Страница 13 из 74
— А знаете, что бывает после девяностого дня? Наступает девяносто первый!
Я сказал:
— Мое имя Мэтт. Я пока воздержусь.
Спать я улегся раньше обычного. Заснул почти сразу, но то и дело будили сны. Они возникали из самых потаенных глубин подсознания, и я цеплялся за них, пытаясь разгадать, что означают все эти видения, но они ускользали.
Утром я вышел позавтракать, купил газету и вернулся в номер. Сегодня воскресенье, собрание должно было состояться днем, в нескольких минутах ходьбы от гостиницы. Я еще ни разу не был по этому адресу, но он значился в программке. Я сидел и раздумывал, пойти или не пойти, и когда наконец собрался, то понял, что собрание уже почти закончилось. Я решил дочитать газету.
Спиртное помогает скоротать время. Я мог просиживать у «Армстронга» часами, попивая кофе с капелькой виски. Не напиваясь, нет, просто глотая одну чашку за другой, и время проходило незаметно. Попробуйте проделать то же самое без алкоголя — ничего не получится. Не получится — и все тут.
Было уже около трех, и я вспомнил о Ким. Уже потянулся к телефону позвонить ей — и остановился. Мы переспали только потому, что этим она хотела выразить мне свою благодарность. Это был своего рода подарок, отвергнуть который я не мог, но это вовсе не означает, что мы стали любовниками. Мы по-прежнему друг другу никто, а с делом, которое нас связывало, покончено.
Я вспомнил ее волосы и Медузу Джен Кин и решил позвонить Джен. Но зачем?
Я мог бы сказать ей, что вот уже седьмой день, как не пью. Мы ни разу не встречались с тех пор, как сама она стала посещать такие же собрания. Ей посоветовали держаться подальше от людей, мест и предметов, которые ассоциировались с выпивкой, и я тоже попадал под эту категорию. Сегодня я не пил и мог сообщить ей об этом, но что с того? Это вовсе не значит, что она тут же загорится желанием повидаться со мной. Да и сам я, кстати, тоже не слишком горел таким желанием.
Мы провели вместе несколько вечеров и очень славно коротали время, дружно напиваясь. Возможно, нам будет так же весело и в трезвом состоянии. Но скорее всего получится примерно то же самое, когда сидишь у «Армстронга» часов пять кряду и глотаешь кофе, чашку за чашкой, без капельки писки.
Я уже нашел ее номер в записной книжке, но так и не позвонил, а пошел на собрание.
Выступавший рассказывал обычную историю. В течение семи лет он употреблял героин, потом завязал, но стал пить и вскоре оказался в больнице. Выглядел он так, словно побывал в аду. И если верить его словам, это и был сущий ад.
Во время перерыва меня окликнул Джим и спросил, как идут дела. Я ответил, что отлично. Он поинтересовался, сколько времени я уже не пью.
— Седьмой день пошел.
— Но это же здорово! — просиял он. — Нет, правда, здорово, Мэтт!
Перерыв закончился, и я подумал, что, может, стоит выступить, когда подойдет моя очередь. Но что я скажу им? Что был алкоголиком... Но я сам не знал, был, им или нет. Тогда скажу, что сегодня пошел вот уже седьмой день и я трезв, как стеклышко, или что я рад оказаться здесь — в общем, что-то в этом роде. Но когда настал мой черед, я сказал то, что говорил всегда.
После собрания, когда я убирал свой складной стул, ко мне снова подошел Джим.
— Знаешь, мы тут обычно собираемся маленькой компанией в «Кобб корнер». Попить кофейку, потрепаться. Хочешь, присоединяйся.
— Я бы с удовольствием, — ответил я, — но как раз сегодня не могу.
— Ну, тогда в следующий раз.
— Обязательно, — сказал я. — С удовольствием, Джим.
Я мог бы пойти с ними. Заняться все равно было нечем. Но вместо этого я пошел к «Армстронгу», взял гамбургер, кусок сырного пирога и кофе. Кстати, то же самое можно было заказать и в «Кобб корнер».
Мне всегда нравилось у «Армстронга» по воскресеньям. К вечеру толпа рассасывалась, оставались только завсегдатаи. Покончив с едой, я взял чашку и подсел к бару — поболтать немного с Мэнни, техником из Си-би-эс, и музыкантом Гордоном. Пить не хотелось.
