Страница 71 из 74
Ленни повернулся ко мне. Я тяжело откинулся на спинку сиденья. Я надеялся, что путешествие закончится сегодня. Увы!
– Поехали, – немного помолчав, сказал я.
Глава 44
По возвращении в гостиницу я сказал Ленни, что он может лететь домой. Он ответил, что предпочел бы остаться. Я сказал, что способен справиться сам – то есть справлюсь сам. Он неохотно повиновался.
Я позвонил Рейчел. Выяснилось, что она действительно чувствует себя вполне сносно. Я быстро ввел ее в курс дела.
– Позвони Харолду Фишеру, – попросил я. – Пусть как следует покопается в прошлом этих Тансморов, Эйба и Лорен. Мне надо знать все.
– Ладно, – согласилась она. – Жаль, что меня там нет.
– Мне тоже.
Я сидел на кровати, уронив голову на колени. По-моему, мне удавалось сдерживать слезы. Я пытался разобраться в своих чувствах. Ясно одно – неведение осталось позади. Теперь я знаю все, что мне нужно. Два часа спустя позвонила Рейчел, но ничего нового не сообщила. Тансморы были, как я и предполагал, добропорядочными гражданами. Эйб – первый в семье, кто получил высшее образование. У него две младшие сестры, обе живут в тех же краях, что и он, на двоих – трое детей. С Лорен Эйб познакомился, будучи студентом-первокурсником университета имени Джорджа Вашингтона в Сент-Луисе.
Наступил вечер. Я стоял и тупо смотрел в зеркало. Меня пыталась убить собственная жена. Да, конечно, она была не в себе. Теперь я это знаю. Да что там юлить! И тогда знал. Иное дело – внимания не обращал. Когда у ребенка разбито лицо, я восстанавливаю его. В хирургии я способен творить чудеса. Но вот разваливается моя собственная семья – и я всего лишь остаюсь наблюдателем.
А что все-таки значит – быть отцом? Я люблю свою дочь. В этом у меня нет ни тени сомнения. Но, глядя сегодня на Эйба, вспоминая Ленни (как он готовил детей к футбольному матчу), я начинаю колебаться. Я не уверен в том, что по-настоящему готов к роли отца. Я не уверен в том, что по-настоящему предан своему ребенку. И я не уверен, что достоин быть отцом.
А может, тут не об уверенности надо говорить?
Мне так хотелось вернуть свою дочурку. И мне так хотелось, чтобы вся эта история случилась не со мной. С кем угодно, только не со мной.
Тара выглядела такой радостной, такой счастливой.
Пробило полночь. Я снова посмотрел в зеркало. А что, если самое правильное – оставить все как есть, пусть Тара живет с Эйбом и Лорен? Но хватит ли мне сил, достанет ли мужества отойти в сторону? Глядя в зеркало, я вновь и вновь задавал себе этот вопрос: достанет ли?
Я лег. И кажется, заснул. Разбудил меня стук в дверь. Я посмотрел на будильник: пять девятнадцать утра.
– Сплю, – пробурчал я.
– Доктор Сайдман?
Голос мужской.
– Доктор Сайдман, вас беспокоит Эйб Тансмор.
Я открыл дверь. Вблизи он показался мне весьма привлекательным мужчиной, в духе Джеймса Тейлора. На нем были джинсы и коричневая рубаха. Я посмотрел ему прямо в глаза. Глаза были голубые, но с красными прожилками. У меня наверняка тоже. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга. Я попытался было заговорить, но тщетно. Я отступил в сторону и кивком предложил ему войти.
– У нас был ваш адвокат. Он… – Эйб запнулся и нервно откашлялся. – Он нам все рассказал. Лорен и я не спали всю ночь. Говорили и говорили. Плакали. Но по-моему, решение тут может быть только одно. – Эйб Тансмор пытался держаться, но видно было, что дается ему это с гигантским трудом. Он закрыл глаза. – Мы должны вернуть вам дочь.
Я покачал головой:
– Надо сделать то, что лучше для нее.
– Именно из этого мы и исходим, доктор Сайдман.
– Зовите меня Марк. Пожалуйста, – сказал я и сообразил, что говорю глупости. Но к такому повороту событий я был не готов. – Если вы боитесь длительного, нудного процесса, Ленни не следовало бы…
– Нет, нет, не в этом дело.
Мы стояли посреди комнаты. Я указал ему на стул. Он отрицательно покачал головой и пристально посмотрел на меня:
– Все это время я пытался представить, каково вам было выносить такую боль. И не смог. Есть вещи, которые познаешь только на собственном опыте. Может, это именно такой случай. Но не потому, не из сострадания к вашей боли мы с Лорен пришли к решению вернуть вам дочь. И не потому, что считаем себя в чем-то виноватыми. Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что нам следовало быть поосмотрительнее. Мы обратились к мистеру Бакару. Он сказал, что ребенок будет стоить нам сто тысяч долларов. Я человек небогатый, таких денег у меня нет. Но через несколько недель мистер Бакар позвонил сам и сказал, что ему надо срочно пристроить одного младенца. Это не новорожденный, заметил он, его – вернее, ее, это была девочка – только что бросила мать. Мы сразу поняли, что-то здесь не так, но он сказал: «Если вам действительно нужен ребенок, то забирайте и никаких вопросов».
