Страница 2 из 17
- Об этом вашем Слонике и побеге тоже писали газеты. Что вы сами думаете, они живы?
- Я думаю, что девочка жива, а плохой мальчик - нет.
- Если я нахожу женщину, это понятно - я могу ее предъявить, а как быть с этим... Слоником? Если он мертв?
- Там посмотрим. Беретесь?
Адвокат у огня не двигался. Феде была видна только его голова над спинкой кресла, хорошо уложенные седые волосы с остатками былой курчавости.
- Я узнаю, что могу сделать. В принципе я могу все. Если мне это интересно. Но бывают такие случаи, когда моих связей и возможностей недостаточно. Таких случаев мало. Но они бывают. Завтра я скажу, буду ли я это делать. Скажите, где вы остановились. И... Зачем вам эта женщина?
Последний вопрос был задан вкрадчиво и еле слышно.
- Ну, это просто. - Федя встал, накинул шарф и посмотрел еще раз на длиннющие ноги в мягких туфлях. - Я просто... - Тут Федя вдруг понял, чего он хочет, и очень этому обрадовался. Хорош бы он был, объясняя этому адвокату, что хочет поговорить с Евой. - Я просто хочу ее трахнуть как следует, и все.
Адвокат неожиданно быстро вывернулся в кресле большим засушенным насекомым и уставился на Федю из-за спинки кресла.
- А остановился я у Хамида. Хамид-Паша - мой друг детства, у него здесь самый дорогой публичный дом. - Федя решил, что такое объяснение достаточно, чтобы... "Чтобы - что?" - Так что у меня на этот счет все в порядке, - добавил он.
Адвокат встал и засунул руки в большие карманы домашнего пиджака.
- Я берусь за это.
- Ты сказал - завтра?..
- Я берусь за это. Выписывайте чек.
- Наличными, - сказал все еще удивленный Федя, засовывая руку во внутренний карман.
- Такое количество вы могли принести только в сумке или чемодане. У вас нет сумки и чемодана. Приготовьте чек, да и у вашего друга должен быть счет в банке.
Федя уставился на адвоката, изумление сделало его лицо глупым и злым.
- Почему? - спросил он, встряхнувшись и задрав вверх подбородок.
- Вы меня заинтриговали. Скажи вы, что хотите отомстить, ну.., это было бы неинтересно.
- Почему так дорого?! - спросил Федя осипшим голосом.
- У вас большое и тяжелое дело на межгосударственном уровне. Только моими талантами сыщика здесь не обойтись, оплачивать придется весьма дорогих чиновников безопасности, зато я обещаю, что, если этой женщины здесь не будет, я найду ее даже там, у вас. В России, - добавил адвокат, нависая над Федей. - Вы меня очень заинтересовали. Скажете вашему другу про меня?
- Нет. - Федя дышал тяжело и не двигался с места, хотя хозяин кабинета явно собрался его выпроводить. - Я это... Я не очень понял.
- Денег стало жалко? - спросил адвокат, зябко потирая руки. - Не лишайте меня удовольствия от этой работы, и потом... Только представьте, это же будет самый дорогой в мире трах! Подпишите договор.
- Чего? - Теперь Федя решил, что точно ослышался.
- Ничего особенного, но я теперь являюсь вашим адвокатом, если вы попадаете в историю, я решаю ваши проблемы. Это моя работа, я ведь и налоги плачу.
Федя сказал, что не подписывает никаких договоров с детства.
- Тогда поставьте крестик вот здесь, пожалуйста.
***
В тринадцать лет Федя подписал один договор, он запомнил его навсегда. Федя помнил даже цвет и запах листка в линейку. Листок был почти пустым, потому что написано было:
Договор
Я буду Драной Жопой, а не Федей Самосвалом, если дам учителю физкультуры сделать это.
И ПОДПИСЬ.
Всего листков было три. Текст одинаковый, подписи разные. Драной Жопой мог еще стать вальяжный черноглазый Хамид и огромный толстяк Макс Черепаха. Договоры упаковались в жестяную банку от чая - богатство Хамида, он хранил в ней несколько фотографий и кольцо-печатку - и были закопаны под деревом недалеко от железнодорожной станции.
Федя вдруг вспомнил отчетливо недоумение на отечном лице Макса Черепахи - тот не понял, что значит расписаться, тогда Хамид сказал ему:
- Поставь крестик...
Макс поставил крестик. Это было в 1964 году в маленьком провинциальном городке.
- Зачем мы это пишем, ведь его уже нет? - спросил рассудительный Хамид.
Чтобы никогда не забыть и быть начеку, - сказал Федя.
***
Перед начищенной до блеска табличкой с именем Дэвида Капы стоял старый поляк и неуверенно смотрел на дверь. Почувствовав, что его разглядывают, поляк поднял голову и слегка кивнул иссушенному лицу в окне. Дверь открылась. Поляк оглядел китайца, вошел, все еще медля, но потом отдал слуге шляпу и фотоаппарат. Он завороженно разглядывал картины, пока поднимался по лестнице в кабинет адвоката, перед одной даже замер в благоговейном восторге, достал очки и внимательно изучил подпись художника.
- Казимир Вольшанский, - чуть кивнул старик, огляделся и сел в кресло, повинуясь слабому гостеприимному движению руки Дэвида Капы.
Хозяин кабинета перекладывал на столе бумаги, открыл и закрыл большую книгу, убедившись, что закладка - тонкая резная пластинка из слоновой кости - лежит ровно и там,
Где надо, потом откинулся на спинку стула, соединил пальцы подушечками, посмотрел в окно и замер, словно заснул.
Наступила тишина.
Старый поляк сидел расслабленно, ему очень нравилась обстановка кабинета и как пахли книги. Дэвид Капа, не двигаясь и не поворачивая головы, повел глазами и внимательно осмотрел Казимира. Казимир встретил его взгляд с невозмутимой старческой доброжелательностью.
- Ищете кого-то или прячетесь? - спросил адвокат, не отводя взгляда.
- Благодарю вас, ищу, - чуть наклонил голову Казимир.
- Почему вы решили, что я смогу помочь?
- А, простите, вот. - Казимир порылся сначала в одном кармане, потом в другом и достал визитную карточку. - Вот, пожалуйста, этот человек в Москве сказал мне, что вы лучший.
Адвокат внимательно прочел имя на карточке, посмотрел, вспоминая, куда-то мимо Казимира, чуть усмехнулся и кивнул.
- Чем больше вы мне расскажете, тем быстрее я смогу помочь.
- Понимаю, понимаю. Извольте. - Казимир наклонился, уперевшись локтями в колени, подался вперед и занервничал. - Я поляк, в Москве кормлю людей. Как это объяснить... Все, что я умею, - это вкусно готовить, вот и кормлю всех, кто приходит. Одинок. - Тут Казимир чуть замешкался и вздохнул. - Мне очень понравилась женщина, а ее почему-то увезли в Турцию. Она красива и.., очень красива, только у нее трудная профессия - она, как это правильно... Она ловит преступников, она милиционер даже, только женского рода. Я хотел бы ее найти. Да! Она молода, темные волосы, и что самое главное - она ранена, да, да! В лице адвоката ничего не изменилось, он вдруг отрывисто и нервно издал странный звук, на который тут же открылась дверь и вошел китаец.