Страница 48 из 49
– Но кто же тогда угробил дядюшку Мэтта?
– Понятия не имею.
– Я думал, все это – звенья одной цепи. Убийство и мошенничество. Но ведь они и хотели, чтобы я так думал, верно? Чтобы свалил все в одну кучу.
– Насколько мы можем судить, никакой связи нет, – сказал Райли. Уилкс и Герти Дивайн просто воспользовались этим убийством, чтобы начать строить козни против тебя.
– О, боже! – воскликнул я, внезапно испытав огромное облегчение. Тогда я знаю, кто это сделал.
Райли с сомнением посмотрел на меня.
– Знаешь?
– Лифтер.
– Кто?
– В дядюшкином доме, – сказал я. – Лифтер вечерней смены.
– Фред, здоров ли ты?
– Совершенно. Послушай. Мэтт дулся в карты с лифтером и, конечно, мухлевал. Совершенно естественно, даже не думая об этом. Но он стал неловок.
Герти и Гас то и дело ловили его, но прощали.
– Ты уверен? – спросил Райли. Сомнения уступили место любопытству.
– Вполне, – ответил я. – А поскольку лифтер куда глупее Герти, он не знал, что дядька плутует, и обнаружил это только в последний вечер. Когда дядьку схватили за руку, он, должно быть, разозлился, а может, и пригрозил настучать управляющему, а тот уволил бы лифтера за внеслужебные отношения с жильцами. Лифтер сам мне так сказал. Когда дядька пошел к телефону, он взбесился и убил его. Вероятно, ударил бутылкой, которую потом унес с собой.
– Ты уверен, что они играли в карты?
– Совершенно. Мне сказали об этом и Герти, и сам лифтер.
– Едва ли наши люди это знали, – задумчиво проговорил Райли.
– Лифтера все покрывали, не хотели, чтобы у него были неприятности.
– А Рикович? – спросил Райли.
– Он-то и ответит на вопрос, – сказал я. – Единственная причина, по которой он мог очутиться там в то время, – желание потолковать с убийцей, сказать, что тому придется выложить три с лишним тысячи, иначе Рикович продаст сведения мне. Полагаю, у покойного Гаса было весьма своеобразное отношение к жизни: он не допускал и мысли, что кто-то может покуситься на него.
– Как и старый Мэтт, – ответил Райли. – И вот обоих – тупым предметом по голове.
– Лифтер, – повторил я. – Я бы уже давно догадался, кабы не убедил себя в том, что убийство – часть мошенничества.
– Я сейчас вернусь, – сказал Райли. – Мне надо позвонить.
Пока он ходил, я переоделся, более чем охотно сбросив с себя лабораторный халат. Вернувшись, Райли сообщил:
– Наши пошли проверять.
– А что будет с Уилксом, Данбаром и остальными? – спросил я.
– Увы, ничего, – ответил Райли. – Веских улик нет, и мы не сможем привлечь их к суду. Эрл Данбар не станет лезть из кожи вон, чтобы помочь Уолтеру Косгроуву вернуться в Штаты, но это – наш самый большой успех в деле.
– А Герти? Подстроенное похищение?
– Ты – единственный, кто сообщил об этом. Она скажет: нет, я была в отъезде, и все. Сама-то Герти никогда не заявляла о похищении.
– Итак, все остаются на воле, – подытожил я.
– Включая тебя, Фред, – подчеркнул Райли. – Почему бы тебе не попытаться взглянуть на дело с такой точки зрения?
Я попытался.
Глава 47
Спустя два дня, в субботу, я сидел в квартире Герти. Она наскоро собирала легкий обед, потому что мы готовились прокатиться на моей новой машине. Герти должна была водить ее до тех пор, пока я не получу права.
Когда зазвонил телефон, Герти сказала:
– Возьми трубку, дорогой.
Звонил Райли. Услышав мой голос, он заявил:
– Карен сказала, что ты там, но я ей не поверил.
– Почему? Я же говорил Карен, что...
– Да, да, знаю, – ворчливо перебил он меня. – Похоже, я должен тебя поблагодарить.
– За что?
– За то, что побеседовал с Карен.
– Ах, это. Черт, я чувствовал себя обязанным. Я не должен был лишать тебя своего доверия. В том, что Карен порвала с тобой, была большая доля моей вины, вот я и решил попытаться поправить дело.
