Тень маньяка

На переднем плане был запечатлен улыбающийся молодой человек с ниспадающими на лоб кудрями и руками, вызывающе сложенными на обнаженной груди. Прищуренный взгляд из-под тяжелых век выдавал в нем пристрастие к ЛСД.

Брюки в полоску, очень обтягивающие в промежности, – с намеком.

Позади него девица – угловатая, сплошные локти, стоит, подбоченясь и неестественно вывернув ноги. Длинные прямые волосы обрамляют слишком высокие скулы и угрюмую прорезь рта. Молодая ведьма, страдающая от недоедания или звездной болезни в одном из фильмов Энди Уорзхола.

Между ними – то ли мопед, то ли велосипед.

Рекламироваться будут брюки в полоску.

Карен начала пробегать глазами фразы, то и дело что-то вычеркивая. «Классный, хипповый, модерновый» – словарь минувшего года, ныне мертвый язык. Новое поколение сейчас именовало себя Красивые Люди. Их одежда будет массивной и вычурной. Облачение? Карен потянулась за блокнотом и карандашом и записала пробный заголовок – «Облаченные для Действия».

Нет смысла возиться с описанием брюк; никто не покупает штаны в полоску, покупают ОБРАЗ. А образ был – какой? «Тик в так. Тащиться. Последний писк» – сегодняшний лексикон популярных выражений звучал, как описание сюжетов в борделе. С другой стороны, кто она, чтобы осуждать?

– Это и есть бордель, – напомнила себе Карен, – бордель, работающий на потребу молодежи.

И то, чем она занималась, было торговлей собой. На следующий год сменятся выражения, но она останется шлюхой. Если только не уволится отсюда и не изберет честную профессию, например, проституцию. Пока же ей нужны деньги, Брюсу нужны деньги, и ей лучше заняться делом и писать рекламный текст.

Зазвонил телефон. Карен сняла трубку.

– Дорогая?

Она узнала голос шефа отдела печатных материалов.

– Да, мистер Хаскейн.

– Только что звонил Гирнбах. Они хотят ознакомиться с текстом сегодня после обеда.

– Я над ним работаю. Дайте мне еще двадцать минут.

– Прекрасно! Встречаемся у меня или у тебя?

– Я принесу, как только закончу.

– Можешь не стучать. Холодное шампанское и теплый матрац будут наготове.

Карен позволила шефу отдела повесить трубку, не дожидаясь ответа. Бедный Хаскейн – она прекрасно понимала его пунктик. Одутловатый лысеющий коротышка, зависший над пропастью между поколениями. Этакий пивной бочонок, которому противопоказано пиво.

Интересно, подумала Карен, что бы произошло, если бы она когда-нибудь поймала его на слове. Вдруг бы несчастный помер по пути в мотель? Хотя, может быть, он и удивил бы ее.

Хуже того, она сама могла бы себя удивить. В конце концов, уж очень давно у нее не случалось холодного шампанского и теплого матраца. Разве она не подвержена тем же стрессам, что и мужчина, которого она вроде бы должна жалеть? Продавать секс и никогда не покупать; всегда быть подружкой на свадьбе и никогда – невестой. Однажды она была невестой – миссис Карен Раймонд. Теперь она была женой…

Карен тряхнула головой, чтобы переключить мысли. Повернувшись к столу, заправила бумагу и копирку в пишущую машинку и сосредоточила свои мысли на фотографии ухмыляющегося полуголого мужчины и его Вскоре страница покрылась вдохновенной прозой, воспевающей неописуемое счастье обладания парой полосатых штанов.

Карен выдернула закладку, положила один экземпляр в ящик стола, другую копию и оригинал скрепила с эскизом, поднялась и направилась к двери. В этот момент снова зазвонил телефон.

Карен вернулась к столу, подняла трубку.

– Миссис Карен Раймонд?

– Да, слушаю.

– Минутку, пожалуйста.

Затем зазвучал другой голос. Карен слушала и ответила «да», снова «да» и «большое спасибо». Голос ее не дрожал.

Но потом она чуть не пронесла трубку мимо телефона, так у нее дрожала рука.

Она шла по коридору в офис Хаскейна, словно в скафандре под водой, и когда потянулась к ручке двери, рука ее все еще дрожала.

