Страница 8 из 43
В остготской Италии была предпринята попытка возродить массовые цирковые и театральные зрелища. На площадях, как во времена Рима, устраивались общественные раздачи хлеба и мяса, сопровождавшиеся народными гуляньями. Все это должно было способствовать возрастанию авторитета остготского короля у римско-италийского населения, упрочить его положение как достойного преемника римских императоров в глазах византийских монархов и варварских государей. Вероятно, в значительной степени этими же причинами объяснялось стремление Теодориха и его дочери Амаласунты стяжать славу покровителей наук и искусств. При их дворе создавали свои произведения прославленные философы и писатели, происходили поэтические состязания, звучала изысканная музыка. В равеннском дворце были собраны занимательнейшие механизмы, вроде особых водяных часов или вращающегося глобуса.
В духовной жизни общества шла активная переработка и усвоение "мыслительного материала" античности. В этом процессе латинский элемент сохранял приоритет. Интеллектуальные занятия оставались по преимуществу достоянием римско-италийской знати, хотя ряды образованных людей изредка пополнялись и представителями {30} варварской среды. Византийский историк Прокопий Кесарийский сообщает, например, что "среди готов был некто по имени Теодат... человек уже преклонных лет, знавший латинский язык и изучивший платоновскую философию" 11.
Весьма образованными для того времени были дочь Теодориха Амаласунта, его сестра Амалафрида (ставшая женой вандальского короля), его родственница Амалаберга (вышедшая замуж за короля тюрингов). Весьма возможно, что римская традиция женского образования в высших слоях общества распространилась и на варварскую среду.
Вместе с тем было бы неверным идеализировать положение в сфере образования в остготской Италии. Прежде всего следует отметить, что воспитание римлян и готов строилось на различных принципах. Образование, базировавшееся на изучении семи свободных искусств, являлось уделом по преимуществу детей римских аристократов, обучение письму и чтению римско-италийской молодежи. Теодорих, поощрявший римскую систему образования и даже пожелавший дать такое образование женщинам из рода Амалов, категорически возражал против него, коль скоро речь заходила о воспитании мальчиков-готов. Король считал, что страх перед плеткой учителя приведет к тому, что "они никогда не будут способны без страха смотреть на меч или копье"12. Уже после смерти Теодориха знатные готы сочли чуть ли не главной причиной неспособности к государственному управлению его внука Аталариха то, что Амаласунта пыталась дать ему римское воспитание. Идеалом готов был не образованный государственный муж, а физически и морально закаленный воин, способный наилучшим образом исполнить свой долг по отношению к королю и своему племени.
Однако в остготской Италии еще оставался живым дух языческой древности, который столь явственно ощущается у писателей конца V - начала VI в., улавливается в самом характере городской жизни, несмотря на возраставшее влияние христианства. В осуществление идеи готско-римского союза короли привлекали наиболее выдающихся и просвещенных представителей римско-италийской знати. Имена Симмаха, знатока римской истории и образованнейшего человека своего времени; Кассиодора, тонкого дипломата, блестящего писателя и создателя знаменитого культурного центра раннего {31} средневековья Вивария **; Эннодия, педагога, ритора, автора занимательных стихов светского характера, могли бы украсить не только царствование полуграмотного варварского короля, но и времена прославленных римских императоров. Деятелей культуры того периода отличала многогранность занятий: многие из них занимали ведущие административные посты в государстве, были активными политиками. Наиболее почетное место в культуре того периода принадлежит Боэцию, влияние которого на все дальнейшее развитие духовной жизни западноевропейского средневековья непреходяще.
______________
** Виварий - поместье Кассиодора на Юге Италии, где он основал школу, мастерскую по переписке книг (скрипторий), собрал богатейшую библиотеку.
