Страница 73 из 106
Лицо Тризу окаменело, помрачнело и как бы мгновенно состарилось. «Люди, характеризующие его как консерватора, явно страдали недостаточным воображением», – подумала Каэрита.
Однако мозги у него, несомненно, были. Несмотря на всю свою злость, он не мог позволить себе проявить бездумную реакцию и потому заставил себя расслабиться.
– Если вы предоставите письма, о которых говорили, – с похвальным чувством собственного достоинства (учитывая все обстоятельства) возвестил он, – это будет для меня более чем удовлетворительным доказательством, миледи.
– Вы очень обходительны, милорд. – Каэрита слегка наклонила голову. – В то же время, если здесь есть раненые или больные, помочь им для меня и долг, и удовольствие.
– Очень любезно с вашей стороны, миледи, – сказал Тризу все еще напряженно, но с первым искренним оттенком теплоты. – Прошу вас спешиться, госпожа Каэрита. Мой дом – ваш дом, и, надеюсь, мне удастся исправить сложившееся у вас невыгодное впечатление обо мне.
Первое впечатление, произведенное на Каэриту сэром Альтарном, оказалось ошибочным. К несчастью, этого нельзя было сказать о лорде Тризу, несмотря на все его обещания.
Дело не в том, что Тризу был глуп; просто предвзятые мнения настолько довлели над ним, что он буквально отключал свои мозги, когда речь заходила о чем-то уже решенном. Теперь Каэрита прекрасно понимала, почему Йалит и ее «девам войны» было трудно иметь с ним дело. Сколько ни принуждай себя быть дипломатичным и благоразумным, трудно помнить об этом намерении, когда хочется одного – задушить сидящего по ту сторону стола переговоров упрямого, нетерпимого, предубежденного, реакционного до мозга костей молодого сотойца.
Врожденный ум Тризу никогда не бросал вызов его предубеждениям, потому что фактически они подчинили его себе. Это не мешало ему быть прекрасным управляющим – о чем свидетельствовало состояние его земель и живущих на них людей, – однако оказывалось серьезной помехой, когда ему приходилось иметь дело с людьми или обстоятельствами, которые нельзя было подогнать под сложившуюся схему.
«Может, сейчас как раз самое время хорошенько встряхнуть его», – думала Каэрита, сидя справа от Тризу за высоким столом в огромном зале Талара.
– Боюсь, гостеприимство, которое может предложить Талар, не идет ни в какое сравнение с тем, что вы встретили в Бальтаре. – Тризу вежливым тоном говорил вежливые слова, но в глазах его мерцал вызов.
А может, и нет. Весьма вероятно, напомнила себе Каэрита, что ее собственная предубежденность заставляет ее приписывать ему ложные позиции и мотивы.
– Да, Бальтар значительно больше Талара, милорд, – ответила она. – Однако мой опыт показывает, что сами по себе размеры еще не гарантируют гостеприимства и любезного обхождения с гостями. С этой точки зрения гораздо большее значение имеет любезность хозяина. Не сомневаюсь, в Таларе все будет сделано для моего удобства.
Напыщенность этого заявления заставила ее внутренне улыбнуться. Почему-то разговоры с Тризу действовали на нее именно таким образом. И все же заявление соответствовало действительности, по крайней мере в физическом смысле. Слуги Тризу, видимо, подражали своему хозяину в том, что касалось искреннего радушия, хотя, конечно, вели себя исключительно вежливо.
– Приятно слышать. – Тризу окинул взглядом многочисленные столы, на которых служанки уже начали расставлять блюда с едой, и переключил все свое внимание на Каэриту. – Я прочел письма барона Телиана, госпожа Каэрита. И, конечно, буду действовать в полном соответствии с его пожеланиями и инструкциями. – Его серые глаза вспыхнули. – Лорхэм готов помочь вам всем, что в наших силах.
– Я ценю ваше отношение, – ответила она, воздержавшись от выражения удивления по поводу того факта, что ему понадобилось «всего» семь часов, чтобы ознакомиться с двумя письмами Телиана.
– Да. Но это все завтра. Что касается сегодняшнего вечера, позвольте моим поварам продемонстрировать вам свое искусство.
Служанка поставила перед ним фаршированную дичь, и он взял украшенный резьбой нож.
