Православие в России

Кафедра всероссийского митрополита одною частью своих земель владела и пользовалась непосредственно, в другой части уступала известные владельческие права другим установлениям или частным лицам. К первому разряду земель относилась и «домовая пашня» митрополита, большая часть которой к концу митрополичьего периода сосредоточивалась на митрополичьих землях, ближайших к местопребыванию владельца. Впрочем, автор говорит мало об этом разряде земель. Далее, кафедра отдавала свои земли на известных условиях частным лицам в пожизненное владение или в поместья, даже продавала во владение наследственное, но с тем, чтобы уступленная земля возвратилась к собственнику, как скоро род купившего ее «изведется». Большая часть земель находилась в бессрочном владении так называемых «домовых митрополичьих монастырей» и крестьянских обществ. Существенные особенности, отличавшие домовый митрополичий монастырь от других, состояли в том, что он находился не на своей, а на митрополичьей земле, и настоятель его не избирался братией, а назначался митрополитом В половине XVI века таких монастырей было 35. Поселения крестьян на митрополичьих землях носили названия починков, займищ, деревень, сел и т. д. Здесь можно заметить мимоходом о некоторых любимых приемах автора. Мы видели, например, что он расположен к общим местам более, чем сколько нужно для разрешения задач ученого исследования. В описании форм крестьянских поселений найдем известия, что, по свидетельству летописи, русские славяне жили селами еще до призвания князей и что каждый поселенец на митрополичьих землях, садясь на определенной местности, ставил себе двор; но отличие одной формы поселения от другой не указано ясно.

Притом некоторые пристрастия идут за пределы излишнего, не только не объясняют, но даже запутывают дело. Автор очень любит этимологические толкования. По одному примечанию (на стр. 195) видно, что он принадлежит к той школе филологов, которые производят слово «село» от глагола «селиться». Такая филология очень опасна в исторических и юридических изысканиях. Автору не нравится слышанное им от кого–то производство слова «деревня» от слова «дерево»; он предпочитает производить его от корня глагола «драть» и сближает с словами «дерень», «одерень», означавшими на юридическом языке древней Руси приобретение в бессрочное и неотъемлемое владение; и «и деревня, продолжает он, — как утверждение юридическое, была предметом бессрочного и неотъемлемого владения ее обывателей» (стр. 201). Читатель недоумевает, как; могли быть предметом такого владения, например, деревни, поставленные крестьянами на владельческих землях, с которых землевладелец мог сослать обывателей по закону каждый год в известный срок. В изложенном ниже юридическом определении деревни сам автор показал, как бесплодно филологическое объяснение, так сказать, снятое со слова на глазомер. «Итак, — рассуждает исследователь, — деревнею в древней Руси называлось такое крепко установленное земледельческое поселение, во владении и пользовании которого находился определенный участок земли, состоявшей в бессрочном распоряжении обывателей его для земледелия» и т. д. Здесь нет уже самой существенной черты, напоминающей этимологическое происхождение деревни от слова «одерень», именно неотъемлемости деревни у ее обывателей; зато трудно понять, какие явления обобщены словами «крепко установленное», зная, что деревни исчезали так же легко, как и возникали, и в юридических актах довольно часто встречается выражение: «пустошь, что была деревня» такая–то.

По мере усложнения дел и отношений чисто светского характера, входивших в ведомство митрополичьей кафедры, расширялся круг состоявших при ней служилых светских людей, бояр, детей боярских, дьяков. Происхождение и образование этого класса не раскрыто исследователем с достаточной ясностью. До половины XVI века митрополиты принимали на свою службу и меняли этих людей так же свободно, как удельные князья. В силу Соборного постановления 1551 года перемены в составе митрополичьего боярства кафедра не могла делать «без царева ведома». В XV веке в случае войны старые бояре митрополита, предки которых служили кафедре до митрополита Алексия, выступали в походах под начальством особого митрополичьего воеводы; другими начальствовал воевода великого князя. Из этих служилых людей назначались кафедрой органы для управления ее земельными имуществами в делах недуховного характера Во главе этого управления стоял при кафедре дворецкий. Автор только предполагает, что появление этой должности при кафедре было подражанием устройству княжеского двора, но ничем не подтверждает, что это было так, а не наоборот. В известных источниках она является впервые в половине XV века, когда ее занимал чернец; впоследствии эта должность поручалась большею частью светским лицам. Она выделилась из должности казначея, ведавшего митрополичье хозяйство. Прибавим к этому для сравнения, что при новгородской архиепископской кафедре казначеем впервые был назначен инок при архиеп. Симеоне (1415—1421), «якоже и лепо есть», прибавляет биограф, архиеп. Евфимия: «Прежде бо того в древних вси казначеи миряне бяху». При дворецком по управлению землями митрополита состояли дьяки и подьячие, называвшиеся дворцовыми. С XV века одною из форм вознаграждения служилых людей за службу является в актах раздача митрополичьих земель в поместье, которой, как и назначением на должности сельских управителей, заведовал дворецкий.

