Дурак умер, да здравствует дурак

Я решил выстрелить наугад и спросил:

– Там-то он и повстречал Уолтера Косгроува?

Потому что Уолтер Косгроув был единственным известным мне пациентом доктора Луция Осбертсона. К тому же, он жил в Бразилии одновременно с дядей Мэттом.

Профессор Килрой сначала вздрогнул, потом принялся рьяно вытирать губы и чесать где-то у себя за пазухой.

– Косгроув? – переспросил он. – Кто такой Косгроув?

– Это неважно, – ответил я, прекрасно понимая, что профессор Килрой знает, кто такой Уолтер Косгроув. Но я не видел причин развивать эту тему.

Не хотелось бы спугнуть профессора раньше, чем он поведает мне ту часть истории, которую считает достойной моего слуха. Поэтому я спросил:

– Что произошло потом? Когда дядя Мэтт поехал в Рио.

– Что произошло потом? – эхом откликнулся Килрой. – Потом Педро Коппо покончил с собой. Ну кто бы мог подумать? Он был смышленый малый и без труда сделал бы себе еще миллион. Но вместо этого выпал из окна там же, в Бразилиа. А поскольку кругом были одни новостройки, он грохнулся прямиком в жидкий бетон.

– О! – воскликнул я. – Иными словами, я унаследовал кровавые деньги?

– Да уж не кровные. Теперь-то на них и вовсе одна кровь, – ответил профессор. – Педро Коппо, «Короткая Простыня», вот-вот добавится моя, а возможно, и твоя тоже.

И Гаса Риковича, подумал я, но говорить об этом вслух не было нужды.

– Ребята Коппо, – сказал я, начиная понимать, что к чему. – Сыновья.

Они решили отомстить за отца?

– Уразумел, – похвалил меня профессор и нервно заозирался по сторонам. – Их двое. Близнецы. Один другого круче.

– Они в Штатах?

– Уже несколько лет, – ответил Килрой. – Приехали задолго до самоубийства Педро. – Он подался ко мне и сипло зашептал:

– Они в преступном сообществе, за ними стоит вся мафия.

– Стало быть, это они убили дядьку.

– Или приказали убить, – уточнил он. – Теперь они – большие люди, им нет нужды самим делать черную работу. Достаточно показать пальцем, и ты покойник.

Я вспомнил стрельбу из машины. Это определенно было в духе мафии. Но что за наследство я получил, если в нагрузку к нему мне дали еще и наемных убийц?

Профессор Килрой как заведенный возюкал ладонью по губам, с каждым мгновением волнуясь все сильнее и сильнее. Поэтому я не удивился, когда он сказал:

– Сынок, ты уж не обессудь, но мне надо выпить. Пойдешь со мной?

– Пожалуй, нет, – рассудил я. – Тут, на открытом месте, безопаснее.

– Для тебя не существует безопасных мест, открытых или закрытых, ответил профессор. – Вот что я хочу втолковать тебе, сынок. – Он принялся тереть губы так усердно, что едва не смахнул с носа очки. – Мне и впрямь надо выпить. Знаешь, что, ты посиди тут, я мигом обернусь.

– Мне это не нравится, – сказал я.

– Думаешь, я тебя продам? Позвоню кому-нибудь и скажу: вот он, голубчик? Будь так, я бы и вовсе сюда не пришел.

В этом он был прав.

– Ну, ладно, – сказал я. – Подожду десять минут, но не больше.

– Договорились, – он вскочил, замешкался, стоя возле меня, и нерешительно спросил:

– У тебя доллар найдется?

– Доллар?

– Я тебе уже немало сообщил, – подчеркнул профессор. – И сообщу еще больше. Это стоит доллара. Это стоит гораздо дороже.

Я достал бумажник, отыскал доллар и вручил его Килрою. Бумажка мгновенно исчезла в складках просторного профессорского одеяния, и он поковылял прочь, забавно подволакивая ногу. Килрой напоминал то ли какую-то странную птицу, то ли Эмметта Келли в костюме грустного клоуна.

В отсутствие профессора я поразмыслил над тем, что он уже успел мне рассказать. Теперь все обретало смысл: и таинственное обогащение дяди Мэтта в Бразилии, и его убийство, и покушение на меня, и похищение Герти. Оно тоже было обстряпано в мафиозном духе. Полагаю, они думали, что Герти известно мое местонахождение. Или похитили ее с целью получения выкупа, и рано или поздно я получу от них весточку.