– Я заблуждался на твой счет, – сказал Райли. – Мне казалось, ты норовишь отбить у меня Карен, чтобы самому закрутить с ней.
– Нет, только не я. Во-первых, она – твоя девушка. Во-вторых, мы друг другу не подходим. Ей нужен такой, как ты.
– Что значит, не подходите друг другу? – спросил он.
– Она слишком... слишком нормальная для меня. Я несколько...
Герти пришла с кухни, помахивая вымазанным майонезом ножом.
– Что такое? – осведомилась она.
– Подожди, – сказал я Райли и, повернувшись к Герти, объявил:
– Я терпеть не могу майонез.
– Только не моего приготовления. Я сама делаю его при помощи смесителя.
Я скорчил мину, призванную выразить сомнение, и сказал в трубку:
– Вы с Карен созданы друг для друга, Райли.
Герти снова удалилась на кухню.
– Уж и не ведаю, чего ты ей наплел, – сказал Райли, – но вынужден признать, что это помогло. Наши неурядицы позади.
– Я только сказал, что вы с ней – идеальная пара, а к мужчине надо относиться как к буханке хлеба: лучше уж половина, чем вовсе ничего. Ну, а когда она заявила, что-де не хлебом единым жива женщина, я объяснил ей фаллическое значение основы жизни и добавил, что мы сами – кузнецы своих судеб, а посему ей лучше и впредь жить в той романтической сказке, которую ты...
– Что ты ей наговорил?!
– Но ведь помогло же, Райли, – напомнил я ему.
– Ну, не знаю, – задумчиво пробормотал он. – Вроде, должно сработать. – Райли вздохнул. – Ладно, забыли. Вот еще что: час назад твой лифтер сознался в убийстве. Ты был совершенно прав: он поймал Мэтта на шулерстве, взбесился, начал сквернословить, а когда Мэтт пригрозил вызвать швейцара и вытолкать лифтера взашей, тот схватил только что распитую бутылку, огрел ею Мэтта и смылся. Бутылку он выбросил в шахту лифта, теперь там люди из лаборатории собирают осколки.
– А чем он убил Гаса Риковича?
– Бильярдным шаром. Рикович знал о заговоре и догадался, что Мэтта убил лифтер. Он заломил больше трех тысяч, но у лифтера не было денег, и он зазвал Риковича в квартиру, чтобы потолковать, ударил его бильярдным шаром, спрятал тело, вымыл шар и пошел себе работать дальше.
– Где он взял ключ от квартиры?
– Мэтт дал. Чтобы лифтер мог приходить в любое время. Приносить выпивку, играть в карты и так далее.
– Значит, все разъяснилось.
– Да.
– Хорошо. Рад это слышать.
– А как быть с тобой? Говорят, ты все-таки собираешься отдать деньги.
– Я подумывал об этом.
– Но почему?
– В основном – потому что они неправедные. На этих деньгах кровь.
Кроме того, я тридцать лет прекрасно обходился без них.
– И кому же все это достанется?
– Мне.
– Как ты сказал?
– Герти мне все объяснила, – втолковал я ему. – Она говорит, что при желании я могу сколько угодно жить прежней жизнью, только гораздо более вольготно. Вместо того, чтобы платить за квартиру, можно купить дом. Тогда уже никто не замостит этот участок под автостоянку. Ну, и так далее.
– Значит, ты оставляешь деньги, – вяло пробормотал он.
– Герти не позволит мне поступить иначе.
(Вообще-то Герти чаще всего выражалась так:"Ты что, спятил? Это же деньги!") – И больше не собираешься покупать золотых слитков или мостов?
– Мосты – только в пасть, а слитков – самую малость. Я становлюсь рачительным.
– Но не пуганой вороной.
– Нет, не пуганой. Хочу найти точку равновесия.
– Отрадно слышать. Добрьяк все еще твой поверенный?
– Нет, я отпустил его с миром. Дядя Мэтт нанял Добрьяка, потому что тот жулик, и они ладили. Я уволил его по той же причине.
– Кто у тебя теперь? Я его знаю?
– Конечно. Как облупленного. Прескотт Уилкс.
– Что?!
– Данбар всердцах уволил его. Вот я и решил: есть человек, который и впрямь радеет за клиента. И нанял Уилкса. Думаю, он справится.
Я принюхался. Из кухни доносился весьма странный и очень неприятный запашок.