Страница 4 из 144
Глядя, как они уходят, Сагай вздохнул:
- Ну вот ты и нанялся для выполнения какой-то неизвестной и подозрительной работы к любителю антиков - дилетанту с верхних ярусов. Надеюсь, ты уже обдумал уловку, с помощью которой выберешься из этой истории?
Пока Хет молча смотрел на него, нищенка успела ухватиться за полу его одежды и стала теребить ее.
- Дай погадаю тебе, красавчик...
Из-за мутных бельм на обоих глазах она почти ничего не видела. Хет задумчиво порылся в карманах в поисках мелкого жетона и бросил его на вытертый коврик гадалки, ответив Сагаю:
- Он же знал, кто я и где живу. Как тут откажешься?
Нищенка вытащила еще щепотку костей из замызганного мешочка и растерла их между ладоней, готовясь бросить в жаровню. Некоторые гадалки бесстыдно пользовались костями крыс и ящериц. Большинство же покупало предположительно кости казненных убийц или мертворожденных детей у торговцев в Седьмом ярусе, хотя на самом деле это были преимущественно кости жертв, которых убивали мерзавцы - поставщики костей. Знатоки же этого дела считали, что лишь кости крисов дают истинные предсказания будущего, и, будучи одним из немногих крисов в Чаризате, Хет с большим трудом сохранял целостность своего тела.
Сагай отличался завидным терпением. Именно по этой причине их дружба с Хетом была столь крепка. Наконец Хет поймал взгляд своего приятеля и буркнул:
- Он хочет идти туда по какой-то важной причине. Может, знает что-то, чего не знаю я.
- Предательство, - пискнула нищенка, испугав их обоих. Она купала руки в струйках дыма, поднимавшихся от углей и горелых костей. - Тебя предадут, и ты предашь.
А в комнате, где пахло смертью, угли уже остыли, а кости превратились в прах.
Сагай все еще продолжал выражать недовольство, когда они достигли своего двора в Шестом ярусе. Строения были ветхие и нищенские, фонтан представлял собой крошечный бассейн, приткнувшийся возле одной из стен, но обмазанные глиной жестяные ставни второго и третьего этажей горели яркими узорами, нарисованными Сагаем. Соседи, сидевшие во дворе, радостно приветствовали их появление.
Дом, в котором они жили, состоял из трех комнат, громоздившихся одна над другой, и части площадки плоской крыши. Все это богатство принадлежало вдове Нетте и трем ее детям. Нетта и сама была вполне способна приглядывать за своими делами, но многочисленному семейству шляпников из соседнего двора ее дом пришелся по вкусу, впрочем, как и дочка Нетты, так что они предприняли ряд мер, чтобы выжить вдову. Тогда она впустила в дом парочку уличных актеров, чтоб те помогли ей удержать ее собственность. Однако борьба с настырными шляпниками продолжалась так интенсивно, что актерам почти не оставалось времени на занятие собственным ремеслом. Так дело и шло, пока Хет, Сагай и жена Сагая Мирам тоже не въехали сюда, и тогда шляпникам пришлось убедиться, что скромность - лучшее достоинство мужчины. Нетта хвалилась, будто все, что требовалось от торговцев древностями, это посидеть вечерок на пороге дома, и враги Нетты разбежались в беспорядке. Хет и Сагай не сказали ей, что однажды ночью они сходили к шляпникам и выбили либидо из всех троих старших братьев.
Остальные соседи по двору были преимущественно уличными фокусниками и торговцами вразнос, а других торговцев редкостями тут не было, так что Хету и Сагаю не приходилось бояться ни конкуренции, ни воровства.
- А ведь он мог быть и торговым инспектором, надеявшимся спровоцировать тебя, - продолжал спорить Сагай, пересекая двор. - Этот парень Сеул предложил тебе монеты.
- Тогда я буду честен, - ответил Хет, просовывая палец в дырку двери и открывая щеколду. - Впрочем, я всегда честен.
Сагай прокряхтел:
- Нет, просто ты думаешь, что всегда честен, а это совсем другое дело.
Их сторона двора лежала в тени, так как солнце уже почти обошло город, и, стало быть, в комнатах теперь должна была царить прохлада, если бы не тепло от разгоряченных тел. Пол комнаты был густо покрыт детьми всех возрастов: младшенький Нетты, который еще только учился ходить, три младшие дочери Сагая и Мирам, да еще их крошка сын, о котором Сагай говаривал, что это последний, кого он зачнет в Чаризате. Либра и Сенасе, двое юных актеров, валялись на дырявом матрасе и пересчитывали кусочки меди, которые им набросали сегодня зрители. Эти кусочки надлежало взвесить и обменять на торговые жетоны - еще один способ обойти закон о монетах.
На узенькой скамье, высеченной в каменной стене дома, сидела вдова Нетта, обмахивая опахалом себя и жену Сагая Мирам, которая на низеньком столике сортировала груду цветных бус на подносе, раскладывая их по цветам в отдельные бутылочки. Двое маленьких детей мешали ей, сражаясь за право залезть к ней на колени. Когда Мирам и Нетта купят металлическую нить, которая им нужна, они изготовят ожерелья из привезенных Мирам из Кеннильяра бусин и продадут их одному из соседей, державших лавчонку на базаре.
Мирам выглядела усталой и издерганной детьми, но все же улыбнулась, когда вошли ее муж и Хет.
- Ну что, мы все еще богачи?
Хотя Мирам по-настоящему не изучала искусство Древних, она кое-чему научилась от Сагая и интересовалась их делами. Разумеется, ее знания были не слишком обширны, но умение писать и читать на торговом языке позволяло ей подзаработать, объясняя юридические тонкости документов или помогая писать письма соседям.
- Нет, но вполне зажиточны, во всяком случае, на сегодня, - сказал Сагай, выкладывая на стол для всеобщего обозрения результаты их сегодняшних сделок.
Там была маленькая шкатулочка с гравированным цветочным узором, сделанная из мифеина - тяжелого серебристого металла Древних, из которого состояла большая часть хорошо сохранившихся изделий прежних времен. Там же лежали несколько полированных кусочков камня глубокого сине-зеленого цвета в круглых оправах из того же металла. Это могли быть обломки украшений, а могли быть и фишки от какой-то старинной забытой игры. Чаризатские ювелиры и камнерезы славились по всему Приграничью, вплоть до городов Последнего моря, но плавить этот металл они не умели.