Итак, новая задачка. Что они будут делать, когда найдут меня? Потребуют денег или убьют? Если они замыслили убийство, значит, мне надо срываться с места и бежать. Если у них на уме вымогательство, и они начнут тянуть с меня мзду за освобождение Герти, я, разумеется, заплачу.

Я принял решение расспросить профессора Килроя о Герти. Но вернется ли он? Я посмотрел на часы. Прошло уже восемь минут, и я начал нервничать. То есть, нервничал я уже давно. Просто сейчас моя нервозность немного усилилась.

Поразительно, как же много на свете людей, которые, если приглядеться к ним повнимательнее, очень похожи на членов мафии. Их чемоданы набиты бомбами, под переброшенными через руку пальто прячутся обрезы. Я заметил даже троих крутых на вид парней, которые несли футляры для скрипок.

Все-таки профессор Килрой продал меня. Внезапно я проникся уверенностью в этом. Десять минут истекли, а его все нет. Зал ожидания потихоньку заполнялся наемными убийцами, которые медленно подступали ко мне со всех сторон.

Охваченный смятением, я вскочил на ноги и заметался, не зная, куда бежать. Наконец я быстрым шагом двинулся к ближайшему ряду багажных шкафчиков, забился за них и уставился на только что покинутую мною скамейку.

Ничего не происходило.

Ничего не происходило целых сто восемьдесят секунд, в продолжение которых я раздумывал, не рвануть ли мне к выходу. Однако, вполне возможно, именно этого и ждали убийцы. Но могли ли они наблюдать за всеми дверьми?

Что, если выйти на перрон, обогнуть здание и пробраться на стоянку такси? А может, кто-то поджидает меня и на перроне, чтобы сверзить под поезд?

Появился профессор Килрой. Он торопливо прошаркал к скамейке и в явном замешательстве остановился возле нее, озираясь по сторонам. Профессор был один и казался очень встревоженным.

Все так же опасливо я вышел из-за шкафчиков и медленно приблизился к нему. Завидев меня, профессор бросился навстречу со словами:

– Что случилось? Ты засек кого-то из них?

– Не знаю, – ответил я, садясь на свое место. – Едва ли.

Профессор остался стоять, в сильном волнении обводя глазами зал.

Наконец он спросил:

– Может, нам лучше убраться отсюда?

– Нет. Тут я чувствую себя в безопасности.

– Нельзя слишком долго торчать в одном месте.

– Сядьте и не торчите, – велел я ему. – Рассказывайте остальное.

Едва ли ваше повествование затянется.

– Это верно, – профессор сел, но волнение не покинуло его, и он нервно засучил всеми имевшимися конечностями. – Когда старик гикнулся, его сыновья поклялись добраться до нас с Мэттом. Три года назад они настигли меня.

– И не убили, – заметил я.

– Они знали, что я – мелкая сошка, – отвечал он. – То дело провернул «Короткая Простыня». Я возвратил им весь остаток денег, они малость намяли мне бока, и все. Думали, я знаю, где искать «Короткую Простыню», иначе и бить не стали бы.

– А вы этого не знали?

Килрой подмигнул, подался ко мне и прошептал:

– Знать-то знал, да только обвел их вокруг пальца. Неужто я продал бы старого друга?

От него несло виски.

– А вот дядю Мэтта они убили, – сказал я.

– Потому что он все придумал. И потому, что не вернул бы им деньги. Во всяком случае, я так думаю. Полагаю, они долго не могли разыскать его. Им и в голову не приходило, что он в Нью-Йорке, под самым носом. Разумеется, они не знали его подлинного имени. Но в конце концов нашли. Упорные ребята.

– И теперь они охотятся за мной, – сказал я.

– За деньгами, – поправил меня Килрой. – На тебя им плевать, как и на меня. Даже еще больше плевать, потому что ты не участвовал в мошенничестве. Но им противна мысль о том, что деньгами пользуется кто-то другой, вот почему они стрясли с меня все до цента, – он вытер губы ладонью. – Не надо было мне возвращать им деньги. Знаешь, что я должен был сделать?

– Что?

– Отдать все на благотворительность, – ответил он. – Какому-нибудь сиротскому приюту или еще куда.

– Но ведь они могли убить вас, если бы не получили деньги обратно.