Страница 2 из 3
Вон там! Впереди! Что-то движется! Большое, что бы это ни было: неясные очертания лишь временами проглядывали из-за небольшой купы хвойных деревьев.
Какое-то четвероногое, стоит спиной к нему… к ним.
Ага, вот. Поворачивается. Периферия поля зрения растворилась в альбуминовом ничто — тираннозавр сосредоточился на голове.
Три рога.
Трицератопс.
Славно! В детстве Коэн часами просиживал над книгами о динозаврах, разглядывая сцены кровавых побоищ. Не было схваток лучше, чем между тираннозавром рекс и трицератопсом — четвероногим мезозойским танком с тремя торчащими из морды рогами и костяным щитом, поднимающимся от затылка и прикрывающим шею.
Однако тираннозавр зашагал дальше.
Нет, подумал Коэн. Вернись, чёрт тебя дери! Вернись и нападай!
Коэн помнил, как это всё началось, тот роковой день так много лет назад, и так много лет вперёд. Это должна была быть рутинная операция. Пациента подготовили и усыпили. Коэн поднёс скальпель к его животу и твёрдой рукой сделал надрез. Пациент втянул в себя воздух. Это был замечательный звук, прекрасный звук.
Недостаточно газа. Анестезиолог торопливо принялся исправлять ошибку.
А Коэн знал, что должен услышать этот звук снова. Должен.
Тираннозавр продолжал идти вперёд. Коэн не мог видеть его ног, но ощущал, как они движутся. Левая, правая, вверх, вниз.
Нападай, ты, сволочь!
Левая.
Нападай!
Правая.
Хватай его!
Вверх.
Хватай трицератопса.
Вни…
Тварь помедлила, задержав левую ногу в воздухе и на мгновение застыв на правой.
Напади!
Напади!
И тут, наконец, рекс сменил направление. Трицератопс появился в трёхмерной центральной части поля зрения тираннозавра, словно цель в перекрестье прицела.
— Добро пожаловать в Институт Хронотрансференции. Я могу увидеть ваши карточки государственного страхования? Ага, всегда наступает последний раз для чего бы то ни было, хе-хе-хе. Как я понимаю, вы хотите интересной смерти. Проблема состоит в том, чтобы найти кого-нибудь интересного, кто бы ещё не был занят. Видите ли, мы можем подсадить лишь один разум к одной исторической личности. И, боюсь, что все очевидные варианты уже разобраны. Мы до сих пор получаем десятки звонков в неделю с просьбой о Джеке Кеннеди, но он ушёл одним из первых, если можно так выразиться. Однако, если позволите, у нас в каталоге тысячи офицеров римских легионов. Они обычно умирают весьма впечатляющей смертью. Как насчёт кого-нибудь из эпохи Галльской войны?
Трицератопс вскинул взгляд: его гигантская голова поднялась от широких плоских листьев гуннеры, которые он жевал. Теперь, когда рекс сосредоточился на травоядном, он, казалось, решился.
Тираннозавр бросился вперёд.
Лицерог стоял боком к рексу. Он начал поворачиваться, выставляя против него бронированную голову.
От бега рекса горизонт яростно подскакивал. Коэн слышал, как сердце зверя стучит громко и часто, словно пулемётная очередь.
Трицератопс, ещё не завершив поворота, раскрыл свой клюв, очень похожий на клюв попугая, однако из его глотки не вырвалось ни звука.
Гигантские шаги стремительно сокращали расстояние между двумя животными. Коэн почувствовал, как рекс раскрывает пасть, всё шире и шире — челюсти едва не выскочили из суставов.
Они сомкнулись на спине лицерога, над плечевыми суставами. Коэн увидел, как два зуба рекса пролетают через поле зрения, выбитые ударом.
Вкус горячей крови, хлынувшей из раны…
Рекс отскочил, готовясь к следующему укусу.
Трицератопс наконец повернулся головой к нему. Он кинулся вперёд, и длинное копьё над его левым глазом воткнулось рексу в ногу.
Боль. Изысканная, прекрасная боль.
Рекс взревел. Коэн услышал его рёв дважды — первый раз, когда он грохотал внутри черепа животного, и второй — когда он вернулся, отражённый скалой в отдалении. Стая покрытых серебристым мехом птерозавров взлетела в воздух. Коэн увидел, как они исчезают из виду по мере того, как примитивный мозг рекса прекращал уделять им внимание. Несущественные детали.
