Страница 2 из 117
Узнав о глумлении над его властью, Карлос III пришел в ярость и немедленно приказал вызвать одного из лучших своих военачальников — генерал-капитана Алехандро О'Райли. Возведя его в ранг генерал-губернатора, Карлос III поручил ему подавить восстание в Луизиане. Прибыв в устье Миссисипи около месяца назад, ирландец встретился с делегацией жителей города в лице французского военного коменданта, наместника Обри, до сих пор сохранившего полномочия, нескольких состоятельных горожан и нескольких испанских чиновников, оставшихся в городе после бегства Уллоа.
О'Райли попытался успокоить взволнованных жителей с помощью любезных улыбок и ни к чему не обязывающих фраз, но вид двух десятков транспортных судов, набитых солдатами, и фрегат самого О'Райли, ощетинившийся сотней пушек, говорили сами за себя.
Внизу, на улице, показался человек, идущий стремительной легкой походкой. На нем были башмаки с красными каблуками и атласный камзол до колен. Увидев его, Фелисити невольно насторожилась.
Взглянув вверх, ее названый брат Валькур Мюрат приподнял треуголку в шутливом приветствии и, пройдя под балконом, вошел в дом.
Бросив шляпу и трость служанке, он, не задерживаясь, поспешил дальше. Подобрав ворох юбок, Фелисити перешагнула через порог, направляясь ему навстречу.
— Где отец? — спросила она низким мелодичным голосом.
— Я оставил его любоваться спектаклем, который отцы церкви разыграли специально для О'Райли. Когда хор запел «Те Deum», он, принимая благословение сил небесных, склонил голову. Запах ладана был настолько неуместен, что я поспешил прочь.
— Итак, — подвела итог Фелисити, — теперь мы испанцы.
— Только не я. — Валькур вышел на балкон и, приподняв полы своего камзола, рухнул в одно из кресел, стоявших около небольшого столика. — Я до конца дней останусь французом.
— Попробуй повторить это в присутствии дона Алехандро О'Райли! — Фелисити посмотрела на брата.
— С удовольствием, дорогая, с удовольствием.
Девушка вновь облокотилась о перила балкона:
— Валькур, тебе не кажется…
— Что мне может казаться?
— Что это слишком опасно? Это не Уллоа. О'Райли не испугается бумажек с оскорблениями на деревьях, толпы, перебравшей шампанского, и выкриков о свободе.
Усмешка исказила выразительное лицо Валькура. Он пренебрежительно передернул плечами.
— Что он может сделать?
— Как что? — Фелисити покачала головой, изумленно приподняв бровь. — Он ирландский наемник, наемный убийца на службе у испанцев, и за спиной у него стоит целая армия. Он может сделать все, что ему заблагорассудится!
— Любой француз стоит доброго десятка испанцев вместе с этим невежественным ирландским выскочкой. Не волнуйся. До войны дело не дойдет. Нам не понадобится применять силу. Ведь одолели же мы длинноносого иберийца, которого послали управлять нами.
Фелисити уставилась на него удивленным взглядом. В словах Валькура звучали ненависть и злость. Чувствовалось, что он не отступит ни на шаг.
Валькур Мюрат, молодой человек, худощавый, бледнолицый, был ниже среднего роста, с серым, даже болезненным цветом лица. Зато он всегда эффектно одевался, бросал по сторонам томные взоры и отличался изысканными манерами. Он носил напудренный парик, завязанный сзади широким черным бантом, концы которого, касаясь шеи, подчеркивали ее бледность. Тонкие кружева украшали грудь сорочки и манжеты. Камзол из шелковой ткани небесно-голубого цвета, так же как светло-серый атласный жилет и бриджи, был украшен серебряным шитьем. Ноги Валькура обтягивали чулки без единой морщинки. Лицо покрывал тонкий слой пудры из маисового крахмала. На щеке, скрывая след от оспы, перенесенной в детстве, чернела наклеенная бархатная мушка в форме кабриолета с впряженной в него миниатюрной лошадью. Единственной неподходящей деталью туалета была шпага в чеканных серебряных ножнах, выглядывающая из-под камзола.
Фелисити снова приблизилась к перилам балкона.
— Твои слова вызывают у меня сомнения.
— Ты мне не веришь? Или, так же как отец, думаешь, что разумнее и безопаснее продемонстрировать преданность?
— Нет, дело не в этом, — ответила она, посмотрев на брата через плечо. — Если мы провозгласим независимость, это будет вызовом могуществу Испании, угрозой ее силе и престижу. Возможно, испанцы не будут нам мешать, потому что они боятся потерять другие колонии в Новом Свете.
— И Франция, и Испания раздают колонии налево и направо. Вспомни, как Людовик XV отдал Канаду англичанам, а наш будущий хозяин подарил им Флориду. Что для них значит потеря еще нескольких арпанов земли?
— Одно дело лишиться чего-либо по собственному легкомыслию или на войне, а совсем другое — позволить кому-то вырвать это из рук.
— Дорогая, ты что, специалист по людским душам и по колониальной политике Испании и Франции?
Искоса взглянув на него, Фелисити сухо ответила:
— Ты отлично знаешь, что это не так!
— Фу! Ты сняла камень с моей души. Я бы очень пожалел, если бы мне пришлось защищать твою честь в разгар таких увлекательных событий. — Валькур слегка встряхнул руками, расправляя манжеты.
Несмотря на шутливый тон, это не было пустой угрозой. Валькур не раз охлаждал пыл заинтересовавшихся ею мужчин, рассеивал иллюзии тех, кто домогался руки девушки. Он мастерски владел шпагой и отличался вспыльчивым характером. Иногда Валькур наносил противникам страшные раны и при этом весело улыбался.
Дело было не в том, что Валькур имел какое-то право препятствовать ее замужеству. Решающее слово оставалось за отцом Фелисити, однако мсье Лафарг пока не встретил для дочери подходящего жениха. Погруженный в дела и политику, он, кажется, вообще не замечал, что ей нужен жених. Дочь была для него слишком дорога. Фелисити минуло девятнадцать. Время расцвета нежной юности уже прошло, и теперь она запросто могла остаться до конца дней старой девой.
Но и у самой Фелисити до сих пор не возникало ни одной прочной привязанности к кому-либо из молодых людей, которые пытались с ней познакомиться, и она вовсе не стремилась покинуть родной кров. К тому же она понимала: когда настанет ее черед выйти замуж, в расчет будет приниматься не ее выбор, а достаток и происхождение будущего жениха. Многие из ее подруг, вместе с которыми она обучалась в школе при монастыре урсулинок, вышли замуж четыре года назад и уже успели родить двоих, а то и троих детей. Она не завидовала их положению, хотя довольно часто с любопытством расспрашивала о физической стороне супружеских обязанностей и о трудностях и радостях семейной жизни.