Он опустил взгляд. Я не сводил с него глаз.
– Думаю, в глубине души мы все понимали. Просто боялись себе в этом признаться. Но, повторяю, не это заставило нас принять то решение, какое мы приняли.
– А что же? – прямо спросил я.
Он поднял на меня глаза.
– Дурные средства не оправдывают доброй цели. – Наверное, он уловил вопрос в моем взгляде. – Если мы с Лорен этого не сделаем, значит, у нас нет права воспитывать ее. Мы хотим, чтобы Наташа была счастлива. Мы хотим, чтобы она выросла хорошим человеком.
– Может, никто лучше вас этому не поспособствует.
Он покачал головой:
– Нет, это было бы неправильно. Нельзя отдавать ребенка людям только потому, что они могут по-настоящему воспитать его. Да и не нам с вами о том судить. Вряд ли вы можете представить себе, как тяжело нам все это дается. А впрочем, не исключено, что можете.
Я отвернулся. В зеркале мелькнуло мое отображение. Всего лишь на миг. Но и его оказалось достаточно. Я увидел себя, каков есть. И увидел человека, каким хотел бы стать. Я повернулся к Эйбу и сказал:
– Мы вместе будем ее воспитывать.
Мое заявление ошеломило его. Наверное, и я сам выглядел потрясенным.
– Боюсь, я не совсем вас понимаю, – вымолвил он.
– Боюсь, что я тоже себя не совсем понимаю. Но будет именно так.
– И как же вы это себе представляете?
– Не знаю.
Эйб покачал головой:
– Ничего не выйдет. Сами знаете.
– Вот тут вы ошибаетесь, Эйб. Я оказался здесь потому, что хотел вернуть свою дочь домой. Но выяснилось, что дом у нее уже есть. Что же мне теперь – отрывать ее от дома? Разве это правильно? Мне хочется, чтобы вы оба остались в ее жизни. Не утверждаю, что это будет просто. Но ведь детей, бывает, воспитывают мать и отец по отдельности, или приемные родители, иные растут в приютах. Люди умирают, разводятся, да мало ли еще что… Мы все любим эту девчушку. И что-нибудь придумаем вместе.
По выражению его худощавого лица я почувствовал, что к Эйбу возвращается надежда. Какое-то время он молчал, потом наконец вымолвил:
– Лорен внизу, в холле. Вы не возражаете, если я поговорю с ней?
– Разумеется.
Разговор длился недолго. В дверь снова постучали. Едва я открыл ее, как Лорен обвила мою шею руками. Я тесно прижал ее к себе – женщину, с которой даже не был знаком. Ее волосы пахли клубникой. Вслед за ней в номер вошел Эйб. На руках у него спала Тара. Лорен отпустила меня и сделала шаг в сторону. Эйб подошел вплотную и бережно передал мне дочь. Я принял ее на руки, и в голове у меня зашумело. Тара пошевелилась и было захныкала. Я принялся баюкать ее.
Вскоре она затихла у меня на руках и вновь погрузилась в сон.
Глава 45
Стоило мне взглянуть на календарь, как вновь все пошло наперекосяк.
Удивительная эта вещь – человеческий мозг. Странное сочетание электричества и химии. В общем, чистая наука. Мы лучше разбираемся в круговращении гигантской Вселенной, нежели в хаотическом движении клеток головного мозга: cerebrum, cerebellum, hypothalamus, medulla oblongata и все такое прочее. И как при соприкосновении с любым запутанным явлением, не можем предугадать его реакции на тот или иной раздражитель. Меня приводило в смущение несколько обстоятельств, и в первую очередь утечка информации. Мы с Рейчел считали, что кто-то из ФБР или полиции сообщил о происходящем Бакару и его людям. Но это никак не сходилось с моей версией о том, что Монику застрелила Стейси. Имеется факт: Монику нашли обнаженной. Мне кажется, теперь я понимаю почему, но беда в том, что и тут Стейси как бы ни при чем. Взглянув на календарь, я обнаружил, что сегодня среда. Именно в среду произошло убийство и похищение. Разумеется, за последние восемнадцать месяцев было множество сред. День недели, в сущности, вещь ничем не примечательная. Но на сей раз – после того как мой мозг переработал массу новой информации – что-то случилось. Все эти вопросы и сомнения, незначительные по отдельности, все эти приятности и неприятности, все то, что я принимал как должное, не задумываясь, – все это слегка сдвинулось. И то, что открылось моим глазам, было даже хуже, нежели я представлял изначально.