Страница 63 из 91
И главный вопрос: цена моего согласия? Какова она? Думаю, скоро мы все узнаем. "Мы" - это группа товарищей, которые хотят понять, какие дела творятся под красивыми вывесками, улыбками, обещаниями и проч.
Итак, я была готова на подвиги - морально. Сделай лицо провинциалочки - и вперед, Маша! Никаких, черт подери, сомнений. Надеюсь, потоки грязи не погребут тебя на дне посудины под названием Жизнь?
После окончания занятий по шейпингу обнаруживаю в раздевалке, что мой мобильный телефончик украден. Вот он был в рюкзачке - вот его нет. Интересно, кто это сделал? Случайный любитель связи или некий профессионал, осведомленный о секретах тайных взаимоотношений между абонементом и службой безопасности. На кого грешить? Вот этого никто из нас не учел. Проклятие! Как можно жить и работать в таких криминальных условиях?
- Маша, этого не может быть, вах-вах, - расстроился Хосе, узнав о моей новой проблеме. - У нас работают хорошие люди. Может, ты забыла телефон дома, вах?
- Я ничего не забываю, - и напомнила, что день назад была утянута моя одежда.
- А, может, это твой воздыхатель - тайный, вах? - с надеждой поинтересовался арт-директор. - Встречаются всякие, полоумные такие, повертел пальцем у виска.
После его слов я насторожилась. Совсем позабыла о "поклоннике". А если он имеет такую возможность, как свободно ходить по Центру моды, играя в свои дурацкие "любовные" игрища?
Наш разговор происходил на ходу - мы с Хосе перемещались по коридору, направляясь в кабинет господина Соловейчика, который с нетерпением ждал меня, как утверждал мой нервничающий и озабоченный спутник.
- Всех хороших моделей переманивает, Веня, - сокрушался Хосе. Нехороший человек, вах.
- А ведь говорили, что здесь работают только хорошие люди, вах?
- Маша, у нас живой коллектив. Мода - это человек, вах. Со своими достоинствами и недостатками, - идет и ведет такие разумные речи арт-директор. - Мой бесплатный совет: держи с Соловейчиком ушки на макушке, вах.
- Тогда зачем меня к нему ведешь, добрый человек, вах? - смеюсь я.
- Вах! Я добрый, но маленький по рангу, - признается Хосе и просит, чтобы я не травила ему душу. - Я хочу в Париж, Маша, вах. И я уеду в Париж, чтобы там умереть, вах!
- Все хотят в Париж, - уточняю я, - чтобы там жить.
Эх, Париж-Париж! Оказаться бы под холщовым разноцветным зонтом китайского ресторанчика, что рядом с бульваром Клэбер, где цветут каштаны. Посидеть в тенечке, отхлебнуть обжигающего кофе, да глазеть по сторонам на праздный и праздничный мир.
Не знаю, почему мне пригрезился этот парижский уголок, где я никогда не бывала, но увидела его воочию. И даже почувствовала запах кофе!..
Впрочем, запах кофе распространялся из просторного кабинета господина Соловейчика, окна которого выходили на шумный проспект. Кофе кушали двое сам хозяин кабинета и его гость, похожий на режиссера кино. Им он, кстати, и оказался: толстоватый пузан в кожаном пиджаке и потертых джинсах. Лицо мастера белого экрана было жирновато и с маленькой челюстью, какие встречаются у людей с большими комплексами, не верящим в себя и свое дело.
Мое явление нарушило конфиденциальность встречи. Хозяином кабинета режиссер был представлен: Попов Владислав Владиславович.
- Можно Владик, - разрешил с великодушием непризнанного гения. Наслышан о вас Мария, наслышан. Мы, "Русское видео-М", готовы с вами сотрудничать...
- А я ещё не готова, - остановила красноречивого господина. - Я звонила маме, - врала на честном глазу, - мама беспокоится.
- О, Господи! - всплеснул руками "Владик". - Вы можете мне верить, как своей маме. Я сам, как мама, - зарапортовался, - для многих актрис.
- Владислав Владиславович, - решил наконец вмешаться Вепрь, - ты не увлекайся. Ты натура известная, художественная. А Маша девушка конкретная, современная... Кстати, Машенька, пожалуйста, кофе, булочки...
- Да, спасибо, - потянулась к чашке. И булочке.
Режиссер же выразительно вздохнул, мол, с кем ему приходится делать кино, и заявил, что у него есть проект картины под названием "Русские топ-модели". Главная задача - показать, что наши российские модели во многом превосходят зарубежные, и красотой души, и красотой телом. Этот фильм своего рода реклама красоты великой России. Мир должен увидеть настоящую красу нашей страны.
И чем больше режиссер Попов заливался соловьем, модельер Соловейчик больше скучнел. Видимо, ему не нравилось красноречие товарища и друга. Почему? Не потому, что Владислав Владиславович говорит неправду? И эта ложь нашему дорогому Вениамину Леонидовичу известна?
- А нельзя ли посмотреть ваш фильм? - вопросила я. - Хотя бы один, чтобы...
- Маша! Мои работы всем известны, - воскликнул господин Попов. "Стерва", "Папарацци", "Красная орхидея", понимаешь. Веня не даст соврать...
- Да уж, - только и вымолвил тот. - Умерь пыл, Владислав, посоветовал. - Ты пугаешь нашу Машу.
И вдруг мой взгляд, хаотично гуляющий по кабинету, замечает на оконном стекле необычную радужную точку лиловатого цвета. Заметить её было трудно, но я заметила. Было впечатление, что это переломленный луч солнца играет на стекле. У меня возникла уверенность, что это пятнышко имеет искусственное происхождение. Что это такое? Однажды видела боевик по телевизору и там именно такое веселенькое пятнышко плясало на стекле. Ба! Не записывается ли наша беседа на пленку. Помнится, менхантер намекал, что все находится под контролем. Не осуществляется ли этот контроль сейчас?
- Нет, я не пугаюсь, - ответила я на последнее замечание господина Соловейчика. - Мне даже интересно представлять интересы великой России.
- А также интересы нашего модельного дома, - уточнил модельер.
- Маша, права! Мы будем представлять интересы великой России, горячился режиссер. - Маша, я сделаю вам такую рекламу...
- Реклама - двигатель торговли, - брякнула без всякого глубокого умысла.
Эти последние слова заметно смутили двух милых моих собеседников. Господин Соловейчик, покашливая, прошелся к сейфу, а господин Попов, поперхнувшись кофейком, принялся снова убеждать меня в том, что лучшего специалиста по рекламе, чем он, трудно найти. Во всей этой сцене имелась некая водевильность.