Страница 35 из 74
— Ладно... Псих не захотел оставлять следов. Послушай, вот ты только что сказал, что убийца знал ее и у него была причина убить. Что тебя привело к такому заключению?
— Но ведь он заставил или уговорил ее прийти в гостиницу!
— Ну и что тут особенного? Просто он там ее ждал. Со своим «маленьким» ножичком.
— Тогда почему он не воспользовался своим ножичком у нее на квартире, на Тридцать седьмой?
— Вместо того, чтобы заставить ее приехать в гостиницу по вызову, да?
— Именно. Сегодня я целый день общался с проститутками. Они не очень-то любят разъезжать по вызовам — время уходит, и все такое. Нет, вообще-то они выезжают, но чаще приглашают клиента к себе, уговаривая, что дома гораздо удобнее и лучше. Возможно, и она его приглашала, но он отказался.
— Что ж, его можно понять. Он ведь уже заплатил за номер, потратился.
— И все-таки почему он отказался ехать к ней?
Он задумался. Затем после паузы сказал:
— У нее там привратник. Может, он не захотел лишний раз светиться. Проходить мимо...
— И вместо этого прошел через весь вестибюль в гостинице, заполнил регистрационную карточку, говорил с портье. Может, он не захотел проходить мимо привратника потому, что тот видел его раньше?
— Ну, это шито белыми нитками, Мэтт.
— Что поделаешь! Некто совершил целый ряд поступков, имевших смысл только в том случае, если этот некто был знаком с девушкой и у него была причина ее убить. Согласен, что это мог быть эмоционально неуравновешенный человек. У абсолютно разумных и спокойных людей обычно нет привычки баловаться с мачете. Но только он никакой не маньяк, готовый наброситься на незнакомую женщину.
Но кто же он тогда? Ее любовник, что ли?
— Вроде того.
— Итак, она уходит от сутенера, сообщает об этом своему любовнику, и тот почему-то впадает в панику?
— Да, я думал об этом.
— И совершает все эти безумства? Как-то не вяжется с нарисованным тобой образом парня, который решает, что лучше сохранить дом и семью.
— Может быть.
— Но ты точно знаешь, что у нее был приятель?
— Нет, — сознался я.
— А эти регистрационные карточки, «Чарлз О. Джоунс». Повторяю, ты уверен, что они смогут что-то дать?
— Да.
— Я не о том спрашиваю, Мэтт.
— Тогда ответом будет «нет». Я не уверен, что мы тут же найдем убийцу.
— И все же считаешь, это нужно сделать?
— Я мог бы сам просмотреть карточки в «Гэлакси», — сказал я ему. — Готов потратить собственное время, лишь бы позволили.
— Ну, так и быть, карточки мы берем на себя.
— Спасибо, Джой.
— И проверкой крупных отелей в том районе тоже можем заняться. Насчет этих самых Джоунсов за последние полгода — год. Этого ты хотел?
— Да.
— Кстати, ты обратил внимание на результат вскрытия? В горле и пищеводе у нее обнаружили сперму.
— Видел отчет в твоей папке вчера вечером.
— Сперва он заставляет ее трахаться, потом режет этим чертовым мачете... И ты утверждаешь, что это дело рук любовника?
— Сперма могла остаться и после более раннего контакта. Она ведь все-таки была проституткой, контактов хватало...
— Ну, допустим, — буркнул он. — Ты ведь знаешь, сперму теперь тоже идентифицируют. Правда, это совсем не то, что отпечатки пальцев, скорее напоминает определение группы крови. И это довольно важное вещественное доказательство. Но ты прав, при ее образе жизни совсем необязательно указывает на убийцу.
— Но и не исключает его.
— Да. Но замучаешься, прежде чем припрешь его к стенке. Лучше бы уж она его поцарапала, тогда под ногтями остались бы кусочки кожи. С этим куда проще.
— Ну, ты слишком многого хочешь.
— Да уж. И если она действительно занималась с ним оральным сексом, можно было бы посмотреть, не застрял ли у нее между зубами волосок. А ведь внешне она выглядела вполне приличной девушкой, никогда бы и в голову не пришло, какая у нее профессия.
— Да, так вот и бывает...
— А знаешь, Мэтт, я, кажется, начинаю верить, что из этого что-то получится. Хотя у меня весь стол завален разным дерьмом, руки не доходят разгрести, а ты достаешь меня этой ерундой! — ворчал он.
