Билет на погост

Лоуренс Блок

Билет на погост

Природы дети мне знакомы,

И я известна им.

Не тайна мне влекущая

Приязнь, сердечность их.

Но не встречала прежде тварь —

Хоть сколько ни ищи —

Без сильного дыхания

И без костей внутри.

Ужасный, страшный то конец —

Хоть пулю, хоть в петлю.

Смерть отбирает то, что ценит человек,

И оставляет все, неважное ему.

Могла в забрать сестру мою,

Племянниц дорогих,

Но почему же ты выбрала лишь Мэри МУР

средь них?!

Никто не знал так, как она,

Тайн кухни иль постели.

БЕЗ СТАРОЙ СВОДНИЦЫ ТЕПЕРЬ

ЧТО ДЕЛАТЬ МНЕ НА СВЕТЕ???

Привет, мама!

Глава 1

Как раз во время чемпионата по бейсболу в том году наступили необычные холода; правда, в играх участвовали и «Окленд» и «Доджерс», так что погода не смогла повлиять на результат. «Доджерс» поразили всех и умудрились выйти, победителями в пяти играх, и Кирк Гибсон вместе с Хершисером стали настоящими героями. Мэттс, стоявший во главе своей команды с открытия сезона, провел семь игр серии «плейофф»; у них было все — и мощь, и напор, — но у «Доджерсов» в запасе имелось что-то еще, что и вытаскивало их изо всех переделок.

За одной из игр я наблюдал на квартире у друга, за другой — в пивной под названием «Открытый дом» Грогана, а за остальными — из своего номера в отеле. Холода стояли вплоть до конца октября, и газеты пестрели прогнозами о предстоящей суровой зиме. Телевизионщики одного из местных каналов отправились в округ Ольстер и продемонстрировали зрителям домашнюю скотину в толстых, теплых накидках и обтянутые войлоком двигатели тракторов, однако с первой же недели ноября наступило бабье лето, и народ повалил на улицы в привычных рубашках с короткими рукавами.

Затем наступил футбольный сезон, но команды Нью-Йорка не продемонстрировали ничего особенного. «Цинциннати», «Буффало» и «Медведи» заняли верхние места в турнирной таблице Национальной футбольной лиги, а лучший полузащитник «Джантсов» после Сэма Хаффа был удален на тридцать суток за «недостойное поведение», что могло означать лишь одно — употребление кокаина. Когда такое случилось с ним впервые, он клятвенно заверял репортеров, что надолго запомнит преподанный ему урок, но на этот раз упорно избегал всех интервью.

Я оставил все дела и наслаждался прекрасной погодой. В то время мне приходилось выполнять всевозможную срочную работу с посуточной оплатой для детективного агентства с откровенным названием «Надежные расследования», офис которого находился в здании из стекла и стали на углу Двадцать третьей и Бродвея. В агентстве всегда толпились запыхавшиеся клиенты, представлявшие адвокатам истцов в помятых костюмах; моя работа, как правило, заключалась в поиске свидетелей и их предварительном опросе. Не то чтобы я был в восторге от нее, но полагал, что это поможет мне впоследствии получить лицензию частного детектива. Хотел ли я и в самом деле стать частным сыщиком — не знаю, но по крайней мере это была неплохая работа, дававшая сотню долларов в день.

Я снова был одинок; вообще-то у меня была женщина, которую звали Джен Кин, но незадолго до этого наши отношения прекратились. Не было у меня уверенности, что навсегда, но мои слабые попытки восстановить их закончились безрезультатно. Большую часть вечеров я проводил на собраниях общества «Анонимных алкоголиков», после которых мы с друзьями убивали время до тех пор, пока не наступала пора идти спать. Иногда вместо этого я отправлялся в один из ночных клубов, где пил кофе, колу или просто содовую. Я хорошо знал, что бывшим алкоголикам это не рекомендуется, однако ничего не мог с собой поделать.

Но однажды во вторник вечером, примерно на десятый день бабьего лета, колесо судьбы внезапно круто повернулось. Неведомая сила окунула меня в стремительный водоворот событий.

