Страница 39 из 60
– Меня везли просто как мешок с картошкой, – заявила Амелия.
Однако весь мир, позабыв про пилота, был занят одной лишь пассажиркой. Радио, кино, газеты сулили ей златые горы.
Амелии прежде всего надо было выполнить контракты Путмана. Поселившись в доме издателя, она написала рассказ о «своем полете» – «Двадцать часов сорок минут», посвятив его жене Путмана. Она еще не знала, что муж оформляет развод с намерением жениться на ней, Амелии.
Амелия дала согласие на этот брак, который кое-кто считал фиктивным. Условия были такие: Амелия продолжает летать, а муж оказывает ей в этом помощь. В то время Джордж Палмер Путман взял на себя роль импресарио своей жены. Очень легкие чемоданы для авиапассажиров выпускаются с этикеткой «Амелия Эрхарт». Виньетки для сигаретных марок, изображавшие знаменитую летчицу (всем известно, что она не курит) с сигаретой в зубах, в спортивной одежде, подписаны ее рукой. Однако Амелии хочется доказать, что она не только рекламная дива, и она устанавливает новый рекорд высоты для женщин – 6000 м. 20 мая 1932 года она вылетает одна – наконец одна – с Ньюфаундленда на красном моноплане Локхид-Вега и направляется в Европу.
Перелет оказался немалым испытанием. Когда ледяная корка на крыльях становилась слишком тяжелой, Амелия спускалась вниз, почти задевая пенные гребни волн. Труднее всего было удерживать равновесие. «Мне казалось, что я внутри барабана, куда льют воду, и что я дерусь там со слонами». Прежде она почти никогда не летала ночью, поэтому ее пугают языки пламени из выхлопной трубы, померкшие только с зарей. «Наступивший день лишь усилил мои страхи. Мне радостно было увидеть, что океан стал розовым, потом голубым, но бледный рассвет сжимал мне сердце. И тут я обнаружила утечку бензина, он струйкой катился по поверхности крыла, недалеко от выхлопной трубы. Огня около нее я уже не видела, но хорошо знала, что он там есть, и спрашивала себя, чем все это кончится...» Кончилось это Ирландией. Из-за нехватки бензина настоящая цель – Париж – оказалась для Локхида недосягаемой.
«Вдруг я заметила поле. И почти по всему полю коров. Я стала кружить над ним, туда и обратно, вдоль и поперек. Испуганные коровы шарахались из стороны в сторону. Боже мой, думала я, сейчас какая-нибудь из них сломает себе ногу, и, когда я буду приземляться фермер пойдет за ружьем!»
Аэроплан все же наконец сел, коровы перестали носиться по полю, а фермер ограничился вопросом:
– Вы откуда?
– Из Америки.
Он удалился, пожав плечами. Другие фермеры проявили больше любопытства, а две старые девы, хотя и были шокированы несуразным нарядом иностранки, носившей бриджи, все же оказали ей гостеприимство, предложив традиционную nice cup of tea[29].
Телеграмма, которую Амелии удалось послать в тот день в «Нью-Йорк Тайме», финансировавшую полет, возымела действие только на другой день. Луг с коровами превратился в настоящий аэропорт, воздушные эскадрильи доставляли туда специальных корреспондентов всех английских газет. И это было только начало. В Париже новую знаменитость водили с одного банкета на другой. Ланвен предлагал ей самые красивые вечерние туалеты, сенат устроил торжественную встречу. Единственное, чего ей, кажется, не хватало, так же как Алькоку и Брауну, признания французского энциклопедического словаря «Гранд Лярусс».
В Вашингтоне президент Гувер пригласил Амелию Эрхарт на обед в Белый дом, и первый раз в истории Соединенных Штатов Крест отличного летчика украсил женскую грудь.
Амелия уже думала о другом океане, о том океане, где ей суждено было погибнуть.
– Моя забота это почта. Я почтовый служащий. Перелеты через Атлантику не могут больше оставаться только спортивным достижением. Надо доставлять письма.
