Страница 103 из 133
Понимая, что не сегодня, так завтра именно Советской Армии придется освобождать Польшу, Рузвельт постарался достичь компромисса на ранней стадии. Он обратился к Сталину с просьбой принять Миколайчика в Москве, но не получил нужного отклика. Советское руководство определило польский лондонский комитет как "эфемерный" и объявило о своем намерении признать ту польскую организацию, которая начала укрепляться на' собственно польской территории - Польский комитет национального освобождения. Сталин соглашался принять Миколайчика, если тот обратится к нему через посредство указанного комитета. Проблема Восточной Европы становится отныне в ряд наиболее существенных для Рузвельта.
Англичане ощущали эту проблему еще обостренней. Уже в конце мая 1944 года английский посол Галифакс тайно выдвинул перед госсекретарем Хэллом предложение: англичане постараются договориться с русскими по поводу раздела сфер влияния на Балканах. Галифакс сообщал, что Лондон желал бы обеспечить свое преобладание в Греции за счет предоставления СССР "свободы рук" там, где Запад все равно не имел рычагов влияния - в Румынии. Хэлл был против договоренностей, которые ставили под вопрос "универсальный" характер приложения американской мощи к послевоенному миру.
Черчилль хотел перед Рузвельтом смягчить "суровый реализм" предлагаемой англичанами сделки. Речь, мол, идет лишь о сугубо временном соглашении. Но Рузвельту, во-первых, не нравились сделки, в которых ему отводилась роль свидетеля, а, во-вторых (и это в данном случае главное), он не желал преждевременного дробления мира на зоны влияния. Экономическое и военное могущество Америки обещало гораздо большее. Рузвельт ответил Черчиллю, что понимает его мотивы, но боится, что "временный" раздел может превратиться на Балканах в "постоянный". Защищая свою позицию, Черчилль начал убеждать Рузвельта в том, что данная сделка безусловно выгодна Западу. Ведь западные союзники все равно никак не могут воздействовать на внутреннюю ситуацию в Румынии. Получить же Грецию как гарантированную зону своего влияния означало бы иметь надежный плацдарм на Балканах. С определенной "неохотой" Рузвельт написал Черчиллю, что такое соглашение можно было бы заключить, но лишь на трехмесячный срок, "давая при этом ясно понять, что речь не идет об установлении каких-либо послевоенных зон влияния".
Напомним, что в это время происходило значительное улучшение советско-американских отношений. Открытие второго фронта в Европе было с благодарностью воспринято советским руководством. Создавалась возможность координированных действий против гитлеровской Германии.
* * *
В конце июля 1944 года, после того, как успех высадки в Нормандии стал очевидным и окончание войны в Европе представлялось президенту лишь вопросом времени, он обратился к тихоокеанскому театру военных действий.
Наступало время и для вождей японского милитаризма задуматься над будущим. Шестого января 1944 года лорд - хранитель печати Кидо составил меморандум, который, по существу, стал программой поведения Японии в условиях возобладания над ней Америки. Кидо писал: "Если Германия при помощи некоего чуда вернет себе инициативу, перспективы для Японии сохранятся и данный меморандум потеряет свое значение. Но в случае поражения Германии Япония должна будет сменить свое руководство, сохраняя при этом императорскую власть".
Кидо полагал, что все завоеванное придется отдать (за исключением Маньчжурии). Но, "глядя на будущие тенденции мирового развития, я полагаю, что... с помощью опыта, приобретенного в войне с Китаем, советско-германской войне, развития авиации, мы получили понимание реального источника силы США и СССР. Мы претерпели страшный удар по нашей национальной мощи. Если вышесказанные здесь предпосылки верны, мы должны всеми возможными способами избежать изоляции".