Управление кафедры предоставляло крестьянам, селившимся на ее землях, средства и право формироваться в сельские общества и заботиться о поддержании этих обществ; последнее, заметим мимоходом, автор подтверждает тем, что если крестьянин выходил из села, огноивши свой двор, оставшиеся крестьяне села, по распоряжению уставной митрополичьей грамоты, должны были ставить тот двор на свой счет, «чтоб берегли друг друга, чтоб двор не огноен был». Очевидно, здесь земле владелец, которому принадлежал огноенный двор, заботится только о своем интересе. Община сама заботилась о раскладке отведенной ей земли между своими членами. Эта раскладка «всегда в митрополичьих землях лежала на обязанности самих общин». Впрочем, в другом месте автор говорит, что деятельность их в этом отношении находилась под контролем управления кафедры, и из напечатанной в приложениях грамоты митрополита Симона (стр. 41) видно, что кафедра иногда сама распоряжалась раскладкой: узнав, что крестьяне одного митрополичьего монастыря пашут пашни на себя много, а на монастырь мало, митрополит указывает перемерить землю и отвести крестьянам во всех трех полях по 5 десятин, а на монастырь пахать шестую десятину. Волостями и селами митрополита управляли волостели, приказчики и посельские, которых для домовых земель назначала кафедра, а для земель домового монастыря — настоятель с братией.

Чтобы составить понятие об условиях, на которых митрополичьи крестьяне пользовались землей, перечислим повинности, которые отбывали крестьяне домового Константиновского монастыря по уставным грамотам в XIV и в начале XVII века. По уставной грамоте митр. Киприана крестьяне монастыря обязаны были — «большие», то есть зажиточные, имевшие лошадей, церковь наряжать, монастырь и двор обводить тыном, хоромы ставить, игуменскую часть пашни пахать взгоном, сеять, жать и свозить, сено косить десятинами и на монастырский двор свозить, сады оплетать и на невод ходить, пруды прудить, на бобров ходить, на Велик и на Петров день приходить к игумену с приносами, что у кого в руках; пешеходцы, неконные крестьяне, к празднику рожь мололи, хлеб пекли, солод мололи, пиво варили, давал игумен лен на село — и они пряли; на праздник все люди давали игумену яловицу; приезжал игумен в село на братчину—давали овес коням его. По уставной грамоте патриарха Иова 1602 года крестьяне того же Константиновского монастыря пашню пахали на монастырь по десятине на выть (крестьянский участок), сеяли монастырскими семенами, хлеб с тех десятин жали, на монастырское гумно возили и складывали, молотили и в житницы ссыпали, навоз возили на монастырскую пашню с дворов конюшенного, коровьего и гостиного на выть по 80 телег, сено косили для монастыря по 20 копён на выть, за сыр, масло, яйца, пшеницу, коноплю и овчину платили оброка в монастырскую казну по полтине с выти, делали крупы и толокна на выть по 4 четверти гречи или овса из монастырского хлеба При поездках в Москву архимандрит брал раз в год по подводе с выти. Крестьяне также ронили и возили лес, где промышлял его архимандрит, и тем лесом монастырь городили и кельи ставили, делали дворы конюшенный, коровий и гостиный, городили огороды и гумна монастырские, возили дрова по сажени на выть. Крестьяне другого домового, Новинского монастыря сверх повинностей и оброка монастырю платили еще игумену на платье по 10 денег с выти.