— Зато представь, как лихо ты будешь выглядеть, если эта небольшая зацепка приведет к убийце.
— И мне достанется вся слава, да?
— Ну, кому-то должна достаться.
Мне осталось позвонить еще трем проституткам — Санни, Руби и Мэри Лу. Номера их телефонов были записаны в блокноте. Но я решил, что шлюх на сегодня достаточно. Позвонил Чансу, просил передать, что буду ждать его звонка. Сегодня пятница. Возможно, он сейчас в Гарден — любуется, как двое ребят мутузят друг друга на ринге. А может, он ходит туда только тогда, когда выступает Кид Баскомб?
Я достал стихи Донны Кэмпион и снова перечитал. На мой взгляд, крови тут было предостаточно — яркой артериальной крови, принявшей затем разные оттенки: от алого до ржаво-коричневого. Я вспомнил, что Ким была еще жива, когда писалось это стихотворение. Но почему тогда в этих строчках так явственно ощущались мрачные, трагические нотки? Может, Донна знала о чем-то? Или же мне видится здесь то, чего нет?
Она упустила еще один цвет. Золото волос Ким. Возможно, солнце как символ и компенсировало этот пробел? Перед глазами мелькнули золотые косы, уложенные вокруг головы, и я вспомнил Медузу работы Джен Кин. И без долгих размышлений снял телефонную трубку и набрал номер. Я не звонил Джен сто лет, но память услужливо извлекла этот номер на поверхность, словно иллюзионист, выдергивающий из колоды нужную карту.
Четыре гудка. Я уже собрался было опустить трубку, как вдруг услышал ее голос — низкий, немного запыхавшийся.
Я сказал:
— Джен, это Мэтт Скаддер.
— Мэтт! Ой, знаешь, а я как раз о тебе вспоминала! Буквально час назад. Погоди минутку. Я только что вошла, пойду пальто сниму... Ну, вот... Как поживаешь? Страшно рада тебя слышать!
— У меня все хорошо. А как ты?
— Тоже не жалуюсь. Потихоньку, полегоньку...
Избитые, дежурные фразы...
— Все еще ходишь на эти свои собрания?
Ага. Кстати, как раз пришла с одного. Ну, а твои дела как?..
— Неплохо.
— Рада.
— Что у нас сегодня, пятница? Среда, четверг, пятница... Не пью вот уже три дня, — сказал я.
— Но, Мэтт, это же здорово! Просто прекрасно!
Чего уж тут такого прекрасного?..
— Да, наверное, — согласился я.
— А ты посещаешь собрания?
— Ну, время от времени. Не уверен, что созрел для публичных излияний.
Мы поболтали еще немножко. Она сказала, что, возможно, как-нибудь на днях мы встретимся на одном из собраний. Я заметил, что это не исключено Она не пила почти полгода. Уже успела два раза выступить. Я ответил, что будет интересно как-нибудь послушать ее историю.
— Послушать? — удивилась она. — Господи, ты ведь в ней тоже участвуешь!
Она снова увлеклась скульптурой. Правда, сноровка уже не та — слишком большой был перерыв, и глина плохо слушается, и ей трудно добиться того, чего хочется. Но она работает, старается, видит перспективу и считает, что главное — это трезвый образ жизни, а уж остальное приложится. Все встанет на свои места.
Ну, а у меня что новенького? Да так, ответил я, занимаюсь расследованием одного дела по просьбе старого знакомого. В детали вдаваться не стал. Беседа наша явно не клеилась, все чаще появлялись паузы. И я сказал:
— Ну вот. Просто подумал, надо бы позвонить, напомнить о себе.
— Я очень рада, что ты позвонил, Мэтт!
— Может, и встретимся как-нибудь на днях.
— С удовольствием.
Повесив трубку, я вспомнил, как славно мы выпивали в ее квартирке-студии на Лиспенар-стрит. Как тепло и уютно там было, когда мы сидели вот так, рядышком, и алкоголь делал свое дело, разгонял жар по всем жилочкам. Чудесные это были вечера!..
На собраниях только и слышишь: «Бывает, что и в трезвом виде выдаются плохие дни, и все равно они лучше, чем любой самый удачный из тех, когда я бывал пьян». И все дружно кивают, словно пластмассовые собачонки над приборными досками в автомобилях пуэрториканцев. Я вспомнил вечера, которые мы проводили с Джен, и оглядел свою убогую клетушку. И меня пытаются уверить, что жить вот так лучше...