Решение удерживать удаленные острова на юге Тихого океана говорило уже не о том, что они могут послужить плацдармом для нового Пирл-Харбора, а о жизненной необходимости оградить дорогу, по которой к японской индустриальной базе поступали важные сырьевые ресурсы. К 1944 году генерал Тодзио и генеральный штаб стали приходить к пониманию возможности поражения, но категорически отказывались оставить отдаленные территории. Армия питала убеждения, что Германия сможет в начале 1944 года нанести удар СССР и заключить компромисс с западными союзниками. В этом случае у Японии будет реальный шанс продиктовать не победный, но выгодный для себя мир.
Как и нацистская Германия, милитаристская Япония держалась на фанатизме и на надежде, что военный союз США и СССР к концу войны начнет давать трещины. Нужно лишь подольше продержаться. И уже тогда зрела в Японии фракция, полагавшая, что поражение можно использовать, что ошеломленный бедами народ будет работать не покладая рук и что эту невероятную энергию следует направить в русло создания новой мощи.
А реальность войны становилась все более тяжелой для Японии. Наступление американцев на Новой Гвинее и Соломоновых островах показало их материальное превосходство. Сражение на островах Гилберта было проиграно японцами полностью. Здесь у американской стороны был перевес по всем показателям: девятнадцать авианосцев, двенадцать линкоров, четырнадцать крейсеров, шестьдесят шесть миноносцев. Японии никогда уже было не собрать подобной силы со своей стороны. Сражение, собственно, было проиграно еще до начала боевых действий. В январе 1944 года, обладая полным превосходством, адмирал Нимиц начал высадку на Маршалловых островах. Наступил период, когда факт, что США производили в месяц больше авианосцев, чем Япония за год, стал давать свои результаты.
Пытаясь найти выход, правящая клика Японии рассматривала планы концентрации всех усилий на производстве самолетов. Десять тысяч самолетов - пятимесячная норма для японской авиационной промышленности - должны были создать заслон против авианосной авиации США. И базироваться японские самолеты должны были не на последних гигантах-авианосцах, а на непотопляемых "авианосцах" - тысячах островов Тихого океана, окружающих Японию. Лишь в потоплении 15 - 20 американских авианосцев видело японское руководство возможность стабилизации ситуации.
Семнадцатого февраля 1944 года авианосные самолеты США нанесли удар по острову Трак, базе японского флота на Каролинских островах. В течение следующих нескольких дней император сместил начальников штабов ВМС и наземных сил; концентрация власти достигла своего пика, премьер Тодзио фактически стал военным диктатором, подчиняющимся лишь императору. Началась реализация программы переориентации на военно-воздушную мощь. На сотнях малых островов приступили к строительству взлетных полос, моряков переучивали в летчиков. Производство самолетов достигло 2 тысяч в месяц, целью стало строительство 50 тысяч самолетов в год.
Одновременно Япония начала последнее в этой войне крупное наступление. Ударная колонна войск через джунгли Бирмы вторглась в Индию, но удаленные коммуникации, муссоны и эпидемии подорвали мощь японского наступления, и к июлю 1944 года их наступательная акция захлебнулась. Более значительные для Японии бои начались на противоположном краю их огромной империи - на островах Бисмарка, где Ра-баул служил опорной базой японских операций. После полугодичной борьбы в Новой Гвинее и на прилегающих островах генерал Макартур вышел к Индонезии, а адмирал Нимиц пробился к Марианским островам, откуда Б-29 могли наносить удары по Токио. С июня 1944 года Япония стала ощущать на себе массированные американские бомбардировки.
Япония хотела встретить американский флот в открытом бою, и это произошло 19 - 20 июня 1944 года в Филиппинском море. Император Хирохито послал лучшее, что имел: четыре линкора, десять авианосцев, семь крейсеров, тридцать четыре миноносца. Этого было явно недостаточно против четырнадцати линкоров, двадцати шести авианосцев и четырнадцати крейсеров Нимица. Американская промышленность наконец показала свое превосходство над японской. В результате три из пяти тяжелых японских авианосцев оказались потоплены вместе с четырьмястами самолетами. Это была та самая "решительная битва", победу в которой долго обещали японские адмиралы!