Страница 8 из 25
"Нет, Япония не посмеет", - говорят эти почтенные люди. Но Япония может посметь, подобно маньяку-самоубийце. "Япония никогда не сумела бы завоевать". Но, допустим, Япония просто начнет с того, что попросит Австралию смягчить принцип "Белой Австралии" в отношении Новой Гвинеи и Северной Территории, или, предположим, Япония попросит местечко на Яве или Папуа. Предположим, Япония начнет прощупывать Тихоокеанские острова. Окажем ли мы коллективное сопротивление или будем умиротворять ее индивидуально? К тому же никто еще не установил, где кончается умиротворение.
Не знаю, насколько сильна вражеская пропаганда, направленная на то, чтобы сохранить раскол между Англией, Голландией, Австралией и Америкой в Тихом океане. Более чем достаточно их собственной укоренившейся защитной близорукости. Непостижимо глубочайшее невежество простых британских граждан относительно маленькой Голландии в Европе и чрезвычайно важной Голландии на Востоке. И нигде демократическую солидарность так настойчиво и решительно не разрушают пропагандой, как в Южной Африке. Там мы находим африкандера, не ведающего, должно быть, что в мировых делах голландские и английские интересы переплетаются очень тесно, начиная с англо-голландского президента в США и кончая традицией Раффла на Яве. Сам африкандер просто не думает, и никто ему не напоминает об этом. Он приобретает нацистский образ мыслей, и его расовое сознание все более суживается.
Сейчас, когда я пишу эту статью, мне под руку попалась талантливая книга "Люди должны действовать" американца Льюиса Мамфорда. Он критикует международное положение с тех же позиций, что и английский радикал, и я почти полностью с ним согласен, хоть ему и чуждо чувство интернационализма, свойственное подлинно радикальной мысли. "Люди", которые должны действовать, по Мамфорду, - это "мы, американцы". Почему же они, американцы, ничего не хотят знать об истых англичанах? Почему нужно сохранять разобщенность?
До тех пор, пока не начнется большая просветительная кампания, пока во всемирном масштабе не произойдет энергичное и открытое возрождение радикализма, демократия будет оставаться расплывчатым и бессмысленным политическим термином. Если демократия стоит того, чтобы ее защищать, она должна превратиться в решительное интеллектуальное и политическое движение, поток которого вынесет нас к мировому порядку и законности. Пока же все наши либерализмы, левачества, демократические идеи и тому подобное похожи на водовороты и течения в закрытом бассейне, которые не вынесут нас никуда.
Из книги "Путешествия республиканца-радикала
в поисках горячей воды", 1939.
ДОКЛАДОМ "ЯД, ИМЕНУЕМЫЙ ИСТОРИЕЙ" ПУТЕШЕСТВЕННИК СНОВА ВЫЗЫВАЕТ НА СПОР СВОИХ ДАВНИХ ДРУЗЕЙ - ПЕДАГОГОВ
Пер. - Г.Злобин
(Прочитан на заседании Департамента просвещения
Австралийской и Ново-Зеландской Ассоциации
развития науки, Канберра, 1939 год)
Я намереваюсь сделать весьма непристойный доклад. Название его звучит агрессивно, и задуман он был в агрессивных целях. Прежде всего я готовил доклад не для данного собрания. Он был написан для Международной конференции преподавателей истории, созванной в Лондоне Лигой Наций, и имел весьма определенный адрес - некоторых видных педагогов, в частности профессора Джилберта Мэррея и сэра Элфреда Циммерна. По моему мнению, именно избытку их националистических чувств Лига Наций во многом обязана своими неудачами. Я рассчитывал, что доклад вызовет в Лондоне дискуссию, но в тот раз он не получил особого отклика. Надеюсь, что здесь будет по-другому.
Я хочу открыто поговорить о соотношении того, что именуется Историей и что я в полемических целях буду называть старой историей, - и человеческих воззрений. Я понимаю, что не обойдется без обид, кое-кто почувствует себя оскорбленным, но в ученом собрании, посвященном рассмотрению реального положения вещей, мы легко можем сделать шаги к примирению.
Сегодняшний мир находится в бедственном состоянии, и ему угрожают еще большие бедствия. Доля вины за это бедственное состояние ложится на каждого из нас, и ее не снять никакими отговорками и объяснениями. Конечно, болезнь нашего века возникла в силу многих причин, но я утверждаю, что корень зла в полнейшей несовместимости исторических традиций, определяющих наше политическое и общественное поведение, с новыми жесткими условиями жизни, которые возникли благодаря научным открытиям и техническим изобретениям. Приближение истории к реальности совершенно безотлагательное дело. Время не ждет. Разрыв между ними всякий раз означает разрушения, страдания, кровопролитие и порабощение; и так будет продолжаться до тех пор, пока мы со всей ясностью не представим себе, какие силы сталкиваются в нынешнем мире, а значит, и не поймем, как управлять ими, или пока все не завершится всеобщим хаосом.
Года полтора тому назад я изо всех сил пытался убедить собравшихся в Ноттингеме учителей, членов Британской ассоциации, в том, что образование, которое они дают молодому поколению в так называемом демократическом обществе, никак не отвечает большим задачам, встающим перед этим обществом. Наши педагоги так и закипели от возмущения. И не из-за будущего, нет, а из-за того, что кто-то предположил, что их работа не образец совершенства. С каким редчайшим единодушием они объявили; что я и понятия не имею, насколько современна и удивительна их система преподавания, как точно она соответствует требованиям, которые я предъявляю, и даже выходит за рамки этих требований, как трудно вдолбить такое в "башку" нашего будущего гражданина, как изволил выразиться один из представителей устарелой исторической науки! Я понял, что для него история человечества - просто мешанина событий, которой набита его собственная башка и башка любого из его коллег. Он не мог себе представить, как можно по-другому рассказывать о прошлом. И все эти возмущенные учителя, классные дамы и школьные инспектора заявили, что я не знаю толком, что делается в школах. Зато я знаю, что в школах не делается, потому что я читаю газеты, а там пишут, как их ученики откликаются на общественные дела. Да, я знаю школы - по тем плодам, что они приносят. И никто из этих педагогов так и не понял, как глубока разница между историей, которую они преподают, и той, о которой говорю я. Вот почему я решил попытаться объяснить все заново. Я постараюсь доказать, почему я считаю, что в школах, как правило, неверно поставлено преподавание истории - неверно и по сути и по форме. И почему, если мы хотим, чтобы образование способствовало делу организации мира, потребуется решительный пересмотр наших представлений и методов преподавания.