Для души

Записав все шариковой ручкой на листке желтой бумаги, Рукер задумчиво поднял голову и пожал плечами.

— Странно, — сказал он. — Ну да ладно, выкладывайте! Что там вы для нас припасли?

— Я припас для вас себя, — с жалкой улыбкой пробормотал Уоррен Каттлтон. Увидев, что сержант Рукер нахмурился, он поспешил объяснить: — Я это сделал! Я убил эту женщину! Я убил Маргарет Уолдек!

Рукер тут же вызвал еще одного полицейского и коротко все рассказал. Они отвели мистера Каттлтона в маленькую комнату и засыпали вопросами. Каттлтон рассказывал все, ничего не скрывая. В самых ужасных местах его голос дрожал, и ему с трудом удалось сдерживать слезы. Дважды он был настолько к ним близок, что приходилось замолкать. К горлу подступал ком, и он был вынужден ждать, когда успокоится.

Вопросы, вопросы…

— Где вы взяли нож?

— Купил в каком-то хозяйственном магазине.

— Где?

— На Колумбус авеню.

— Помните магазин?

Каттлтон помнил прилавок, продавца, помнил, как расплатился за нож и вышел из магазина, но никак не мог вспомнить, в каком именно магазине это произошло.

— Почему вы это сделали? — спросили полицейские.

— Не знаю…

— Почему выбрали Уолдек?

— Она… она просто проходила мимо.

— Почему вы набросились на нее?

— Я хотел на кого-нибудь наброситься. На меня что-то… нашло. Какая-то сила требовала, чтобы я убил человека. Ни той ночью, ни сейчас не могу понять, что на меня наехало. Не знаю, что это было, но я не мог сопротивляться. Внутренний голос твердил: «Убей!», и я был обязан сделать это!

— Почему убили ее? Могли бы просто избить и оставить в живых.

— Так уж получилось. Я бил ее ножом. Нож я купил для убийства.

— Давно планировали убийство?

— Нет, — покачал головой Уоррен Каттлтон. — Все произошло в один день.

— Где нож?

— Выбросил в канализацию.

— В каком месте?

— Не помню. Где-то в городе.

— На вашей одежде должна быть кровь, ведь убитая потеряла много крови. Ваша одежда дома?

— Нет, — покачал головой Уоррен Каттлтон. — Я избавился от нее. Выбросил…

— Куда? Тоже в канализацию?

— Послушай, Рей, — обратился к Рукеру напарник. — По-моему, ты напрасно устраиваешь допрос третьей степени человеку, который пришел с добровольным признанием.

— Извините, — буркнул Рей Рукер. — Мистер Каттлтон, одежда где-то у вас дома?

У Каттлтона появились смутные воспоминания об огне.

— Я сжег ее в мусоросжигателе, — наконец ответил он.

— В мусоросжигателе в вашем доме?

— Нет, где-то в другом месте. В доме, где я живу, нет мусоросжигателя. Я помню, что вернулся домой и переоделся, потом свернул всю одежду в узел, пошел куда-то, бросил узел в мусоросжигатель и вернулся домой. Потом долго мылся. Еще помню, что под ногтями у меня была кровь.

Детективы заставили его снять рубашку. После того, как Уоррен Каттлтон разделся, они принялись внимательно разглядывать его руки, грудь, плечи и шею.

— Ни одной царапины, — наконец подытожил осмотр сержант Рукер. — Никаких следов борьбы. А ведь у Маргарет Уолдек под ногтями осталась кожа убийцы. Она царапалась, отбивалась…

— Рей, она могла поцарапать сама себя, — заметил второй детектив.

— Ммм… А может, на убийце быстро заживают раны… Ладно, Каттлтон, пошли.

Его отвели в другую комнату. Там с него сняли отпечатки пальцев, сфотографировали и объявили, что он задержан по подозрению в убийстве Маргарет Уолдек. Сержант Рукер предложил ему позвонить адвокату, но Каттлтон не знал ни одного адвоката. Он вспомнил адвоката, который давным давно заверял для него какой-то документ, но давно позабыл, как его зовут.

Потом Уоррена Каттлтона отвели в камеру и заперли дверь. Каттлтон сел на койку и закурил. Впервые за последние двадцать семь часов его руки не дрожали.

Через четыре часа в камеру вошли полицейские.

— Вы не убивали эту женщину, мистер Каттлтон, — сообщил ему Рей Рукер. — Почему вы признались в убийстве, которое не совершали?

От изумления Уоррен Каттлтон лишился дара речи. Он только сидел и молча смотрел на детективов.