Все же Карен открыла дверь, вошла в офис Хаскейна и сумела высидеть в течение всего бессмысленного разговора о рекламе. Она чувствовала, что тонет, в третий раз погрузилась в глубину, затем вынырнула в последний момент, хватая ртом воздух.

Нахмурившись, Хаскейн спросил: «В чем дело?»

– Если не возражаете, я не буду присутствовать на встрече. Хочу сегодня уйти раньше.

– Голова болит?

– Да. – Карен глотнула воздух.

– О'кей. Думаю, проблем не будет. Можешь идти.

– Спасибо. – Карен благодарно взглянула на него, затем отвернулась.

Жаль, что она не могла сказать правду.

Просто она не хотела видеть выражение его лица, если бы сказала: «Извините, но я должна ехать в Топанга-Каньон. Мне только что сообщили, что моего мужа выписывают из психиатрической клиники.»

Глава 3

Карен вела машину на запад, против солнца. У светофора повернула налево, дальше дорога шла мимо территории аэропорта, где самолет завершал посадку. У третьих ворот она завернула за ограждение и припарковалась около группы малых одномоторных самолетов, застывших вокруг ангара.

Рядом с ангаром была прямоугольная дощатая пристройка, со стены которой облупившаяся надпись гласила: «Чартерная Авиакомпания Раймонд». Над открытой дверью была вывеска поменьше: «Офис». Щурясь на солнце, на пороге стояла и смотрела на приближающуюся Карен Рита Раймонд.

Увидев ее, Карен в сотый раз сказала себе: «Как она похожа на Брюса». И в сотый раз она поймала себя на том, что на мгновение смешалась. Потому что знала, что, несмотря на поразительное сходство в чертах, Рита вовсе не была такой, как Брюс.

Высокая темноволосая женщина с загорелым лицом и серьезными карими глазами была одета в джинсы и выцветшую рубашку с короткими рукавами, но этот ансамбль не мог скрыть полноту ее бедер и зрелую упругость груди. Карен никогда не видела старшую сестру Брюса с ухажером. Если у Риты и была сексуальная жизнь, она была скрыта так же хорошо, как демонстрировались ее сексуальные атрибуты. В то же время она была способна на глубокую привязанность – она любила самолеты, любила летать и любила своего брата…

– Но не меня, – сказала себе Карен. И снова смешалась, чувствуя на себе неприветливый взгляд Риты.

Ей пришлось пересилить себя, чтобы продолжать идти, выдавить из себя улыбку и приветствие.

– Так ты слышала новость? – сказала Рита.

– Да, – сглотнув, выговорила Карен. – Тебе тоже сообщили?

– Доктор Гризволд позвонил вчера вечером. Правда, слишком поздно.

– Вчера вечером?

Карен не смогла скрыть удивление в своем голосе. Но выражение лица Риты не изменилось. Она отступила в сторону и сделала приглашающий жест:

– Заходи.

Карен вошла в офис, и Рита указала ей на кресло рядом с большим напольным вентилятором.

– Я так понимаю, ты собираешься ехать, – сказала Рита.

– Разумеется, я еду.

– Что, сегодня вечером?

– Я ушла с работы, как только мне сообщили. – Карен поежилась под холодным взглядом. – Неужели ты думала, что я хоть на секунду буду это откладывать?

– Нет, – Рита покачала головой. – Я говорила Гризволду, что ты ждать не станешь.

– Но я ждала – больше шести месяцев. По-твоему, я не имею права видеть собственного мужа?

– Это не вопрос права, – сказала Рита. – Это медицинская проблема.

– Доктор Гризволд сказал мне, что я могу приехать. Он хочет, чтобы Брюс встретился со мной. Разве он не объяснил тебе? Реакция Брюса поможет определить, действительно ли он готов к выписке.

– Я знаю. – Рита закурила, сигарету и глубоко затянулась. – Просто я думала о том дне, когда вы виделись в последний раз.

– Но Брюс тогда был болен, мы обе это знаем. А сейчас он снова здоров. Ты сама мне сказала…

– Я сказала только, что он казался вполне нормальным, когда я его навещала. И с каждой неделей состояние его улучшалось. Ты только одно должна помнить. Я его сестра. У него никогда не было причин быть враждебным по отношению ко мне.

– Как это понимать? – Карен почувствовала, как у нее напряглись челюсти и застучало в висках. – Ты хочешь сказать, что я виновата в том, что случилось?