Плащ

Хендерсон открыл рот. Он почувствовал, как обнажились его зубы. Клыки почти касались жирной шеи, и наконец…

«Стоп! Хватит с него!»

Голос Шейлы – словно прохладное дуновение ветерка; кровавый туман рассеялся. Ее пальца сжимают руку. Хендерсон, словно выйдя из транса, резко поднял голову. Он отпустил Линдстрома, и тот, как мешок, повалился на пол с раскрытым ртом.

Все, как завороженные, смотрели на него: челюсти отвисли, лица искажены гримасой боязливого любопытства.

«Браво!» – шепнула Шейла. – «Он заслужил это, но ты напугал беднягу до смерти!»

Хендерсон с трудом взял себя в руки. Заставил губы растянуться в приятной улыбке, повернулся к толпе.

«Леди и джентльмены», – объявил он. – «Небольшая демонстрация, чтобы вы могли воочию убедиться в абсолютной справедливости утверждений нашего дорогого Маркуса. Я действительно вампир. Теперь, я убежден, больше никому из вас не угрожает опасность. Если среди собравшихся есть доктор, мы можем организовать переливание крови для пострадавшего».

С лиц понемногу исчезала гримаса страха, кое-где раздался смех. Обычная нервная реакция. Постепенно истерическое хихиканье перешло в здоровый хохот. Хендерсону удалось превратить инцидент в застольную шутку. И только глаза Маркуса по-прежнему выражали панический ужас. Он знал правду.

Но тут в комнату влетел один из «заводил» и привлек на себя всеобщее внимание. Он спустился на улицу, позаимствовал фартук и кепку у мальчишки продавца газет, напялил их на себя, и теперь бегал по комнате, размахивая стопкой газет.

«Экстра! Экстра! Свежие новости! Страх и ужас в День всех святых! Экстра!»

Смеющиеся гости расхватывали газеты. Какая-то женщина подошла к Шейле, девушка пошла за ней, ступая неуверенно, как во сне.

«Увидимся позже», – бросила она Хендерсону. Ее взгляд словно воспламенял. Но ужасное ощущение, охватившее его, когда в руках беспомощно трепыхался Линдстром, до сих пор не давало покоя. Как он мог сделать это?

Вопящий шутник подбежал, сунул ему газету, и Хендерсон машинально развернул её. «Страх и ужас в День всех святых», – так кричал псевдо-газетчик. Что там?

Он вгляделся. Читать было трудно, все расплывалось перед глазами.

Заголовок! Хендерсон едва не выронил листок. Это действительно экстренный выпуск. Он лихорадочно проглядывал заметку, и сердца все больше сжимал безнадежный страх.

«Пожар в магазине маскарадных костюмов…около восьми часов вечера вызвали пожарных… потушить не удалось… помещение полностью сгорело… ущерб достигает… Странное обстоятельство: владелец магазина неизвестен… обнаружен скелет под…»

«Нет! Не может быть!» – вырвался у него громкий возглас.

Он перечитал это место. В ящике с землей в подвале обнаружен скелет. Нет, не в ящике, – это был гроб. Еще два рядом оказались пусты. Скелет завернут в плащ, огонь не тронул его…

В конце приводились рассказы очевидцев, страшные заголовки к которым напечатали для пущего эффекта жирным шрифтом. Соседи боялись появляться рядом с домом. Там жили в основном выходцы из Венгрии; слухи о странных незнакомцах, посещавших магазин, случаях вампиризма. Один из местных жителей уверял, что там проходили тайные сборища какого-то ужасного культа. Суеверные сплетни о том, чем торговал владелец лавки: любовные зелья, амулеты из неведомых краев, необычные одеяния, обладавшие сверхъестественными свойствами.

Странная одежда, вампиры, плащи… глаза, его глаза!

«Это подлинный плащ».

«Я собираюсь вскорости оставить это дело… Вам он принесет больше пользы».

Обрывки воспоминаний вихрем пронеслись в голове. Хендерсон бросился в прихожую, к большому зеркалу.

На мгновение он замер там, затем вскинул руку, чтобы заслонить глаза и не видеть того, что бесстрастно показало ему стекло. Там не было его отражения.

Вампиры не отражаются в зеркале.

Вот почему он так пугал окружающих. Вот откуда странные желания при виде человеческой шеи. Он почти уступил им, когда схватил Линдстрома. Господи, что же делать?

