Страница 26 из 133
Фашистская Италия сделала выбор, и хотя Рейно в Лондоне обсуждал размеры новых уступок (кондоминиум в Тунисе, расширение итальянской Ливии за счет французских колоний и т, п.), итальянские дивизии уже подтягивались к французским границам.
Двадцать девятого мая Буллит передал следующий призыв Рейно: "Сейчас или никогда для Соединенных Штатов. Если вы можете послать ваш атлантический флот в Танжер и информировать Муссолини, что вы уведомляете его уже после посылки флота, он не осмелится напасть. В противном случае он нанесет удар и всего через несколько месяцев вы будете в одиночестве стоять перед лицом объединенного нападения Германии, Италии и Японии".
Президент Рузвельт ответил, что предложенное "абсолютно исключено", ибо это влечет за собой серьезный риск для флота, у которого не будет ни одного порта в Средиземном море. Написанное Рузвельтом едва ли верно. Французских и английских баз обслуживания кораблей в Средиземном море было более чем достаточно (Гибралтар, Мальта, Тулон, Алжир и др.). Главное направление дипломатии Рузвельта в эти дни заключалось в попытке в последний момент удержать Италию от вступления в войну.
Тридцатого мая Рузвельт информировал итальянского диктатора о том, что вступление в войну Италии заставит Соединенные Штаты резко заняться перевооружением и укрепит решимость Америки оказывать военную помощь англо-французским союзникам. На этот раз дуче соизволил ответить, но в самой грубой манере. Он заявил, что решение вступить в войну уже принято и проблема американской помощи союзникам его не касается.
Но на первый план размышлений Рузвельта выходят уже не вопросы сдерживания Италии, а другие. Узнав от посла Буллита о поражении союзнических армий во Фландрии, о предстоящей неминуемой их сдаче немцам и о том, что Париж, видимо, будет оккупирован в течение ближайших 10 дней. Рузвельт все свои мысли обращает на судьбу французского флота.
Президент лично продиктовал то, что можно воспринять только как предупреждение Рейно и Даладье. Фактически речь в послании шла уже о "французском наследстве", самым важным и опасным для США элементом которого являлся французский флот. "Хотя мы все еще надеемся, что нашествие будет остановлено, если все же произойдет наихудшее, мы рассматриваем сохранение французского флота как жизненно важной силы, необходимой для восстановления Франции и французских колоний, а также для полного контроля над Атлантическим и другими океанами. Это означает, что французский флот не должен быть закупорен в Средиземном море. Корабли, находящиеся в восточной его части, должны иметь возможность уйти через Суэцкий канал. Корабли, находящиеся в Тулоне, Тунисе и Алжире, должны иметь подобную возможность прохода через Гибралтар и, если худшее случится, уйти в Вест-Индию или в безопасные порты западноафриканских владений... Наконец, если немцы будут делать Франции заманчивые предложения, основанные на сдаче их флота, нужно помнить, что позиция Франции окажется сильнее, если ее флот будет переведен в безопасное место".
Для нас представляет значительный интерес то обстоятельство, что именно в мае 1940 года Рузвельт приходит к следующему выводу: прежняя защитная функция океанов начинает терять для Америки свою значимость. В своем послании конгрессу от 16 мая он сделал наибольший упор на опасность со стороны военно-воздушных сил. Президент указал, что создание боевых самолетов, движущихся со скоростью 300 - 400 и более км в час, позволяет в конечном счете ослабить функцию океанов как "адекватного оборонительного барьера". Для дипломатии США возникает новая ситуация.
Что же было в руках Соединенных Штатов в тот момент, когда Германия сокрушила французский западный фронт? Что было у американцев тогда, когда история впервые, пожалуй, поставила перед ними задачу противостоять огромной силе, господствующей в Центральной и Западной Европе? Военные специалисты доложили о критическом отсутствии противотанковых орудий и зенитных батарей. В решающем классе современных вооружений военно-воздушных силах у Соединенных Штатов насчитывалось только 160 истребителей, 52 тяжелых бомбардировщика, в стране было лишь 250 пилотов, способных сесть в истребители.