Колесо Фортуны
В один из дней 522 г. столица Остготского королевства ликовала. Многолюдные толпы стекались к городской курии, где магистр оффиций** Аниций Манлий Торкват Северин Боэций произносил хвалебную речь в честь короля Теодориха, щедро одарившего его своей благосклонностью. Два несовершеннолетних сына Боэция были одновременно избраны консулами - редкий почет даже в те времена. После завершения церемонии первый министр Теодориха и любящий отец, переживавший, по его же словам, "вершину своего счастья", прошествовал с сыновьями-консулами по улицам города, окруженный патрициями и приветствуемый народом, "вознаграждая ожидания толпы с триумфальной щедростью" 1.
______________
** Первый министр.
Боэция хорошо знали и любили, не только в Равенне, но и в Риме, в других городах Италии. Он пользовался авторитетом и при константинопольском дворе. Современники знали и почитали Боэция не только как выдающегося государственного деятеля, еще больше они восхищались его образованностью и философскими трудами. Кроме того, за ним прочно закрепилась репутация доброго и невысокомерного человека, способного прийти на помощь не только по долгу службы, но и по велению сердца. Так, например, поэт Максимиан Этрусский поведал в одной из элегий, как, измученный любовью, он обратился к Боэцию со своими стенаниями. "Изыска-{32}тель глубоких предметов" не был возмущен пустячностью дела, из-за которого его оторвали от государственных и философских занятий. Он счел, что любовь достаточно веский повод для просьб о помощи, Боэций помог Максимиану встретиться с предметом его обожания, но, к сожалению, непосредственное общение тут же охладило пыл юноши. Узнав о таком печальном исходе своих хлопот, Боэций не рассердился, а, напротив, стал успокаивать поэта. Впоследствии он покровительствовал разочаровавшемуся влюбленному и по службе.
По нраву рождения Боэций принадлежал к высшей римской знати, являлся наследником знаменитых родов Анициев и Манлиев, давших Риму выдающихся полководцев и государственных деятелей. Богатейший род Анициев находился в родстве с византийскими императорами; "со времен Диоклетиана и вплоть до окончательного разрушения Западной империи блеск этого имени (Анициев.- В. У.) не уступал в мнении народа блеску императорского достоинства"2. Отец философа, тоже Боэций, был консулом и префектом претория при Одоакре; его дед сражался бок о бок с Аэцием, победителем гуннов на Каталаунских полях, а затем разделил его участь, пав от рук наемных убийц.
Еще в детстве Боэций остался сиротой. Его усыновил знатный патриций Аврелий Меммий Симмах, которого современники сравнивали с легендарным Катоном - олицетворением высочайших гражданских добродетелей в римской истории. Приемный отец будущего философа был прямым потомком того славного Симмаха, который требовал восстановления алтаря Победы. Воспоминания о славном прадеде бережно хранились в семье. Не на примере ли этого стойкого защитника язычества юный Боэций познавал великую истину - человек должен отстаивать свои убеждения и духовную свободу даже ценой собственной жизни, ибо утрата их и есть подлинная гибель человека? Ведь на исходе жизни, подобно легендарному Симмаху, Боэций также выступит поборником римской свободы и человеческого достоинства. "Последний римлянин" очень любил своего приемного отца и неизменно питал к нему глубочайшее уважение.
Боэций получил блестящее образование. Высказывалось предположение, что он обучался в школах Афин и Александрии, однако это не подтверждается источниками. Скорее всего, в детстве и ранней юности Боэций посещал лучшие школы Рима, где префектом претория был {33} его отец, а затем жила и семья Симмаха. Кроме того, он, видимо, получил и великолепное домашнее образование под руководством столь просвещенного человека, как Симмах.
Едва перешагнув рубеж своего 20-летия, Боэций написал цикл трактатов по арифметике, музыке, геометрии и астрономии. До нас дошли два - "Наставления к арифметике" и "Наставления к музыке", написанные классическим латинским языком без признаков варваризации, отмеченные точностью формулировок и четкой интерпретацией излагаемых положений. Они свидетельствуют об огромной эрудиции и глубине познаний автора.