Среди духов

Твен Марк

Среди духов

Марк Твен.

СРЕДИ ДУХОВ.

Несколько дней тому назад у нас в городе был спиритический сеанс. Я отправился туда вместе с репортером вечерней газеты. Он сказал мне, что знавал в свое время шулера по имени Гэс Грэхем, которого застрелили на улице в одном городишке в Иллинойсе. Поскольку во всем Сан-Франциско, наверно, не найдется второго человека, знакомого с обстоятельствами этого дела, он хочет "подсунуть духам этого Грэхема - пусть пожуют". (Молодой журналист принадлежит к демократической партии и выражается энергично и неизящно, подобно всем своим коллегам.) Когда сеанс начался, он написал на клочке бумаги имя своего покойного приятеля, тщательно свернул записку и бросил ее в шляпу, в которой уже лежало не менее пятисот подобных документов. Записки вывалили на стол, и женщина-медиум стала разворачивать их одну за другой и откладывать в сторону, вопрошая:

- Этот дух присутствует? А этот? А этот? Примерно один раз из пятидесяти в ответ раздавался стук, и тогда тот, кто подал записку, вставал с места и обращался к усопшему с вопросами. По прошествии некоторого времени какой-то дух ухватил медиума за руку и написал на бумаге: "Гэс Грэхем", причем написал задом наперед. Женщина-медиум немедля принялась рыться в груде записок, отыскивая это имя. Когда она дотронулась до нужной записки, перебрав до того полсотни других, послышался стук: старый шулер узнал свою карту по рубашке. Член проверочной комиссии развернул записку, там стояло: "Гэс Грэхем". Я потребовал, чтобы мне показали записку. Это была записка, поданная моим спутником. Я не особенно удивился: все демократы с дьяволом накоротке. Молодой журналист поднялся со стула и спросил:

- Когда вы умерли? В тысяча восемьсот пятьдесят первом году? В тысяча восемьсот пятьдесят втором? В тысяча восемьсот пятьдесят третьем? В тысяча восемьсот пятьдесят четвертом?

Дух. Тук-тук-тук!

- От чего вы умерли? От холеры? От поноса? От дизентерии? От укуса бешеной собаки? От оспы? Насильственной смертью?

- Тук-тук-тук!

- Вас повесили? Утопили? Зарезали? Застрелили?

- Тук-тук-тук!

- Вы умерли в штате Миссисипи? В Кентукки? В Нью-Йорке? На Сандвичевых островах? В Техасе? В Иллинойсе?

- Тук-тук-тук!

- В округе Адамс? В округе Мэдисон? В округе Рэндолф?

- Тук-тук-тук!

Было ясно, что усопшего шулера голыми руками не возьмешь. Он знал колоду наизусть и ходил с козыря.

В это время из публики вышли два немца, один пожилой, а другой самоуверенный юнец, у которого, как видно, было что-то на уме. Они написали имена на бумажке. Затем юный Оллендорф задал вопрос, звучавший примерно так:

- 1st ein Geist heraus? (явился ли дух? (немецкий))

(Бешеный хохот аудитории.) Три удара свидетельствовали, что Geist был heraus.

- Wollen sie schreiben? (хотите писать? (немецкий)) (Снова хохот.) Три удара.

- Funfzigstollenlinsiwfterowlickterhairowferfrowleineruha-ckfolderol?

Можете мне не верить, но дух бодро ответствовал "Да!" на этот поразительный вопрос. Веселье слушателей возрастало с каждым новым вопросом и их пришлось предупредить, что, если они не перестанут столь легкомысленно себя вести, опыты будут прекращены. Шум утих.

Немецкий дух был, по-видимому, совершеннейшим профаном и не мог ответить на простейшие вопросы. Под конец юный Оллендорф, справившись с какими-то записями, попытался установить, когда этот дух умер. Дух путался и не мог сказать, умер он в 1811 или в 1812 году, что, впрочем, было довольно естественно, учитывая, что с тех пор прошло немало времени. Наконец он остановился на второй дате.

Игра! Юный Оллендорф вскочил на ноги в сильнейшем волнении; он закричал:

- Тамы и шентельмены? Я написал имя человека, который софсем шифой. Тух кофорит, што он умер ф фосемьсот тфенатцатом коту, а он шиф и стороф...

Женщина-медиум. Сядьте на место, сэр!

