Страница 15 из 92
— Кто это утверждает?
— Лорд-генерал Вийон, командующий кавалерией и осадными машинами:
— Он глуп.
— Возможно, его ввел в заблуждение ров и зубцы на стенах.
Дензиль погладил один из темно-желтых камней, вделанных в рукоятку его шпаги, пытаясь сообразить, стоит ли заметить насмешку или нет. Томас знал, что может пренебречь этим жестом, очевидно, предназначавшимся группе придворных, проходивших через фойе в галерею. Дензиль был превосходным дуэлянтом и цеплял за живое, однако клятва верности, принесенная королевскому дому, не позволяла Томасу вызвать герцога на дуэль. Дензиль же мог вызвать его, однако, невзирая на все провокации, копил раздражение до времени, когда капитан будет тяжело ранен или на смертном одре. Наконец герцог спросил:
— И он разрушит поместье?
— Только засыплет ров и сломает стены. Так, по сути дела, будет выгоднее и владельцу. Знатоки утверждают, что вы получите великолепную возможность расширить парк и завести роскошный сад.
Выражение на лице Дензиля свидетельствовало, что к подобной перспективе он мог относиться лишь как к предложению отдать своих детей в публичный дом.
— Полагаю, что эти козни исходят не от короля?
— Эдикт предложен палате Совета два года назад, и многие лорды уже подписали его. Я бы не посмел называть его кознями, милорд.
Дензиль отмахнулся.
— Зовите его как хотите, сэр, — сказал он жестко, — но мне хотелось бы знать, почему вы враждуете со мной и так презираете меня, сэр?
Подобная тактика неизменно приносила ему успех у Роланда; Дензиль всегда превращал самое кроткое замечание в свой адрес в самые грубые личные нападки. Томас же ответил:
— Полагаю, что если бы я хоть раз подумал о вас, то мог бы отыскать основания для презрения, однако я не могу представить себе обстоятельства, которые могли бы вынудить меня замечать вас, милорд.
Деланное негодование в глазах Дензиля превратилось в подлинный гнев, и на мгновение Томас исполнился надежд, однако юный герцог обнаруживал глупейшее безрассудство лишь когда опасность угрожала не его собственной жизни, и мгновение осталось нереализованным.
— Посмотрим, сэр, — негромко ответил Дензиль.
Томас дождался, пока герцог исчез за главными дверями Большой Галереи, и только тогда, следуя за ним, направился вниз по ступеням. Дензиль не мог узнать о планах относительно Бель-Гарде ранее сегодняшнего утра, иначе он уже пожаловался бы Роланду во время утреннего приема. Тогда выходит, что Дензиль обратится к Роланду нынешней ночью, не дожидаясь приватной аудиенции, чтобы подтолкнуть Равенну к нелестному и прилюдному спору с королем. Миновав высоченные двойные двери под аркой, Томас словно окунулся в океан звуков. Музыка, доносившаяся с высоких оркестровых балконов над залом, мешалась с шумными отголосками разговоров, отражалась от лепнины потолка и потрясала канделябры из горного хрусталя. Зал был настолько велик, что большая толпа — Томас прекрасно знал это — рассыпалась по нему на редкие островки; явившиеся с визитом магнаты, придворные, министры и богатые коммерсанты, приглашенные из любезности или политической необходимости, сходились в крупные группы возле искусно облицованных мрамором колонн, апельсиновых деревьев в серебряных бочках или фонтанов, источавших вино.
Томас направился, минуя собравшихся, к подножию трона, время от времени приветствуя знакомых. В центре зала уже началась пьеса — на дощатой приподнятой сцене с классическими деревянными колоннами и рисованным задником, на котором был изображен адераский базар, разыгрывалось представление. Крикливо одетый Панталоне с острой бородкой и в маске с длинным крючковатым носом затеял спор с уродливым Пульчинеллой — горбатым, пузатым и в высоком остром колпаке. Кое-кто из собравшихся даже удостоил их внимания.
У всех входов в галерею стояли цистериане-гвардейцы, впрочем, вооруженные одними только мечами. Лишь гвардейцам королевы и рыцарям-альбонцам разрешалось иметь при себе огнестрельное оружие в присутствии особ королевской крови.
На подножии из полированного камня находилось три престола — для Равенны, Роланда и Фалаисы. Роланда окружали слуги и избранные придворные, вызванные к нему для разговора. За спиной его стоял альбонский рыцарь. Находившееся возле короля кресло Фалаисы оставалось пустым.
Равенна устроилась на противоположном краю подножия — подальше от сына. Ее окружало четверо стражей, рядом на стульчике сидела наперсница.
