Страница 63 из 133
- И все же, почему именно Москва?
- А почему бы не Москва? - И в голосе и в жесте ее рук явно выразилась легкая досада. - Именно в Москве я больше всего чувствовала себя женщиной - вот почему. Мы жили здесь с мужем, здесь он умер и здесь похоронен. Не подумайте, что я так и не снимаю мрачного траура. Нет, - продолжала она с волнением, - через два года после смерти мужа...
Анни внезапно умолкла, и Ник очень тихо, потому что ему было больно это говорить, произнес, не глядя на нее:
- Появился другой?
- Да, - призналась она спокойно. - Появился другой.
Ник взглянул на нее.
- И что же?
- И... - она развела руками, - и я снова стала женщиной.
- Ну и что же? - продолжал настаивать Ник.
- Ничего.
- Вы все еще встречаетесь с ним?
- Нет, - ответила она мягко.
- Он в Москве?
- Я же сказала вам - я с ним не встречаюсь.
Луга отодвинулись, уступив место расширившемуся руслу канала. И вдалеке Ник увидел множество парусных лодок - там происходили гонки.
- Он русский, или кто-нибудь из посольства, или корреспондент?
- Это не имеет значения, - сказала Анни ласково, но решительно. Оставьте, прошу вас. Просто жизнь у нас с ним не сложилась. Он чудесный человек, с тонкой душой, добрый, порядочный. Но ему хотелось одного, а мне другого, и мы ничего не могли дать друг другу. Некоторым мужчинам нужна совсем не такая женщина, как я. И хотя мы оба чувствовали, что у нас что-то не ладится, он долго отказывался признать это. Я видела и понимала, что не даю ему счастья и никогда не смогу дать. Продолжать отношения было бессмысленно.
Ник молчал. Теплоход обогнал гоночные лодки, берега снова приблизились и заскользили мимо.
- Вы все еще любите его? - спросил наконец Ник.
- Да, люблю, но не в том смысле, как вы спрашиваете. - Я люблю его как хорошего старого друга.
- И ждете, когда он переменится?
- Нет, - произнесла Анни все тем же невозмутимым, но теперь и слегка насмешливым тоном. - Он никогда не переменится. И этого нелепо требовать от него. Уж каков есть человек, таков и есть, иным он стать не может. Он не тот, кто мне нужен. Но, право, трагедии тут нет, - добавила она, слегка улыбнувшись Нику, как будто это его надо было утешать. - В свое время я воспринимала наш разрыв трагически, но, разумеется, это не так. Мир полон людей, и рано или поздно каждый человек, если счастье улыбнется ему, обязательно встретит такого, какой ему подходит и нужен.
- А вы и я?
Она ничего не ответила и помешивала ложечкой чай с таким видом, будто это занятие целиком поглотило ее внимание.
- А вы и я? - снова спросил Ник.
Анни все еще не поднимала на него глаз и только слегка пожала плечами.
- Как знать, - сказала она наконец и улыбнулась. - Пока мы только воображаем, что знаем что-то друг о друге. - Она откинулась на спинку стула, покончив с завтраком. - Ну, пожалуйста, не будем говорить об этом, - попросила она. - Лучше пойдем на палубу. Скоро мы уже доберемся до места.
Голос у нее звучал мягко и задумчиво. Ник понимал, что она рассказала ему далеко не все из того, что могла бы рассказать, и он не был уверен, что ему приятно будет услышать остальное.
Теплоход вошел в широкое гладкое озеро, образованное слиянием нескольких речек, и даже само небо, казалось, стало вдруг выше, шире и спокойнее. Кругом расстилалась зеленая, слегка холмистая местность. Несколько парусных лодочек на воде чуть накренились от слабого дуновения, но в общем воздух был почти неподвижен, и ничто не тревожило ровной глади воды; где-то далеко, у противоположного берега, моторная лодка прострочила воздух треском своего мотора. Остальные теплоходы с экскурсантами скрылись из виду: некоторые ушли вперед к следующим пристаням на пути к Московскому морю, другие, наоборот, так отстали, что их уже не было видно за поворотом. Теплоход "Иосиф Сталин" переменил курс и медленно направился к простому деревянному причалу на краю пустынного поля. Едва спустили сходни, как экскурсанты высыпали на берег, торопясь занять хорошее место поближе к воде.
Оглядевшись по сторонам. Ник с удивлением убедился, что никаких кабин, где можно было бы переодеться, нет и в помине. Переодевались тут же, не сходя с места, скромно потупив взоры. Каждый, казалось, уважал чувство стыдливости другого, никто ни на кого не обращал внимания, и Ник решил поступить, как и все. Женщины, которых он только что видел в самых что ни на есть скромных платьях, теперь облачились в такие купальные костюмы, которые показались бы слишком смелыми на каком угодно американском курорте; некоторые были просто в черных трико и бюстгальтерах. Зеленые кусты у воды вдруг расцвели ярчайшими тропическими цветами: красными, голубыми, желтыми, сиреневыми - это купающиеся, торопясь влезть в воду, раскидали на ветках свою одежду.
Ник оценивающе поглядывал на Анни. На ней был черный купальный костюм, почти такой же открытый, как и у других, и ее стройное, но слегка округлое тело золотилось от загара, еще не сошедшего после отпуска, проведенного в начале лета в Крыму. Как и руки, тело ее и все движения были женственно изящны и грациозны. Точно с такой же откровенностью, с какой он рассматривал ее, Анни смотрела на Ника.
Не сговариваясь, они взялись за руки и по твердому песчаному грунту вошли в воду и, так же не произнеся ни слова, поплыли рядом, в такт взмахивая руками. Под водой Ник видел, как она отталкивалась ногами и плавно разводила руки. Он слышал приглушенные всплески воды и смех купающихся, слышал отдаленное чавканье невидимого пароходного винта. Солнце жгло ему шею и спину. Почти одновременно, где-то уже далеко от берега, они приостановились и вдруг улыбнулись друг другу - просто так, от ощущения здоровья и бодрости, которое словно прозрачным маслом смягчает застарелые заботы и неприятности.
Их обоих охватило чувство полного покоя - в этот зеленый солнечный день их как будто окутала дрема, приподняв над реальностью ровно настолько, чтобы можно было свободно парить от мысли к мысли, от встречи к встрече, как будто стерлись все грани и уже не могло быть ничего неожиданного, как будто единение со всем, что происходит вокруг, было так же естественно, как естественно дыхание.