Гарпагониада

Не обращая внимания на своеобразие этой записки, не задерживаясь ни на минуту над ней, может быть и смысл ее не дошел до него, Жулонбин стал подсчитывать количество гласных, согласных, слов, имен существительных, прилагательных.

Затем он подложил ее под другие бумажки, взял счеты и стал подсчитывать, сколько же у него имеется на сегодняшний день - гласных, согласных, слов, имен существительных, имен прилагательных...

Счеты щелкали. Жулонбин задумался.

- Но даже, если это и так, допустим, что я скупец. Лейбниц тоже к концу жизни стал чрезвычайно скупым, но ведь это не помешало ему остаться философом.

Еще долго сидел Жулонбин, видно было, вопрос этот его беспокоил.

Жулонбин был воспитан, как бы на розах.

Наступил вечер. Жулонбин стал напевать французские шансонетки. Нюхая букет сирени, Жулонбин мечтал о любовных приключениях. Частенько, в кожаных перчатках, гулял Жулонбин по близ лежащему скверу. Гордо он шагал, вспоминая мимолетные связи, предчувствуя новые. Жулонбин любил женщин, как развлечение.

- Жаль, что Юлия не пришла, - думал Жулонбин.

Пошел Жулонбин прогуляться по недавно разбитому скверу. Все ходил по дорожкам, усыпанным гравием, все присматривался. Иногда присаживался, прислушивался. Вставал и опять ходил. Наконец, он твердо подсел к какой-то одинокой девушке и стал чертить на песке корабли, дома, пирамиды.

Девушка смотрела, смотрела и заинтересовалась.

- Что жена, - ответил Жулонбин девушке, - жена для меня кухарка, она совсем некультурная.

Он нежно взял руку обольщаемой.

- Милая, - сказал он, - если б вы только знали, как больно иногда бывает от сознания, что ты связал свою судьбу с существом низшим, как иногда хочется прикоснуться к чему-то высшему, нежному, почувствовать биение чистого сердца. С моей женой я не могу поговорить о том, что составляет существо моей жизни. Тяжело чувствовать, что твое сердце заперто на ключ, что она холодна к тому, что тебя интересует. Она совсем не понимает всего значения открытия гробницы Тутанхамона. Между тем я был в свое время в Египте, и меня гробница этого новатора очень интересует. И Арктикой она совершенно не интересуется.

- Вы были в Египте и на полюсе были? Не участник ли вы экспедиции на Малыгине? - спросила девушка оживленно.

Жулонбин растегнул пальто, девушка увидела значек участника арктической экспедиции.

- И не только в Египте, - ответил Жулонбин, - я и на острове Формозе был. Если б вы знали, какие у вас глаза. Я таких глаз еще нигде не встречал. Такие глаза можно встретить только раз в жизни за минуту до этого. А ну-ка, посмотрите на меня еще раз. Нет, не так, так, как вы за минуту до этого смотрели. Вот спасибо! Нет, вы некрасивы, когда видишь красивую женщину, всегда подозреваешь, что она глупая, - продолжал Жулонбин задушевным тоном Боже мой, но в чем же скрыто ваше очарование, скажите, вы ведь мужчинам очень нравитесь?

Незнакомка сидела на скамейке. Никто до сих пор так не говорил с ней. Она была благодарна незнакомому человеку за его слова, за его веру в то, что она мужчинам очень нравится.

Она оживилась и ласково посмотрела на Жулонбина. Жулонбин, как бы невзначай, взял ее руку, повернул ладонью вверх и стал рассматривать.

- Какая у вас славная рука, - сказал он. - Нет, нет, не говорите! Я сам узнаю, кто вы. Обладательница такой руки должна быть счастливой, между тем вы...

Жулонбин не отпускал руку девушки.

О чем только не беседовали они в этот вечер. Девушка рассказала Жулонбину свою жизнь. . ......

- Как вас зовут?

- Таня.

- А меня Присоборов, Михаил, но зовите меня просто Мишей. Расстались друзьями. Условились опять завтра здесь же встретиться.

Но нет, Жулонбин проводил ее домой, долго беседовали они у ворот. Жулонбин выразил желание посмотреть, как она живет.

- Нет, нет, сегодня же, - и настоял на этом.

- Ох, не надо, - сказала девушка, - неужели вы только за этим пришли сюда.

Рано утром ушел Жулонбин. Он взял на память пучек волос, носовой платок и чулок девушки.

На следующий день тщетно ждала Присоборова девушка на скамейке.

Как-то она встретила Присоборова на улице. Но он даже не посмотрел на нее. Он шел с Завитковым и о чем-то с жаром рассказывал. Жулонбин рассказывал о своем последнем любовном приключении.

Жулонбин стоял и беседовал с буфетчицей. Доставая деньги он расстегнул пальто. На секунду блеснул орден Красного Знамени.

- Вот уже пятый раз я беседую с вами, а только сегодня узнал, что вас зовут Полиной.

- Не Полиной, - прервал пожилой ехидный покупатель, а должно быть Прасковьей.

Жулонбин подождал. Покупатель выпил кружку пива и ушел.

- Меня зовут Аркадий Трифонов, - сказал Жулонбин - будемте знакомы. Отчего вы здесь работаете, отчего бы вам не поступить в Октябрьскую гостиницу. У меня там знакомый метр-д'отель.

Покупателей в кафе не было. Когда Жулонбин хотел заплатить за пиво, та уговорила его не платить.

Жулонбин вышел на улицу, оглянулся, вся устремившись вперед, махала ему рукой.

Виталий Носков - он же Жулонбин - шел к отставной хористке. Там его должны были хорошо накормить. Там можно было поговорить о любви. Хористка встретила его сильно напудренная. Она бросилась к нему навстречу. Это была ее последняя любовь. Она чувствовала, что скоро ей будет уж не удержать Носкова.

Она долго прощалась с Носковым. С глубокой нежностью она целовала его глаза, его шею. Вышла на лестницу и смотрела, как спускается дорогое для нее существо.

Виталий уходил, унося деньги полученные в долг. У любящих должно быть все общее. Он не мог отказом оскорбить женщину, страшно его любившую.

Долго смотрела хористка из окна, но Виталий не обернулся. Она достала бинокль и следила, следила за дорогой фигурой. Нет, не оглянулся.

ГЛАВА 7 В ПИВНОЙ

Пируя у двух сестер, Анфертьев писал в припадке веселости письмо инженеру.

Многоуважаемый Василий Васильевич.

В ответ на ваше почтенное предложение от 13 февраля с.г. имею честь препроводить прейскурант полученных нами товаров на настоящий месяц.

С совершенным почтением Анфертьев.

ПРЕЙСКУРАНТ

NoNo Наименование Цена

руб. Коп.

1. Загробное существование, сон няни из богатого семейства 1