Сняв с головы шляпу, Томас поклонился Роланду, окруженному стеной слуг и придворных, потом приличия ради пустому креслу Фалаисы и, наконец, Равенне, ответившей ему улыбкой. Когда он поднялся на помост, ближайший к королеве страж, заметив его жест, отступил подальше, чтобы не слышать разговора. Преклонив колена у парчового кресла Равенны, Томас тихо произнес:
— Есть новости.
Королева опустила шитье.
— Элейна, милая, поди-ка сюда и стань передо мной, будь умницей. Намотай-ка эту нить обратно на катушку.
Пышные одежды молодой дамы, дутые рукава и широкая шляпа с пером надежно защищали собеседников от любопытных глаз.
— Дензиль проведал о планах относительно Бель-Гарде. Возможно, он попробует сегодня же вечером обратиться к Роланду. Ты знаешь, чем это закончится, — сказал Томас, обращаясь к Равенне.
— Вийон обрабатывал Роланда целых три месяца и добился обещания дать такой указ. — Бросив шитье в сумочку, Ровенна начала было вставать.
Томас остановил:
— Не надо. — Равенна поглядела на него, пальцы с побелевшими костяшками обхватили поручни кресла. — Роланд тебя не послушает. Или, хуже того, поступит наперекор.
— Он сделает то, что я…
— Равенна, смотри фактам в лицо.
Она тяжело опустилась в кресло.
— Ад бы побрал этого Дензиля. И тебя тоже. Элейна, передай мне тот веер. И не ежься, дитя мое, я ведь не сержусь на тебя, верно? — Она поспешно принялась обмахивать себя; хрупкое шелковое сооружение каким-то образом выдержало ее хватку. — Я хочу, чтобы ты убил Дензиля, Томас.
— Отлично. Можно прямо сейчас? Я как раз уложу его, если Элейна шагнет в сторону.
— Нет-нет. Пусть будет не так заметно. Я что-нибудь придумаю. Думай и ты, это твоя обязанность.
— Я обязан защищать тебя и Фалаису.
— К черту Фалаису! Меня больше беспокоит то, что Дензиль делает из мальчика посмешище. Обращается как со щенком, которого можно пнуть или приласкать в зависимости от настроения. Боже, как я ненавижу его!
Томас не ответил.
Она повертела веер, с хрустом сложила его, потом опять распушила и спросила негромко:
— Ну? Что дальше?
— Пошли приказ немедленно. Пусть начинают ломать стену вокруг Бель-Гарде. — Королева колебалась. — Скажешь, случилась ошибка. Ты подумала, что Роланд либо уже подписал приказ, либо вот-вот подпишет. Приказ отдали вчера.
— Ага. — Королева задумчиво прикусила губу, колыхание веера замедлилось. — Я сейчас же прикажу им прекратить работу, узнав о том, какая ужасная ошибка случилась. Я принесу соответствующие извинения. И возмещу ущерб из своих собственных средств.
Томас ожидал, пока она все обдумает. Брешь в подпорной части стены трудно будет починить, в особенности после некоторых махинаций… Это может предоставить им не менее шести месяцев. Кроме того, так можно избежать компрометации генерала Вийона, вместе со своим войском находившегося в походе.
— Сойдет, — сказала Равенна. — Элейна, будь добра, найди мне пенал.
Когда девушка принесла плоскую деревянную коробочку с чернильницей и письменным набором, Томас заметил, что скопище народа возле короля поредело: один из придворных представлял Роланду доктора Галена Дубелла. Старик чародей низко поклонился, и Роланд обратился к нему:
— Приблизьтесь ко мне, сэр, и поведайте, как обстоят дела в Лодуне.
Роланд мечтал учиться в Лодуне или в небольшом университете в чуть более дальних краях, в Дансенни, например, но во время своего регентства Равенна нуждалась в присутствии сына, а в предшествующие времена Фулстан отказал мальчику даже в разрешении съездить туда. Это не могло не ранить его, думал Томас, пока перо Равенны скрипело по пергаменту. Через несколько месяцев Роланд устал бы от учебы, однако сколько радости она принесла бы ему. К тому же, о Господи, быть может, они смогли бы хоть чему-нибудь научить его. Кудрявыми каштановыми волосами и голубыми глазами Роланд напоминал отца, однако черты лица его были более тонкими. Слуги постоянно поправляли малейшие небрежности в костюме короля, однако он тем не менее умудрялся казаться нелепым в своем сплошь расшитом золотом разрезном дублете, а кружева на воротнике сразу же начинали заворачиваться кверху.