Страница 3 из 5
1926
ПСИХЕЯ
Любовь?это вечная юность. Спит замок Литовский во мгле. Канал проплывает и вьется, Над замком притушенный свет. И кажется солнцем встающим Психея на дальнем конце, Где тоже канал проплывает В досчатой ограде своей.
1926
Тебе примерещился город, Весь залитый светом дневным, И шелковый плат в тихом доме И родственников голоса. Быть может, сочные луны Мерцают плодов над рекой, Быть может, ясную зрелость Напрасно мы ищем с тобой! Все так же, почти насмехаясь Года за годами летят, Прекрасные очи подруги Все так же в пространство глядят Мне что?повернусь, не замечу Как год пролетел и погас.
Но для нее цветы цветут,
К цветам идет она.
И в поднебесье голоса
И голоса в траве.
1926
Я восполненья не искал В своем пространстве Я видел образ женщины, она С лицом, как виноград, полупрозрачным, Росла со мной и пела и цвела. Я уменьшал себя и отправлял свой образ На встречу с ней в глубокой тишине. Я ? часть себя. И страшно и пустынно. Я от себя свой образ отделил. Как листья скорчились и сжались мифы. Идололатрией в последний раз звеня, На брег один, без Эвридики, Сквозь Ахеронт пронесся я.
1926
НОЧЬ
И мы по опустевшему паркету Подходим к просветлевшим зеркалам. Спит сад, покинутый толпою, Среди дубов осина чуть дрожит И лунный луч, земли не достигая, Меж туч висит. И в глубине, в переливающемся зале, Танцуют, ходят, говорят. Один сквозь ручку к даме гнется, Другой медлительно следит За собственным отображеньем, А третий у камина спит И видит Рима разрушенье. И ночь на парусах стремится, И самовольное встает Полулетящее виденье: ? Средь вас я феникс одряхлевший. В который раз, под дивной глубиной Неистребимая, я на костре воскресну Но вы погибнете со мной. ? Сквозь дым и жар Психея слышит Далекий погребальный звон. Ей кажется огонь чужое тело ломит. Пред нею возникает мир Сперва в однообразии прозрачном.
1926
МУЗЫКА
В книговращалищах летят слова. В словохранилищах блуждаю я. Вдруг слово запоет, как соловей ? Я к лестнице бегу скорей, И предо мною слово точно коридор, Как путешествие под бурною луною Из мрака в свет, со скал береговых На моря беспредельный перелив. Не в звуках музыка ? она Во измененье образов заключена Ни О, ни А, ни звук иной Ничто пред музыкой такой. Читаешь книгу ? вдруг поет Необъяснимый хоровод, И хочется смеяться мне В нежданном и весеннем дне.
1926
За ночью ночь пусть опадает, Мой друг в луне Сидит и в зеркало глядится. А за окном свеча двоится И зеркало висит, как птица, Меж звезд и туч.
"О, вспомни, милый, как бывало
"Во дни раздоров и войны
"Ты пел, взбегая на ступени
"Прозрачных зданий над Невой". И очи шире раскрывая, Плечами вздрогнет, подойдет. И сердце в флейту превращаясь, Унывно в комнате поет. А за окном свеча бледнеет
И утро серое встает.
В соседних комнатах чиханье,
Перегородок колыханье
И вот уже трамвай идет.
1926
Два пестрых одеяла, Две стареньких подушки, Стоят кровати рядом. А на окне цветочки ? Лавр вышиной с мизинец И серый кустик мирта. На узких полках книги, На одеялах люди ? Мужчина бледносиний И девочка жена. В окошко лезут крыши, Заглядывают кошки, С истрепанною шеей От слишком сильных ласк. И дом давно проплеван, Насквозь туберкулезен, И масляная краска Разбитого фасада, Как кожа шелушится. Напротив, из развалин, Как кукиш между бревен Глядит бордовый клевер И головой кивает, Н кажет свой трилистник, И ходят пионеры, Наигрывая марш. Мужчина бледносиний И девочка жена Внезапно пробудились И встали у окна. И, вновь благоухая В державной пустоте, Над ними ветви вьются И листьями шуршат. И вновь она Психеей Склоняется лад ним, И вновь они с цветами Гуляют вдоль реки. Дома любовью стонут В прекрасной тишине, И окна все раскрыты Над золотой водой. Пактол-ли то стремится? Не Сарды-ли стоят? Иль брег александрийский? Иль это римский сад? Но голоса умолкли. И дождик моросит. Теперь они выходят В туманный Ленинград. Но иногда весною Нисходит благодать: И вновь для них не льдины А лебеди плывут, И месяц освещает Пактолом зимний путь.
1926
ЭЛЛИНИСТЫ
Мы, эллинисты, здесь толпой В листве шумящей, вдоль реки, Порхаем, словно мотыльки. На тонких ножках голова, На тонких щечках синева. Блестящ и звонок дам наряд, Фонтаны бьют, огни горят, За парой парою скользим И впереди наш танцевод Ступает задом наперед.
И волхвованье слов под выпуклой луной
И образы людей исчезли предо мной,
И снова выплыл танцевод. За ним толпа гуськом идет. И не подруга ? госпожа За ручку каждого ведет И каждый песенку поет:
"Проходит ночь,
Уходим прочь
В свои дома,
В подвалы.
А с вышины,
Из глубины
Густых даров,
Глядит любовь
И движет солнцем
И землей,
Зеленокрасною луной,
Зеленокрасною водою".
1926
"И дремлют львы, как изваянье И чудный Вакха голос звал Меня в свои укромные пещеры, Где все во всем открылось-бы очам. Свое лицо я прятал поздней ночью И точно вор звук вынимал шагов По переулкам до-нельзя опасным. Среди усмешек девушек ночных, Среди бродяг физических я чуял Отожествление свое с вселенной, Невыносимое мгновенье пережил". Мрак побелел, бледнели лица Полуоставшихся гостей. Казалось, город просыпался Еще ненужней и бойчей. Пред вознесенской Клеопатрой Он опьянение прервал, Его товарищ на диване Опустошенный засыпал. И женщина огромной тенью, Как идол, высилась меж них. Чуть шевеля пахучей тканью На красной пола желтизне. А на столе снял, как перстень, Еще не допитый глоток. Символ не-вечности искусства Быть опьяненными всегда.
1926
От берегов на берег Меня зовет она, Как-будто ветер блещет, Как-будто бьет волна. И с птичьими ногами И с голосом благим Одета синим светом Садится предо мной:
"Плывем мы в океане,
"Корабль потонет вдруг,
"На острова блаженных
"Прибудем, милый друг.
"И музыку услышишь,
"И выйдет из пещер
"Прельщающий движенье
"Сомнамбулой Орфей.
"Сапфировые косы,
"Фракийские глаза,
"А на устах улыбка
"Придворного певца". В стране Гипербореев Есть остров Петербург, И музы бьют ногами, Хотя давно мертвы. И птица приумолкла. ? Чирик, чирик, чирик ? И на окне, над локтем Герани куст возник.