Всему виной плащ, непроницаемо-черный плащ, немного испачканный по краям. Это земля, следы могильной земли. Когда холодный как лед плащ окутывал его, он внушал ощущения подлинного вампира. Проклятый кусок ткани, некогда обвивавший тело живого мертвеца, носферату. Рыжеватое пятнышко на рукаве – засохшая кровь.

Кровь. Хорошо бы снова увидеть кровь. Ощутить, как струится теплый жизнетворный красный ручеек…

Нет! Это безумие. Он пьян, он просто спятил.

«Ага. Мой бледнолицый друг, вампир».

Рядом снова стояла Шейла, и частые удары сердца заглушили панический ужас. При виде её сияющих глаз, жарких алых губ, приоткрытых в манящем ожидании, словно горячая волна затопила душу. Хендерсон посмотрел на хрупкую белую шею, окаймленную переливающейся чернотой плаща, и другое, страшное желание опалило все его существо. Любовь, страсть, и жажда.

Наверняка это отразилось в его глазах, но девушка не дрогнула. Она ответила ему взглядом, в котором горело то же пламя.

Шейла тоже любит его!

Не раздумывая, Хендерсон стащил с себя плащ. Ледяная тяжесть, сдавившая плечи, сразу исчезла. Вот и все! Какая-то часть его естества сопротивлялась, не желала, чтобы он освободился от сладкого плена. Но другого выхода нет. Это зловещая, проклятая ткань; он сейчас обнимет девушку, захочет поцеловать, и тогда…

Но он не смел даже думать, что могло произойти.

«Устал от перевоплощений?» – тихо спросила она и так же как он, одним движением сбросила свой плащ, представ во всем великолепии сияющей белизны своего одеяния ангела. Окаймленное золотым ореолом лицо, стройная фигуры были полны такой величественной в своем совершенстве красоты, что у Хендерсона невольно вырвался вздох.

«Ангел», – шепнул он.

«Дьявол», – смеялась она.

Словно какая-то неодолимая сила притянула их; они тесно прижались друг к другу. Хендерсон держал оба плаща. Их губы слились, и время остановилось. Так они стояли, пока группа гостей во главе с Линдстромом не ввалилась в прихожую.

При виде Хендерсона толстяк побледнел и съежился.

«Ты…», – прошептал он. – «Ты хочешь…»

«Просто уйти», – Хендерсон улыбнулся. – «Мы просто уходим».

Сжав руку девушки, он увлек её к лифту, и захлопнул дверь перед самым носом у бледного, оцепеневшего от страха Линдстрома.

«Ты действительно хочешь покинуть их?» – шепнула Линда, тесно прижавшись к его руке.

«Да. Но мы не спустимся вниз. Нет, мы не спустимся в мои владения, мы вознесемся к тебе, на небеса!»

«Садик на крыше?»

«Именно, мой бесценный ангел. Я хочу внимать тебе среди райских кущ, целовать, окруженный облаками, и…»

Лифт начал подниматься, его губы снова нашли её.

«Ангел и дьявол. Какой фантастический союз!»

«Я подумала то же самое», – призналась девушка. – «Интересно, что будет у наших детей, нимб или рожки?»

«Наверняка и то, и другое».

Они достигли пустынной крыши дома. Здесь безраздельно царил сегодняшний праздник.

Хендерсон сразу ощутил это. Там, в ярко освещенной огромной комнате, был Линдстром со своими друзьями из высшего света, бушевал маскарад. Здесь – ночь, мрачное величественное безмолвие. Слепящий свет, музыка, звон бокалов, гул разговоров, – все, что обезличивало праздники, делало их похожими один на другой, растворилось в первозданной темноте. Сегодняшняя ночь – особенная, и это чувствовалось здесь.

Небо было темно-голубым, а не черным, Как серые бороды нависших над землей гигантов, изумленно разглядывавших круглый оранжевый шар луны, собрались густые облака. Пронизывающий ледяной ветер, дующий с моря, наполнял воздух едва различимыми шепотками, которые принес с собой из далеких краев.

Небо, по которому летели ведьмы на шабаш. Колдовская луна, зловещая тишь, в которой едва слышалось бормотание нечистых молитв и заклинаний. Облака скрывали чудовищные лики тех, кто явился на зов из крайних пределов тьмы. Сегодня царство Хеллоуина. Сегодня День всех святых.