Трицератопс отступил назад, вытаскивая рог из плоти рекса.
Кровь, к восторгу Коэна, по-прежнему была красной.
— Если судья Хоскинс приговорит вас к электрическому стулу, — сказал Эксуорти, адвокат Коэна, — мы сможем опротестовать приговор на основании Хартии. Жестокая и необычная форма наказания и всё такое. Но она разрешила вам полный доступ к программе хронотрансферентной эвтаназии. — Эксуорти помедлил. — Как она сказала, она просто хочет, чтобы вы умерли.
— Как предусмотрительно с её стороны, — сказал Коэн.
Эксуорти проигнорировал его замечание.
— Я уверен, что смогу обеспечить вам всё, что вы захотите, — продолжил он. — В кого бы вы хотели переместиться?
— Не в кого, — сказал Коэн. — Во что.
— Прошу прощения?
— Судья сказала, что я самый хладнокровный убийца с тех пор, как по Альберте бродили тираннозавры. — Коэн покачал головой. — Идиотка. Она что, не знает, что динозавры были теплокровными? Так вот, я хочу именно этого. Я хочу, чтобы меня переместили в тираннозавра рекс.
— Вы шутите.
— Шучу я очень плохо, Джон. Убиваю хорошо. Вот, хочу узнать, кто в этом лучший — я или рекс.
— Я даже не знаю, умеют ли они такое делать, — сказал Эксуорти.
— Ну так узнайте. За что я вам деньги плачу?
Рекс отскочил в сторону, двигаясь удивительно живо для существа такого размера, и снова погрузил свои страшные челюсти в плечо трицератопса. Травоядный стремительно истекал кровью — словно на алтаре его спины одновременно принесли тысячу кровавых жертв.
Трицератопс попытался снова броситься на рекса, однако он быстро терял силы. Тираннозавр, по-своему хитрый несмотря на свой зачаточный интеллект, просто отступил на полдюжины гигантских шагов. Лицерог сделал один неуверенный шаг в его направлении, потом ещё один, потом, с огромный трудом, ещё. Но после этого он зашатался и, медленно смыкая веки, повалился набок. Коэн на секунду опешил, а потом обрадовался, услышав всплеск в момент, когда его туша коснулась земли — он и не подозревал, как много крови успело вытечь из огромных ран, оставленных у него на спине челюстями рекса.
Тираннозавр подошёл ближе, поднял левую ногу и резко опустил её на брюхо трицератопса; три острых когтя вскрыли его брюшную полость, внутренности вывалились под горячее солнце. Коэн думал, что тираннозавр испустит победный рёв, но этого не произошло. Он просто погрузил морду в открывшуюся брешь и начал методично вырывать изнутри куски плоти.
Коэн был разочарован. Битва динозавров была увлекательна, убийство хорошо спланировано, и крови, несомненно, было более чем достаточно, однако не было страха. Не было чувства, что трицератопс содрогается от ужаса, молит о пощаде. Не было ощущения власти, контроля. Просто тупые бессмысленные твари, что движутся в соответствии с заложенной в их генах программой.
Этого недостаточно. Даже и близко.
Судья Хоскинс посмотрела на адвоката, сидящего у противоположного края её рабочего стола.
— Тираннозавр, мистер Эксуорти? Я говорила о нём в переносном смысле.
— Я это понимаю, мэм, но это было очень меткое наблюдение, не правда ли? Я расспросил людей, связанных с хронотрансференцией, и они сказали, что смогут это сделать, если им дадут образец тираннозавра для работы. Для темпорального захвата им нужно вести обратную пропагацию от настоящего физического материала.
На судью Хоскинс научные словеса произвели не большее впечатление, чем юридический жаргон.
— Объяснитесь, мистер Эксуорти.
— Я позвонил в Королевский Тирреловский Музей Палеонтологии в Драмхеллере и расспросил их об окаменелостях тираннозавров в музеях мира. Оказалось, что существует лишь несколько полных скелетов, однако они смогли дать мне аннотированный перечень с указанием вероятной причины смерти каждого. — Тонкий пластиковый лист с напечатанным на нём текстом скользнул через стол к судье.