Потом я отправился домой и лег спать. Утром проснулся с чувством невнятной тревоги и приписал ее сну, который никак не мог вспомнить. Принял душ, побрился, но тревога не проходила. Оделся, спустился вниз, занес сумку с грязным бельем в прачечную, а костюм и брюки — в химчистку. Позавтракал, прочитал «Дэйли ньюс». Наткнулся на интервью с мужем той женщины, которая погибла от выстрела из дробовика в Бруклине. Они только что переехали в этот дом, они так мечтали иметь собственный дом, жить нормальной жизнью в приличном районе! И вот эти два гангстера, спасая свои жизни, забежали именно в их дом. «Словно перст Господа Бога указал им на Клэр Райчек», — писал журналист.
Из раздела городских новостей я узнал, что какие-то бродяги на Бауэри передрались из-за рубашки, которую нашли в мусорном баке на станции метро «Астор плейс Би-эй-ти», и один заколол другого восьмидюймовым лезвием складного ножа. Убитому было пятьдесят два года, убийце — тридцать три. «Интересно, — подумал я, — стали бы писать об этом происшествии, если бы оно произошло не в подземке?» Когда подобные типы убивают друг друга на помойке на той же Бауэри, это мало кого интересует.
Я продолжал изучать газету, словно боялся пропустить нечто важное, и гнетущее чувство тревоги не оставляло меня. И еще это ощущение походило на похмелье — пришлось напомнить себе, что накануне вечером я не выпил ни капли. Пошел восьмой день трезвой жизни.
Я зашел в банк, положил часть от вчерашних пяти сотен на свой счет, остальные разменял на десятки и двадцатки. Прогулялся до собора Святого Павла с намерением избавиться от пятидесяти баксов, но там шла служба. Тогда я отправился на Шестьдесят третью, где сегодня проходило собрание. Оно оказалось самым скучным из всех, на которых мне довелось побывать. Я сидел и тупо слушал, как оратор перечислял все, что выпил за свою жизнь, начиная с одиннадцати лет. Он монотонно бубнил в течение, наверное, сорока минут.
А потом я пошел в парк и купил хот-дог с лотка. Около трех вернулся в гостиницу, прилег подремать, затем где-то около половины пятого вышел снова. Купил «Пост» и пошел к «Армстронгу». Покупая газету, я бегло просмотрел заголовки, но они как-то не отложились в памяти. Я сел, заказал кофе, глянул на первую страницу... Там было ЭТО...
«Девушка по вызову. Изрезана на мелкие кусочки», — гласил заголовок.
Чего только не пишут в газетах! Я знал, что это, должно быть, просто совпадение, и в то же время кожей чувствовал, что это не так. Секунду сидел, сжимая в руке газету и закрыв глаза, чтобы эти страшные строки исчезли. Ее прекрасные синие глаза сияли передо мной. Стадо трудно дышать, а в горле застрял сухой, колючий комок.
Я перевернул эту чертову страницу, и там, на третьей, было то, чего я так боялся. Она погибла. Этот ублюдок все-таки убил ее!..
Глава 6
Ким Даккинен умерла в номере на семнадцатом этаже в «Гэлакси», новой высотной гостинице между Шестой авеню и одной из Пятидесятых. Номер снимал некий мистер Чарлз Оуэн Джоунс из Форт-Уэйна, штат Индиана, заплативший наличными вперед за сутки. Зарегистрировался он в воскресенье, в 9.15 вечера, а номер забронировал но телефону, за полчаса до этого. Предварительная проверка показала, что никакого мистера Джоунса в Форт-Уэйне не было и нет, а адрес, указанный им в регистрационной карточке, оказался фальшивым. Отсюда напрашивался вывод, что назвался он вымышленным именем.
Из номера мистер Джоунс никуда не звонил, никаких заказов не делал. Пробыв там несколько часов, ушел и даже не удосужился оставить ключ от комнаты. Мало того, он повесил на дверь табличку «ПРОСЬБА НЕ БЕСПОКОИТЬ», и обслуживающий персонал гостиницы свято выполнял эту просьбу вплоть до одиннадцати утра следующего дня, когда подошел срок перерегистрации. Горничная позвонила в номер по телефону, никто не ответил. Тогда она постучала в дверь и, снова не получив ответа, открыла ее служебным ключом.