Человек, говоривший это, был французский летчик, уже известный в Бразилии: Жан Мермоз. Блестящий пилот прошлой войны, потом пилот авиалинии у Латекоера, Мермоз прокладывает вместе с Гийоме воздушную линию Рио-де-Жанейро-Сантьяго (Чили) через грозную гряду Анд. Потерпев аварию в этих суровых горах, он спасает себя сам ценой сверхчеловеческой выдержки и смелости. В последние годы жизни был организатором почтовых авиалиний в Южной Америке. Как и многие другие, Мермоз мечтал когда-то о полете Париж-Нью-Йорк, но так и не смог получить необходимого самолета. И вот – почта.
– Теперь нам необходимо обеспечить еженедельную почтовую связь между Сенегалом и Бразилией.
12 мая 1930 года он вылетает из Сен-Луи в Сенегале на гидросамолете Латэ-28 «Граф де-ла-Во» вместе со штурманом Дабри и радистом Жимье. В пути они встретились с гигантской грозовой тучей высотой до 5000 м – черная, пронизанная молниями масса, вставшая перед ними, словно скалистая пропасть.
– Гидросамолет никогда не поднимался на такую высоту, – говорил Мермоз. – Я решил обойти препятствие снизу.
Они пролетели этот черный заслон почти у самой воды, пробились сквозь пронизанный молниями густой мрак и водяные смерчи. Это была схватка не только с воздушной, но и с морской стихией. Оголенные до пояса, авиаторы с тревогой вслушивались в перебои мотора, который то и дело захлестывало водой. Океан под ними был чернее ночи.
Мермозу удалось наконец выбраться из-под этой грозной стены, совсем не коснувшись ее. Они летели теперь в лунном свете над серебряным водным простором. 3173 км были пройдены за 21 час. Был побит рекорд дальности для гидросамолета. И мешки с письмами пересекли Южную Атлантику.
– Почта должна ходить через океан туда и обратно.
Примерно через месяц Мермоз подготовил Латэ-28 в обратный путь. Тяжело нагруженный гидросамолет не смог подняться в воздух с неблагоприятно ориентированной водной поверхности – это была река Потинги. Шестнадцать попыток было сделано в тот день и двенадцать на следующий. Мермоз уменьшил груз и перевел машину на другую, по-иному расположенную взлетную площадку в 50 км от Натала. Ветер к тому времени переменился, так что машина снова оказалась обращенной не в ту сторону. Лишь после пятьдесят второй попытки Мермозу удалось наконец оторваться от воды.
– Почта будет доставлена.
Южная Атлантика неспокойна, сверху на нее изливаются потоки дождя, но все это уже не достигает той яростной силы, какая грозила им в прошлый раз. Радист теперь держит связь с кораблями. На полпути на ветровом стекле появляются следы маслянистых капель.
– Это от избытка масла.
Но это была утечка. В 500 км от Дакара стрелка прибора для измерения уровня масла стояла на нуле, мотор невероятно разогрелся. Мермоз вынужден был посадить машину около идущего своим курсом «Фосэ». Из-за бурного моря пересадка на корабль была долгой и опасной. Огромные волны опрокинули гидросамолет, и он в скором времени утонул.
Почта была доставлена, но теперь уже стало ясно, что посылать машину в такое опасное путешествие нет смысла.
– Опыт показал, – говорил Мермоз, – что при сильном волнении на море гидросамолет так же уязвим, как и простой самолет. И поскольку при равной нагрузке простой самолет поднимается в воздух легче, именно этот вид летательных аппаратов мы и должны использовать.
В 1933 году для почтовой связи был определен созданный тридцатилетним инженером Рене Кузинэ деревянный трехмоторный самолет «Радуга» наряду с гидросамолетом «Южный крест». За 1934 и 1935 годы две эти машины совершили 47 полетов. Это уже было не только завоевание Южной Атлантики, но и коммерческие рейсы.
Мермоз, ставший главным инспектором «Эр Франс», временами не мог удержаться от соблазна сесть за штурвал на один из почтовых самолетов. 7 декабря 1936 года он вылетел в Бразилию на гидросамолете «Южный крест». Такие полеты стали теперь уже привычным делом. На полпути с гидросамолета было принято короткое сообщение: «Выключаем задний правый мотор». На этом все оборвалось. Навсегда. Тщетно обыскивали корабли и самолеты океан. В первый и последний раз почта не была доставлена.
29
Чашечку чая (англ.).