Страница 44 из 49
– У тебя был такой вид, словно они норовили утопить тебя в выгребной яме, – добавила Герти. – Уж такой подлости я ни от кого не ожидала.
Я поведал им о своем бегстве от мафии. Карен всячески старалась сохранить невозмутимость, но не преуспела в этом. А Герти даже и не пыталась.
– Вы как хотите, но я лучше посмеюсь завтра, – заявил я и, взяв номер «Киплингера», принялся читать жития всех других дураков и чокнутых.
Спустя несколько минут в приемную вошел весьма упитанный господин изысканного облика, облаченный в буровато-желтое пальто, и сказал секретарше:
– А, Мери. Каллахан у себя?
– Доброе утро, сенатор, – ответила она. – Нет, у него встреча с комиссаром полиции. Он знал, что вы придете?
– Нет, я просто ехал мимо и решил заглянуть, узнать, как и что, осанистый господин взглянул на часы. – Он сказал, когда вернется?
– Не позже половины двенадцатого. Думаю, на этот раз он не врал.
Сенатор усмехнулся.
– Что ж, поймаем его на слове. Я, пожалуй, подожду.
Он повернулся к скамейке и, похоже, только теперь заметил нас – двух разительно непохожих друг на дружку хорошеньких женщин и перепуганного босоногого дурачка в белом халате, который сидел между ними, будто больной в ожидании операции на мочевом пузыре.
Вероятно, сенатору впервые в жизни так пригодилось его политиканское воспитание. Улыбка лишь на миг сделалась каменной. Других признаков замешательства я и вовсе не заметил. Придя в себя, сенатор одарил нас всех пустыми бодренькими улыбочками, которые всегда найдутся в арсенале человека, привыкшего сидеть в приемных в обществе других посетителей. Я ответил ему такой же улыбкой, но гораздо более тусклой. Карен тем временем внимательно изучала пол, а Герти – потолок. Затем мы немного посидели вчетвером, держа в руках раскрытые журналы. Эта картина весьма напоминала полотно сюрреалиста.
Наконец открылась дверь справа от нас, и вошел издерганный молодой человек в сорочке с коротким рукавом. За ухом у него торчал карандаш, узел галстука был ослаблен. Вошедший окинул меня мимолетным странным взглядом и сказал:
– Приветствую, сенатор! Рад снова видеть вас.
Сенатор встал и обменялся с вошедшим рукопожатием, после чего проговорил:
– Я тоже рад встрече, Боб. Полагаю, эти люди уже заждались вас.
– Да, конечно, – Боб повернулся к нам. – Страшно сожалею, ребята, но у нас тут малость нехватает людей. Вы, кажется, хотели сообщить о каком-то преступлении?
– О целой куче преступлений, – отвечала Герти. – Убийство, похищение, покушение на убийство, подкуп легавых и еще уйма всего.
Кажется, Боб немного опешил. Тихонько хихикнув, он сказал:
– Да, мадам, это внушительный перечень. Вам известно, кто совершил все вышеперечисленные злодеяния?
– Двое братьев по фамилии Коппо.
– Опять они! – внезапно воскликнул сенатор. – Их хоть и двое, Боб, но мы вполне можем вести речь о новой волне преступности.
– Очень точное выражение, – сказала Герти.
– Боб, с вашего разрешения, я хотел бы присутствовать при разговоре, – попросил сенатор и, повернувшись ко мне, добавил:
– Конечно, если вы не против.
– Вы – сенатор Данбар? – спросила Герти.
Осанистый господин улыбнулся.
– Боюсь, что уже не сенатор, – ответил он. – Но во всем остальном сознаюсь.
– Вы тут начальник?
– Всего лишь почетный председатель, – с любезной улыбкой отвечал Данбар. – Нечто вроде свадебного генерала.
– Мы не возражаем против вашего присутствия, – заявила Герти. Верно, Фред?
– Разумеется, – подтвердил я, радуясь приходу сенатора, пусть и бывшего. Если нам удастся быстро заручиться участием какого-нибудь видного человека, это может принести пользу. И уж ни в коем случае не причинит вреда.
– Тогда идемте, – пригласил сенатор. – Ведите нас, Боб.
Мы гурьбой вошли в тесный кабинетик Боба, расселись, и последующие двадцать минут Карен, Герти и я выступали трио, соединив наши короткие рассказы в одно связное повествование.
