, в Саргассовом море.
Угри, не попавшие в сети, избежавшие случайной смерти, живут вдали от моря в более или менее крупных водоемах, а потом, спустя восемь, десять, тринадцать или семнадцать лет, начинают собираться в реки и возвращаются в океан. Самцы, оставшиеся вблизи побережья, оплодотворяют их и они вместе выходят в открытое море и плывут, опускаясь все глубже и глубже, в одном и том же направлении, к Саргассову морю.
То, что угри рождаются в Саргассовом море, мы знаем с полной достоверностью, но никто не поймал в океане ни одного взрослого речного угря и нигде в Северной Атлантике, кроме Саргассова моря, не находили икринок. Так что угри направляются от берегов Европы к колыбели своего вида для того, чтобы там умереть. Самки выметывают икру, но своего потомства, которое поднимается над ними к поверхности моря, они никогда не узнают.
Еще более загадочные путешественники океана – лососи. Самка лосося выметывает до 30000 икринок в светлые воды неглубокой горной речки и самец их тотчас оплодотворяет. Огромное число личинок, появившихся из икры, очень быстро уничтожают другие рыбы. А уцелевшие подрастают в речках, становясь отважными и красивыми юнцами. Достигнув двух лет, они начинают скатываться по рекам в море. Почти все пресноводные рыбы не могут пробыть и нескольких секунд в соленой воде, а молодые лососи, выросшие в пресных водах горных речек, попадают в соленые эстуарии и, как видно, это их нисколько не стесняет. Пробыв несколько дней в эстуарии, они направляются в открытое море.
Но лососи плывут в океан не умирать. Вдали от берегов Бретани, Корнуолла, Шотландии, Норвегии, Севера России они ведут охоту среди волн открытого моря, растут и набирают силу, становясь большими и крепкими. Но мы знаем, что это те же самые рыбы, что родились и выросли в реке, так как некоторые из них были помечены. Через два, три года, через пять лет каждый лосось (он весит уже от 2 до 5 кг) возвращается к реке, к ее устью. Но не к устью любой реки, а той, откуда он вышел в море. Теперь лосось поднимается вверх по течению и, достигнув притока, сворачивает в него. Не в любой приток, а в тот, откуда он несколько лет назад попал в реку. Взрослые лососи проходят реки и речки ценой больших усилий и развивают порой фантастическую энергию, одолевая пороги и прыгая через плотины. Ничто их не может остановить, кроме смерти. Бывали случаи, когда лососи гибли от изнурения у подножия плотины после сотни тщетных попыток перепрыгнуть ее. Каждый взрослый самец или самка поднимаются до той самой речки, где они родились, и только к тому нерестилищу, где родители произвели их на свет.
Возвратившаяся самка уже на месте, на своем родном нерестилище, и готова метать икру. Она трется животом о мелкий гравий дна, а вокруг толкаются несколько самцов, каждый норовит пробиться к ней. Суровый закон естественного отбора требует, чтобы верх взял самый сильный и смелый и, оплодотворяя икринки, обеспечил виду высокие качества.
Отметав икру, лососи снова плывут вниз по рекам и речкам или, вернее, позволяют потоку нести себя, вялые и почти безжизненные. Немало их оказывается на берегу, и там, в зубах какого-нибудь хищника, они заканчивают свою жизнь. К тем немногим, что достигнут моря, вернется их жизненная сила, и весь цикл начнется заново.
Как считают биологи, импульс, побуждающий лососей плыть по рекам к морю, а потом возвращаться обратно в реки, связан с переменой активности желез внутренней секреции. Деятельность желез уведомляет их сначала, что пришло время настоящего возмужания и пора уходить в море, а потом что пора производить потомство. Остается великой загадкой: каким образом каждый лосось безошибочно находит путь из открытого моря к своему родному нерестилищу. Как он узнает эстуарий и речные притоки? Ответ на этот вопрос существует и ответ удивительный, в этом не может быть никакого сомнения. Только мы его не знаем. Если когда-нибудь наука это откроет, она откроет тем самым неизвестную нам пока связь между живыми организмами и Вселенной, сокровенные истины, которые опрокинут, быть может, все устои человеческих знаний. И мы вправе думать, что тайна приключений лосося окажется одной из самых волнующих тайн Атлантики.