Страница 4 из 4
– Мы поглядим сами. – Белден уже топал вверх по лестнице, и Морган побежал за ним. Со ступенек поднялась пщль, и Моргану было нечем дышать. И у него заболели уши, когда Белден, поднявшись наверх, замолотил в дверь.
– Вы уверены, что были здесь? – пыхтя, спросил сыщик.
Морган кивнул.
– Не может быть. Эта дверь не заперта, она запечатана. И запечатана прочно.
Морган не ответил. У него стучало в висках и желудок выворачивался наизнанку, но он знал, что нужно делать. Оттеснив детектива плечом, он всем весом своего тела ударил в дверь.
Старые доски застонали, гнилой дверной косяк треснул. Петли заскрежетали, дверь покачнулась и рухнула внутрь.
Взметнувшееся облако пыли ослепило Моргана и заполнило его легкие. Он кашлял, задыхался, но ощупью пробирался вперед и наконец вошел в комнату.
Двадцать канделябров исчезли, двадцать ковров, двадцать сумочек и двадцать кроватей – тоже. На стенах в рамах висели треснувшие и разбитые зеркала. И потому теперь в комнате все было в единственном числе – один затянутый паутиной канделябр, один потрепанный и кое-как залатанный ковер, одна раскрытая дамская сумочка, из которой тянуло запахом мертвых духов, плесени и гнили, – и одна кровать под балдахином с ветхой, пожелтевшей и расползающейся драпировкой.
И на кровати лежала только одна женщина. Она спала, а старичок продолжал хныкать, выглядывая теперь из-за плеча Моргана. Он ныл, что она вечно спит и что ему, видимо, придется этим заняться, как уже приходилось много лет назад. Морган видел, что на ней те же красные подвязки, и только по ним сумел ее опознать. Все скелеты похожи друг на друга.
– Что за дурацкие шутки? – подступил к старичку Белден.
Но тот не мог ответить, поскольку попеременно то скулил, то причитал, а затем вообще расплакался тоненьким жалобным плачем, бессвязно лепеча что-то о Красной Королеве, о старых временах и о том, что пошел на это вовсе не из дурных побуждений, а только ради того, чтобы иметь возможность пробуждать ее ото сна в те ночи, когда надо спускаться по вызову к пришедшему Гостю.
Морган тоже ничего не мог сказать детективу. Не мог рассказать ему о стране грез или о стране кошмаров.
Он смог только подойти к изголовью кровати, приподнять высохший череп с прогнившей подушки, сунуть под нее руку и вытащить свой превосходный, новенький, тускло блестящий кожаный бумажник.