Глава 42
– Это – одна из самых невероятных историй, какие я когда-либо слышал, – сказал сенатор.
– Все до последнего слова – правда, – ответила Герти.
– Нет-нет, я вам верю, – молвил сенатор. – Невероятно другое – то, что в наши дни, в двадцатом веке, творятся такие вещи, и никто не может положить этому конец. Кровная месть, мафиозные убийства, похищения ни в чем не повинных людей прямо с порога. Нет, это непростительно.
– Вопрос в том, можно ли это остановить, – сказал я.
Сенатор повернулся ко мне.
– Если бы я мог вам ответить, мистер Фитч! – воскликнул он. Мне даже не пришлось просить его не называть меня Фредом. – Если бы мог заявить, что здесь, в этом кабинете, вас ждет готовое решение. Но, боюсь, это невозможно.
У нас уже есть пухлая папка со сведениями о братьях Коппо. Полагаю, они у нас в первой десятке, верно, Боб?
– Кажется, под номерами семь и восемь, – ответил молодой человек.
– Впрочем, это неважно, – продолжал сенатор. – Главное – добиться результата. Нам очень хотелось бы увидеть эту парочку за решеткой. У нас тоже есть список десяти наиболее опасных преступников, как в ФБР. Но это значит лишь, что мы уделяем им особое внимание. Когда предоставляется возможность, покупаем сведения, пытаемся найти свидетелей, готовых дать показания...
– Мы готовы дать показания, – заявила Герти. – Правда, Фред?
– Конечно, – ответил я.
– Э... видите ли, – сказал сенатор, – не все так просто. Братья Коппо могут позволить себе нанять лучших защитников. А с чем вы пойдете в суд? У вас есть какие-нибудь улики против них? – Он повернулся ко мне. Только слова какой-то весьма темной личности, именующей себя профессором Килроем. Вы даже не можете представить его в качестве свидетеля, который под присягой подтвердил бы то, что рассказывал вам. У вас нет ничего, кроме слухов и пересуд.
– А стрельба? – спросил я. – А преследовавшая меня машина? А телефонные звонки?
– Доказательства? У вас нет ни доказательств, ни подтверждений, ни свидетелей, – сенатор грустно улыбнулся и, подавшись ко мне, продолжал: Я очень сожалею, мистер Фитч, честное слово, однако таковы факты. Наше правосудие защищает уголовников куда ревностнее, чем их жертв, но демократия не может действовать иначе.
– Почему? – раздраженно спросила Герти. – Почему мы не можем попросту бросить всех этих Коппо в тюрьму и избавиться от них?
– Вы действительно хотели бы сделать это, мисс Дивайн? Давайте заменим слова «преступник» и «жертва» на «обвиняемый» и «обвинитель». Маленькое семантическое упражнение, но заметьте, как сразу же меняется дело.
Правосудие защищает преступника, а не жертву. Вы правда хотите, чтобы было иначе?
– Я понимаю, что вы имеете в виду, сенатор, – сказал я. – И думаю, что вы правы. Но это – отвлеченные рассуждения, а тут – живое дело. – Я осторожно хихикнул. – Гиблое дело, так сказать.
– Я вам сочувствую, мистер Фитч, – ответил сенатор, – И очень хотел бы предложить вам более радужные виды на будущее, но это было бы нечестно.
Вы видите, как нам тут нехватает людей, но, даже будь у нас полный штат и достаток денежных средств, мы и тогда могли бы только скрести по поверхности. Конечно, можно спровадить в места не столь отдаленные всю первую десятку уголовников, но за их спинами тотчас вырастут десять таких же. Поверьте мне, мистер Фитч, уголовная статистика прямо-таки ужасает.
– Это не просто статистика, – ответил я.
– А что, если я дам свидетельские показания? – спросила Герти. Меня похитили, это не слухи и не пересуды.
Сенатор одарил ее грустной улыбкой.
– Опять же, есть у вас улики, свидетели? Вы можете опознать братьев Коппо как ваших похитителей?
– Те люди, которые меня сторожили, звонили Коппо по телефону.
– Вы способны это доказать? Употребление в речи имени собственного еще ничего не значит, мисс Дивайн, – сенатор откинулся в кресле и развел руками. – Уж простите, что беру на себя роль адвоката дьявола, но я хочу, чтобы вы знали, с чем мы столкнулись. Враг неуловим, и его очень грамотно представляют поверенные.