Президент ставит перед страной в послании от 16 мая задачу производить невероятное число военных самолетов - 50 тысяч единиц в год. Чем он объясняет необходимость такого резкого броска в военном строительстве? Рузвельт говорил в те дни, что одна из воюющих сторон имеет абсолютное превосходство в воздухе, и это является настораживающим фактором. Ясно, что речь идет об авиации нацистской Германии.
Это очень характерно для Рузвельта - ставить грандиозные цели. Он придавал значимость пафосу, понимал роль политического руководства как обязанного возбуждать эмоции, обязанного называть те цели, которые поражают воображение. Поставленная отметка - 50 тысяч военных самолетов в год - была фантастической для того времени, как, впрочем, и для нашего. В эти майские дни английским премьером становится Уинстон Черчилль, и он обещает своему народу лишь "кровь, труд, слезы и пот" - программу долгой борьбы, рассчитанной на истощение.
Тем временем, а именно в двадцатых числах мая, стало очевидно, что посылка военного оборудования союзникам на данном этапе все более лишается смысла, германские армии отрезали английский экспедиционный корпус, а французская армия готовилась капитулировать. Какой резон помогать им в таких обстоятельствах? Помощь должна была прийти раньше, в сложившейся же ситуации союзники просто уже не имели места приложения американскому военному оборудованию. Отчаяние союзников стало очевидным с 18 мая 1940 года, когда премьер-министр Франции П. Рейно впервые предупредил, что "война может окончиться абсолютным поражением Франции и Англии". Беседуя с послом Буллитом, Рейно выдвинул неслыханную просьбу: он попросил американского президента либо объявить войну Германии, либо декларировать во всеуслышание, что "Соединенные Штаты, защищая свои жизненные интересы, не допустят поражения Франции и Англии". Двадцать второго мая 1940 года Рейно предупредил Рузвельта, что Франция, возможно, вынуждена будет пойти на подписание сепаратного мира, который оставит Англию одну, а Соединенные Штаты вовлечет в опасное положение, сделав их уязвимыми для германской мощи.
Французский премьер-министр просил американского президента вступить в войну на этой фазе, послав атлантический флот и все военно-воздушные силы на европейский театр военных действий. Это был отчаянный крик о помощи. Если кто-то еще пытался объяснить его французской импульсивностью, то вот для сравнения аналогичные идеи англичан. Тогда премьер-министр Черчилль предсказал скорую высадку немцев на Британских островах. Вот где понадобятся американские дивизии. При этом Черчилль заметил американцам, что их помощь должна прийти без промедлений, поскольку быстрое поражение может привести к власти в Лондоне правительство, склонное обменять мировое превосходство британского флота на более выгодное мирное соглашение.
Вероятность скорого объявления войны Соединенными Штатами Германии президент Рузвельт всерьез в эти дни не рассматривал - одна лишь внутриполитическая ситуация не позволяла рассчитывать на возможность такого шага. Но и взирать абсолютно безучастно на поражение англо-французов было нельзя. Поэтому 22 мая представители администрации объявили, что винтовки, пулеметы и пушки выпуска первой мировой войны не являются пригодными для использования американскими вооруженными силами и как "балласт" могут быть отправлены англичанам. (В то время многие обсуждали характер подготовки Англии к встрече немцев: из музеев доставали пики, крестьяне готовили к бою грабли и вилы.)
В конце мая германская военная машина буквально раздавила союзные войска в Голландии, Бельгии и Северной Франции. Рузвельт наконец начинает развязывать себе руки в области военного строительства. Теперь панически настроенные конгрессмены вотировали на военные цели суммы, даже превышающие те, которые предлагала администрация. Конгресс в середине мая выделил на эти нужды 1,5 миллиарда долларов, что было на 320 миллионов больше запрошенного Рузвельтом. Наконец, 31 мая, когда Рузвельт сообщил, что "почти невероятные события последних двух недель делают необходимым дальнейшее наращивание нашей военной программы", американский конгресс проголосовал за дополнительные 1 миллиард 700 миллионов долларов. В американской армии начался процесс быстрого роста кадрового состава - с 280 тысяч до 375 тысяч человек в течение нескольких недель. Президенту было дано право призывать на активную, действительную службу национальную гвардию.