Страница 6 из 17
Ну, как не вспомнить в связи с этим старый анекдот отцов-пустынников!
Однажды к старцу, проводившему жизнь в молитве и изучении Слова Божьего, пришёл в гости известный богослов. Увидев, что у старца нет никаких книг, кроме Библии, учёный муж подарил ему объёмистый том своих библейских комментариев. Придя к старцу через неделю, богослов поинтересовался
— Ну, как, отче? Помогли ли мои комментарии тебе лучше понять Библию?
— Увы, друг! — ответил старец — Мне наоборот пришлось обращаться к Библии, чтобы понять твою книгу.
Кроме вышесказанного Иосиф Волоцкий, ратовал за смертную казнь для еретиков. Ему и его сторонникам противостал старец Нил Сорский. Его последователи получили имя — нестяжатели, так как стремились к простоте и бедности. Нестяжатели проповедовали о сосредоточенной, “умной” молитве, о любви к Библии, как к единственному авторитету в вопросах веры, о критическом анализе любых книг. Это тем более удивительно, ведь сам Нил был приверженцем исихазма. Но, видимо даже исихазм с его тягой ко всему мистическому не смог погасить в нём этой любви к Слову Божьему. Один из нестяжателей, старец Артемий сурово обличал иосифлян, которые считали, что “грех простым людям чести Апостол и Евангелие”.
На соборе в 1504-м году верх одержали иосифляне. Их победа означала то, что в России больше нельзя будет простому человеку обращаться к Библии, исследовать её и обсуждать, не призвав на помощь официального священника, исключающего любое толкование, кроме своего собственного.
Очень часто евангельских христиан обвиняют в том, что они позволяют толковать Библию любому человеку и тем самым лишь плодят ереси. Это не совсем так. Мы всегда утверждали, что у Библии может быть только один смысл. Найти его и есть главная задача толкователя. Евангельские христиане лишь отрицают право какого бы то ни было человека утверждать, что только его толкование истинно. Современные христиане не обладают властью апостолов в интерпретации Писания. Да и сами апостолы могли делать это только потому, что были особенным образом движимы Духом Святым. Поэтому каждый человек должен изучать Библию серьёзно и непредвзято. И лишь при таком изучении можно увидеть тот смысл, который вкладывал в текст Дух Святой, а не тот, что вложен официальным толкователем, жившим несколько столетий спустя после апостолов. А что если он ошибался? Должны ли мы следовать ошибкам, пусть даже очень старым. Не к нам ли обращены слова апостола Павла: “Пророчества не уничижайте. Всё испытывайте. Хорошего держитесь. Удерживайтесь от всякого рода зла”(1-е Фесс. 5:20–22)? Евангельские христиане против необоснованных толкований, сделанных невежественными людьми (а таких людей, к сожалению, хватает в любой конфессии). Но запрет на толкование не убережёт от ошибок, а свобода в этом вопросе поможет рождению истины. (см.1-е Кор.11:19).
Робкая попытка изменить такое положение вещей была сделана во второй половине 16-го века, когда Иван Фёдоров изготовил первый в России печатный станок. Тогда в свет вышли книги: “Апостол” (1564), “Псалтирь” (1570), “Азбука” (1574), “Острожская Библия”, “Учительные Евангелия”. Однако дело просвещения пошло в России очень сложно. Сказались годы гонения на инакомыслие. Когда “Апостол” увидел свет, Фёдорову пришлось бежать из Москвы. Его дело объявили дьявольским. Хотя двигало Фёдоровым одно желание: “Духовные семена по вселенной рассевати, и всем по чину раздавати духовную пищу”. Иван бежал в Острог, потом в Литву, потом во Львов. Везде встречая и препятствия и содействия просвещению, он сделал всё, чтобы простые люди смогли получить свободный доступ к Библии и полюбить её.