Оллендорф. Нет, я шелаю...

Женщина-медиум. Вы пришли сюда не для того, чтобы произносить речи. Сядьте на место.

(Оллендорф между тем готовится к новой речи.)

Оллендорф. Этот тух опманыфает. Такофо туха софсем не сущестфует.

(Аудитория непрерывно аплодирует и хохочет.)

Женщина-медиум. Сядьте на свое место, сэр, и я сейчас дам объяснение.

И она дала объяснение. В ходе этого объяснения она нанесла юному Оллендорфу удар такой сокрушительной силы, что я нисколько не удивился бы, если бы немец вылетел вон из помещения, проломив стенку на своем пути. Она сказала, что он явился сюда, замыслив в сердце обман, подвох и мошенничество, и что ему навстречу из царства теней вышел дух его же морального уровня. Женщина-медиум была исполнена неподдельного негодования. Она дала понять, что преисподняя кишит низменными личностями вроде юного Оллендорфа и они ждут не дождутся малейшей возможности, чтобы по призыву подобных Оллендорфов выскочить под чужим именем, а потом писать и выстукивать всевозможную ересь и чепуху. (Взрыв хохота и аплодисменты.)

Отважный Оллендорф не сложил оружия и готов был открыть ответный огонь, но аудитория разразилась криками:

- Садись на место!-Нет, продолжай!-Пошел вон! - Говори, мы тебя слушаем! - Стащите его с трибуны!-Держись!-Сматывай удочки!-Не робей, держись!

Женщина-медиум поднялась и заявила, что, если Оллендорф не сядет на место, она покинет зал. Она ни за что не допустит, чтобы ее оскорбляли мошенническими проделками или насмехались над ее религиозными убеждениями, Аудитория утихла, и укрощенный Оллендорф сошел с трибуны.

Второй немец, в свою очередь, вызвал духа, задал ему несколько вопросов по-немецки и сказал, что все ответы правильны. Женщина-медиум сообщила, что не понимает ни слова по-немецки.

В это время какой-то господин подозвал меня к эстраде и спросил, не принадлежу ли я к спиритам? Я сказал, что не принадлежу. Тогда он спросил меня, не являюсь ли я противником спиритизма? Я ответил, что, вероятно, не более, чем другие люди, не верящие в духов, и пояснил, что не могу уверовать в то, чего не понимаю, а то, что я здесь вижу, понять невозможно. Тогда он сказал, что, пожалуй, причина сегодняшней робости духов не во мне; тем не менее для него очевидно, что происходит сильное истечение антагонистических флюидов,- он-то сразу это заметил, его не проведешь,сильнейшее истечение негативных флюидов как раз с той стороны зала, где я сижу. Я намекнул, что виною, наверно, мой спутник, и добавил, что считаю отъявленным подлецом всякого, кто повинен в истечении этих гнусных негативных флюидов. Мои объяснения, по-видимому, удовлетворили фанатика, и он оставил меня в покое.

У меня был когда-то близкий друг, который, по моим сведениям, отправился в царство духов или к черту в пасть,- словом, в одно из этих мест, и мне захотелось что-нибудь узнать о нем. Но обратиться с грешными земными словами к тени умершего было так жутко, что я долго не мог заставить себя подняться и заявить о своем желании. Наконец я встал, трепеща от волнения, и произнес еле слышным, прерывающимся голосом.

- Здесь ли дух Джона Смита?

(Я не подумал о том, что со Смитами шутки плохи. Стоит позвать одного, и целый легион их бросится из глубин ада, чтобы с вами поздороваться.)

- Трам-трам-тарарам!

Так я и знал! Все племя почивших без покаяния Смитов от Сан-Франциско и до самой преисподней атаковало маленький столик одновременно. Я был озадачен, точнее сказать - ошарашен. Зал, однако, потребовал, чтобы я задавал вопросы, и я спросил:

- От чего вы умерли?

Смиты перечислили все болезни и все несчастные случаи, какие могут стать причиной смерти.

- Где вы умерли?

Они умерли во всех географических пунктах, какие я мог назвать.

- Счастливы ли вы?

Покойные Смиты ответствовали решительно и единодушно:

- Нет!

- Тепло ли там у вас?

Один из грамотеев Смитов завладел рукой медиума и написал: "Нет слов, чтобы выразить, как у нас тепло!"

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.