В тот день я занимался поисками, а потом расспросами невзрачного человечка с личиком хорька по фамилии Ньюдорф, который мог быть свидетелем столкновения принадлежавшего Радио Сити фургончика с мотоциклом. В наше агентство обратился поверенный мотоциклистки, и Ньюдорф должен был подтвердить, что водитель грузовичка открыл дверцу так внезапно, что управлявшая мотоциклом девушка никак не могла избежать столкновения.

Клиент наш был юристом, занимавшимся жертвами уличных аварий, о которых сообщалось по телевизору, и брался за дело по горячим следам. Случай казался достаточно надежным вне зависимости от показаний Ньюдорфа, и суд должен был вынести решение в нашу пользу, но тем не менее машина пришла в движение. За участие в этой суете я получал свою сотню долларов в день, и Ньюдорф также был заинтересован в том, чтобы побольше вытянуть из нас.

— Да не могу я, поймите!.. — твердил он. — Мне придется провести пару дней в суде, понести затраты, лишиться каких-то доходов; я не против, но как я могу позволить себе это? Вы понимаете, о чем я говорю?

Я понимал его очень хорошо. Я сразу понял, что его показания яйца выеденного не будут стоить, если мы предварительно заплатим за них, и немногим больше — если он не будет должным образом удовлетворен. Намекнув, что внакладе он не останется и получит то, что ему причитается, сразу после судебного заседания, я получил его подпись под показаниями, которые должны были помочь нашему клиенту.

Какое решение вынес суд, меня мало интересовало. Обе стороны были одинаково виноваты в случившемся. Водителю грузовичка его невнимательность стоила поврежденной двери, а девушке, управлявшей мотоциклом, — поломанной руки и двух зубов. Что-то она, конечно, должна была получить, хоть и не те три миллиона долларов, которые требовал ее адвокат. Раз уж дело зашло столь далеко, возможно, что-то получил и Ньюдорф. В самом деле, услуги приглашенных сторонами экспертов-криминалистов, психиатров и судмедэкспертов всегда оплачиваются, хотя их научно обоснованные выводы вечно противоречат друг другу. Почему же тогда не платить и свидетелям? Да и всем остальным?..

От Ньюдорфа я вышел около трех, вернулся в свой офис и напечатал на машинке отчет. Помещение группы «Анонимных алкоголиков» располагалось в этом же здании, так что я задержался после работы и еще около часа отвечал на звонки. Люди звонили, не переставая: среди них были приезжие, желавшие узнать, как попасть на наши собрания, запойные пьяницы, начинавшие осознавать серьезность своего положения, а также бедняги, которым после очередного запоя требовалась срочная медицинская помощь. Среди звонивших встречались и умеренно пьющие люди, которым требовалось просто поговорить с кем-нибудь. На телефонах общества постоянно дежурили добровольцы; обстановка здесь была не столь драматичная, как в центре управления «Службы 911» на Полис Плаза или на горячей линии помощи самоубийцам, но это была какая-никакая, а все-таки служба, и она помогала соблюдать трезвость каждому из нас. Наслушавшись рассказов наших собеседников, вряд ли кто-то смог бы вновь взять в руки стакан.

Пообедав у «Цая» на Бродвее, в шесть тридцать я встретился с приятелем Ричи Гилменом в кафетерии на площади Колумба. Мы посидели минут десять за чашечкой кофе, дожидаясь появления нашей знакомой Тони, которая первым делом рассыпалась в извинениях за опоздание. Затем мы все вместе спустились в метро и добрались до пересечения Джамайка-авеню и Сто двадцать первой улицы, а оттуда по другой линии — до Куинс и района под названием Ричмонд-Хилл. Спросив возле аптеки дорогу у случайного прохожего, мы прошли полдюжины кварталов в указанном направлении, пока не увидели лютеранскую церковь. В большом подвальном помещении, в которое мы спустились, стояло несколько десятков стульев, два-три стола и небольшая трибуна. На один из столов поместили большой кофейник и чайник с горячей водой для чая или растворимого кофе. На подносе рядом было овсяное печенье с изюмом; на другом столе лежала литература.