– Вы какое мясо предпочитаете, миледи, светлое или темное?
Кабинет Тризу располагался на третьем этаже древнего фамильного замка. В первый момент, увидев его, она удивилась, почему лорд не занял более просторное и удобное помещение, однако удивление тут же растаяло. Именно такой кабинет полностью соответствовал характеру этого человека. Одного взгляда на небольшую комнатку, с ее спартанской обстановкой и белеными стенами, украшенными исключительно оружием, было достаточно, чтобы не осталось никаких сомнений: здесь Тризу чувствует себя удобно, как нигде.
Телохранитель привел Каэриту в кабинет и удалился по знаку Тризу, закрыв за собой дверь. Солнечный свет вливался через узкие, узорчатые окна позади стола
Тризу, в квадратной комнате с высоким потолком было тепло.
– Доброе утро, госпожа Каэрита. Надеюсь, вы хорошо спали? Комната удобная?
– Да, благодарю вас, милорд. И спала хорошо, и комната удобная. – Она улыбнулась. – Спасибо, что приняли меня сегодня же утром.
– Не стоит благодарности. Таков мой долг по отношению к собственному сеньору – и Богу Войны. – Откинувшись в кресле с высокой спинкой, он сложил руки перед собой на столе. – В то же время инструкции барона Телиана, хотя и предельно ясные, показались мне неполными. Каким образом я могу быть вам полезен?
– Да, барон был недостаточно конкретен, – согласилась Каэрита. – К сожалению, когда он писал эти письма, ни он, ни я не были уверены, с какими именно проблемами мне придется иметь дело. – Тризу вопросительно вскинул брови. – Избранники Томанака часто оказываются в ситуациях, милорд, когда приходится схватывать суть дела на лету. Барон Телиан знал, что это как раз такой случай.
– Понимаю. – Тризу задумался, поджав губы. – Понимаю, – повторил он, – Однако осмелюсь предположить, что, поскольку вы искали меня и представили письма барона, теперь вы знаете, в чем состоит проблема?
– Ну, по крайней мере, мне ясна природа проблемы, милорд. – Каэрита понимала, что очевидная предубежденность Тризу способна пробудить его первоначальную антипатию к ней, и потому тщательно следила за своим тоном и выражениями. – Она касается ваших… разногласий с Калатхой.
– Каких разногласий, миледи? – молниеносно среагировал он, улыбнувшись, но прищурив глаза. – У меня и «дев войны» просто возникло несколько мелких спорных проблем.
Слово «девы войны» он произнес кислым тоном, однако Каэрита ожидала этого. Ее насторожило другое; возникло ощущение, что лорд не рассчитывает на ее беспристрастность .
– Прошу прощения за такие слова, милорд, но все ваши разногласия с Калатхой, – она сознательно избегала явно возбуждающего нездоровые эмоции слова «девы войны», – по сути, объясняются чувствами.
– Извините, я с вами не согласен, госпожа Каэрита. – Тризу заиграл желваками на скулах. – Мне известно, что бургомистр Йалит приписывает все разногласия между нами исключительно моей глубоко укоренившейся предубежденности. Уверяю вас, это не так.
Видимо, на лице Каэриты промелькнуло скептическое выражение, потому что он фыркнул и отрывисто хохотнул.
– Поймите меня правильно, миледи избранник. Я не люблю «дев войны». По моему глубокому убеждению, их существование оскорбляет тот жизненный уклад, который предписывают нам боги. И сама идея, что женщины – большинство женщин, по крайней мере, – поправился он, заметив, как вспыхнули глаза Каэриты, хотя сам тон остался вызывающим, – могут быть равны мужчинам как воины, совершенно нелепа. Очевидно, существуют некоторые исключения – взять хотя бы вас, – однако как общее правило эта идея просто смехотворна.
Каэрита изо всех сил сдерживала себя. Это было нелегко. Но, по крайней мере, сидящий напротив нее молодой человек имел мужество – или самонадеянность – говорить то, что думал. И еще у него хватало честности открыто выражать свои чувства, а не отрицать их или рядить в одежды невинности. Не слишком склонная приписывать ему добродетели, Каэрита вынуждена была признать, что честность кажется неотъемлемой частью его натуры.