— Во-первых, вы забыли упомянуть об алиби. В тот вечер вы были в кинотеатре на Восемьдесят третьей улице и смотрели там двухсерийный фильм. Кассир узнал вас по фотографии. Он уверен, что вы купили билет в половине десятого вечера. Контролер тоже вас запомнил. Вы поскользнулись, когда выходили в туалет, и ему пришлось поддержать вас. Это было уже после полуночи. После кино вы сразу отправились домой. Это засвидетельствовала ваша соседка снизу. Сосед по этажу готов поклясться, что в час ночи вы уже были дома и ни разу не выходили из комнаты. Через четверть часа после возвращения домой вы выключили свет и легли спать… Объясните, ради Бога, почему же вы тогда утверждаете, будто убили Маргарет Уолдек?

Невероятно! Он не помнил никаких кинофильмов. Не помнил, как покупал билет, не помнил, как спотыкался по пути в туалет. Ничего этого он не помнил. Он помнил только то, как прятался в темноте, помнил приближающиеся шаги, нападение, нож, крики, помнил, как выбрасывал нож в канализацию, сжигал одежду в мусоросжигателе, помнил, как долго тщательно смывал кровь.

— Но и это еще не все. Мы задержали человека, подозреваемого в убийстве Маргарет Уолдек. Не исключено, что это и есть настоящий убийца. Его зовут Алекс Канстер. Дважды судим за нападения на женщин. Его арестовали во время обычной проверки. Под подушкой лежал окровавленный нож, а на его лице не было живого места. Скорее всего он уже во всем сознался. Маргарет Уолдек убил Канстер, а не вы, мистер Каттлтон. Так почему же вы тогда признались в убийстве, которое не совершали? Зачем отняли у нас столько времени? Зачем солгали?

— Я не лгал, — растерянно покачал головой Уоррен Каттлтон.

Возмущенный Рей Рукер уже открыл было рот, чтобы сказать ему все, что о нем думает, но сдержался.

— Рей, у меня идея, — разрядил обстановку второй детектив. — Найди кого-нибудь, кто умеет работать с детектором лжи.

Каттлтон не понимал, что происходит. Полицейские отвели его в большую комнату, надели какие-то датчики, подсоединенные к прибору с экраном, и стали задавать странные вопросы. Как его зовут? Сколько ему лет? Где работает? Убивал ли он Маргарет Уолдек? Сколько будет четыре и четыре? Где он купил нож? Как звали его отца? Куда он спрятал одежду?

— Ничего, — удивленно пожал плечами напарник Рукера. — Никакой реакции. Ноль! Видишь? Он верит в то, что говорит, Рей.

— А может, детектор просто на него не действует? — пробурчал Рукер. — Такое тоже бывает.

— Тогда пусть солжет.

— Мистер Каттлтон, — обратился к Уоррену сержант Рукер, — сейчас я спрошу у вас, сколько будет три и четыре. Я хочу, чтобы вы ответили «шесть». Вы меня поняли?

— Но три и четыре будет семь.

— Все равно вы должны ответить «шесть».

— А…— ничего не понимая, протянул Каттлтон.

— Сколько будет три и четыре?

— Шесть.

На экране произошел всплеск активности.

— Кажется, я понял, в чем дело, — задумчиво проговорил второй детектив. — Он верит в то, что убил Уолдек, Рей. Он не врал нам и не хотел отнимать время. Он твердо верит в то, что убил, и ему наплевать, правда это или нет… Ты же сам прекрасно знаешь, какие фокусы порой выкидывает человеческое воображение. Вспомни, в каждом деле у нас пруд пруди свидетелей, которые врут не потому, что хотят врать, а потому что уверены, что так все и было… Мистер Каттлтон прочитал об убийстве в газетах и сразу же поверил в то, что убил Маргарет Уолдек.

Детективы еще долго втолковывали Каттлтону, что с ним произошло. Они сказали, что он испытывает сильное чувство вины и что у него глубокая депрессия, которые и заставили его поверить в то, что он будто бы убил мисс Уолдек. На самом же деле он никого не убивал, а сидел сначала в кинотеатре, а потом вернулся домой и лег спать. Уоррену долго казалось, что они сошли с ума, но постепенно, по мере того, как они убедительно доказывали, что он не мог убить Маргарет, его мнение начало меняться. Они доказали, что он никак не мог ее убить, и он не мог никак опровергнуть их доводы. Уоррену не оставалось ничего иного, как поверить в свою невиновность.