Страница 3 из 32
Подробнее одна из следующих сцен.
Либо: толпы, идущие по Бруклинскому мосту, огромное движение и суета на реке под мостом.
Тауэрский мост, разведенный для пропуска парохода, река кишит судами, на пристанях энергично работают подъемные краны.
Столь же кипучий Бременский порт.
Либо: движение и толпы у Эйфелевой башни.
Достаточно одной из этих сцен. Она должна соответствовать сцене, выбранной для конца VII части.
После таких картин городской жизни экран напоминает нам о контрастных видах деятельности, как-то: мелкие запашки, затем сцены уборки хлеба современными машинами; крестьянская телега плетется по дороге, а затем битком набитые поезда и платформы. Качается крестьянская колыбель, затем наплывом картина методической работы современной клиники охраны младенчества. Колесник-кустарь за работой и большой автомобильный завод.
Монетный двор, печатают бумажные деньги.
Крупным планом показаны машины, выбрасывающие готовые деньги, и банковские служащие, все быстрей и быстрей передающие кому-то пачки их.
Потом паника на Уолл-стрит или на Парижской бирже.
Все это должно быть очень коротко. Надо молниеносно показать зрителю знакомые, типичные сцены и виды деятельности и тем самым напомнить ему о главных аспектах современного мира. Я думаю, что лучше всего будет, если умелый редактор составит эту часть фильма из уже существующего материала. Чем материал знакомее, чем он живее, тем лучше.
По мере того как кадры все быстрее следуют один за другим, слова "КУДА ИДЕТ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО?" еще раз на момент пересекают экран, а затем бледнеют, и мы переходим ко второй части, в которой начинается локализованная и личная повесть.
2. ТЕНЬ ВОЙНЫ НАД ЭВРИТАУНОМ
Эвритаун - это любой большой город нашего времени. На заднем плане его характерная линия холмов, повторяющаяся на протяжении всего фильма с целью напомнить нам о том, что мы прослеживаем судьбу одной типической группы населения, и в нем есть "центр" - большая Базарная площадь, с большими отелями, общественными зданиями, кинематографами, киосками, памятниками, трамваями и пр.
Сначала дается общий вид Эвритауна с гребня возвышающихся над ним холмов. На переднем плане мы видим рабочих, спускающихся с горы в город, а под горой видим весь Эвритаун, его предместья и Базарную площадь; ясный вечер, сочельник.
Потом мы попадаем на Базарную площадь. Кой-какими чертами она напоминает Трафальгар-сквер, или Базарную площадь большого города, или французскую Grand Place. Большое стечение трамваев и автобусов. Рождественская торговля в полном разгаре. На одном из главных зданий загораются электрические буквы - редакция газеты сообщает последние новости: "Европа вооружается..."
Аппарат перескакивает с движения на площади к световому анонсу: "Тревожная речь министра воздушных сил".
Огромная витрина, полная рождественских игрушек. Дети и матери смотрят и любуются.
Останавливается автобус, выходят люди. На автобусе видны обычные газетные плакаты с яркими заголовками об опасном международном положении: "Спор о проливах. Положение напряженное".
Вход в станцию метрополитена. Обычное движение. У входа стоит газетчик. На его плакате мы читаем: "Еще 10.000 аэропланов". Но он выкрикивает: "Победителями вышли..."
В автобусе девушка разворачивает газету и просматривает первую страницу, пестрящую заголовками статей о военной опасности. Она не задерживается на этой скучной материи; переворачивает страницу и со страстным интересом углубляется в статью о модах.
Во время всех этих сцен люди с пакетами движутся взад и вперед. Это мирная и довольно веселая рождественская толпа покупателей. Никто, по-видимому, не задумывается всерьез об опасности войны. Слишком часто раздавались крики: "Волк!" Только аппарат обращает внимание зрителей на нависшую над миром угрозу.
Здесь начинается самая повесть.
Мы видим научную лабораторию, в которой усердно работает молодой Хардинг, двадцатидвухлетний студент. Это маленькая, недурно оборудованная лаборатория муниципальной школы, выходящая на Центральную площадь. Не химическая, а биологическая лаборатория. Видны два микроскопа и масса стеклянной посуды, краны и т.п., но не очень много колб и ни одной реторты. (Впоследствии эта лаборатория будет показана в разоренном виде, без стекла и ломких предметов.) В открытое окно доносится рев газетчика: "Военный кризис!" Хардинг с минуту прислушивается: "К черту эту военную дребедень!" Он закрывает окно, чтобы не слышать шума. Смотрит на часы и начинает убирать препараты и записи.
Вначале мы его видим в опрятном лабораторном комбинезоне. Потом он снимает его.
Тихая дорога за городом, по бокам ее уютные особняки; по ней идет Хардинг. Он проходит в дом через калитку палисадника.
3. СОЧЕЛЬНИК ДЖОНА КЭБЭЛА
Мы видим темноватый кабинет, в котором Джон Кэбэл сидит, задумавшись над газетой. Обстановка комнаты указывает на то, что он имеет отношение к авиации. Над каминной полкой висит лопасть пропеллера, на полке стоит модель. На столе под газетой лежат какие-то чертежи.
Рука Кэбэла с часами на ней лежит на вечерней газете. У него привычка барабанить пальцами, которая показана и в этой сцене и в дальнейшем. Аппарат направлен на эту руку и газету.
Читаем заголовки:
ИВНИНГ НЬЮС
Лондон 24 декабря 1940 года. 1 пенс.
Широкая шапка: "Спор о проливах. Положение напряженное".
Заголовки столбцов: "Тревожная речь министра воздушных сил. Еще 10.000 аэропланов".
(Эта газета должна, в сущности, повторять лондонский "Ивнинг Стандард". Рядом с заголовком обычные вставки - предсказание погоды и часы зажигания фар. Это вечерний выпуск, содержащий также последние котировки Сити.)
Кэбэл размышляет. Он смотрит на дверь. Входит Хардинг. Он приближается к Кэбэлу. Увидел газету и заголовки.
Кэбэл. Хелло, юный Хардинг! Вы нынче рано.
Хардинг. Я кончил. Начинать что-нибудь новое было уже поздно. О чем это так громко орут газетчики? Что это сегодня за шумиха в газетах, мистер Кэбэл?
Кэбэл. Опять войны и слухи о войнах.
Хардинг. Пугают волком?
Кэбэл. Когда-нибудь волк да появится. Эти олухи на все способны.