Однако уже ранее выяснилось, что весьма трудно в России найти достаточно авторитетный текст Библии. Предыдущие, рукописные книги содержали множество ошибок и разночтений. Ещё в начале 16 века в Россию приехал даровитый переводчик и учёный Максим Грек, ученик одного из предшественников реформации, великого итальянского религиозного учителя Савонаролы. Он начал работу по приведению в порядок Священных текстов, но его дело также встретило неожиданные трудности. Поначалу ему покровительствовал великий князь, но после того как Максим обличил его за развод и второй брак, это покровительство пришло к концу. К сожалению, в нашем мире часто бывает так: мы верим в Бога и содействуем Его делу лишь до той поры, пока нам это удобно делать. (Достаточно вспомнить массовое отступление от веры в годы советской власти.) В 1523 году над Максимом Греком состоялся суд. Его обвинили в том, что он “святые книги огласил неисправными”. Суд приговорил его к ссылке в Волоколамский монастырь и запретил писать книги. Это тоже характерно для нас. Некто сказал, что русскому человеку дорога не столько истина, сколько привычное о ней представление. Это свойство русского характера скорее всего и привело Россию к беспрецедентному событию в истории, русскому расколу.
Этому событию предшествовало воссоединение Украины с Россией в 1654 году. С объединением государств необходимо было объединять и богослужения. Вот тут-то особо остро и встал вопрос об исправлении богослужебных книг. Украинские книги были точнее, исправлять нужно было русские. Была создана комиссия, в которую вошли и протопоп Аввакум и Никон, ставший в 1590 году патриархом.
Однако унифицировать нужно было не только книги, но и обряды. По украинскому образцу был изменён крестный ход, двоеперстное крестное знамение было заменено троеперстным. И вдруг случилось то, что и должно было случиться. Выпестованное православными иерархами представление о святости и нерушимости традиций привело Церковь к расколу. Возглавил движение раскольников протопоп Аввакум. Он стоял за сохранение прежних порядков, ссылаясь на то, что все древние русские святые, в том числе и Сергий Радонежский “спасались” по старым обрядам. Интересно сказал один историк о нашей, русской реформации, о расколе: “На Западе во время Реформации реформаторы вышли из церкви, а консерваторы остались. В России было наоборот. Консерваторы вышли из церкви, а реформаторы остались”. Никон начал реформу, он и стал её главой. Консерваторы вышли и возгласили: "Церковь порушилась".
Веками русскому человеку внушалось, что от его верности преданиям напрямую зависит его спасение. Поэтому вполне естественно, что когда народ узнал о переменах в традиционном богослужении, это известие было принято в штыки. Мы, русские, привыкли придавать чуть ли не магическое значение всему происходящему в богослужении.
Даже в одной из самарских евангельских церквей я однажды услышал, как верующие произносят молитву "Отче наш", я тоже чуть не подумал: "Церковь порушилась". В евангелие от Матфея эта молитва заканчивается "Ибо. Твое есть и царство, и сила, и слава во веки. Аминь". Самарская церковь всегда говорит "Во веки веков. Аминь". Я их устал обличать на первых порах (конечно в шутку). Кто-то потом сказал, что, наверное, все беды наши от того, что мы одно слово прибавили. Мы смеялись, конечно, так как понимали, что на самом деле ничего страшного не происходит, не меняется даже смысл.
Но ведь тогда в сознании русского человека действительно произошла катастрофа. Из символа веры убрали букву “а”. (Вместо слов об Иисусе: “рождённого, а не сотворённого” написали просто: “рождённого, не сотворённого”.) Невероятно, но с точки зрения христианина 17-го века от этого священная фраза становилась бессмысленной. Настолько суеверие проникло в умы и сердца русских христиан.
Из-за этого очень часто образ раскольников рисуется довольно комичным. Дескать, люди гибли за “единый аз”. Однако это не так. Раскол вдруг разбудил Россию. Когда русский человек к чему-то привык и вдруг это “что-то” начинает меняться, тогда он начинает думать: а почему это так было принято? Так получилось и в этот раз. Простые верующие вдруг стали пытаться осмыслить то, во что верили раньше, почти не задумываясь.