Кураж

Он осмотрелся, снял мундир, постелил на берегу.

– Присядем. Рассказывайте, как живете, какие новости?

Она стала рассказывать ему о новом коменданте, о гибели Мимозы, о налете на лес. О том, как она послала Флича на связь, не было другого выхода. О том, что сегодня увозят жителей силой в Германию, что доктор Доппель отнимает у нее Павла. И о том, как Шанце, спасая девочку, случайно убил адъютанта. Шанце - хороший человек, ведь не все же немцы фашисты!

Фон Ленц слушал внимательно, не перебивая.

И наконец она рассказала ему о своем горе, о гибели Ивана. Достала из сумочки длинный серый конверт, протянула его фон Ленцу.

Тот прочел внимательно газетную вырезку, усмехнулся.

– Я знаю о вашем муже. Партизаны наводили справки. В Москве. Вы только не волнуйтесь, Гертруда Иоганновна. Эта заметка - липа. Ваш муж жив.

– Жив? - Она обмерла, берег начал медленно растворяться и ползти.

– Ну что вы, Гертруда Иоганновна, - мягко сказал фон Ленц. - Вы его смерть перенесли, а теперь… Указ правильный. Герой ваш муж. Только одно слово и допечатали - "посмертно".

Она заплакала, уткнув лицо в ладони. Он не мешал ей, пусть выплачется.

Наконец Гертруда Иоганновна воскликнула:

– Ах, какой подлец! Какой подлец!

– Они подделали вырезку, чтобы лишить вас надежды. Но вы с ним квиты. Если бы Доппель знал, сколько вы сделали для него, он бы разорвал вас на части! - фон Ленц засмеялся.

– Боже мой, - прошептала она, - Иван жив! Какое счастье!

– Только, пожалуйста, не делитесь им ни с кем. Даже с сыновьями. Все должно оставаться как есть. Скоро они сами узнают.

Рядом раздался всплеск. Гертруда Иоганновна вздрогнула от неожиданности, быстро утерла слезы и прижалась к обер-лейтенанту.

– Воркуете, голубки, - произнес мужской голос, и из-за прибрежных кустов выскользнула странная лодка из двух долбленых бревен с набитыми поперек досками. На досках сидели двое мужчин, третий, молодой, орудовал веслом на корме.

Мужчины спрыгнули на берег. Бородатый был незнакомым, в другом Гертруда Иоганновна узнала Алексея Павловича.

– Здравствуйте, Гертруда Иоганновна, - сказал Алексей Павлович, протягивая ей руку, видно было, что он рад встрече. - Знакомьтесь, товарищ командир, это и есть товарищ Лужина.

Бородатый улыбнулся.

– Как же, видел в цирке. Здравствуйте, товарищ Лужина. - Он долго держал ее ладонь в своей, не отпускал, рассматривал с удовольствием ее лицо со следами слез, тоненькую фигуру. - А почему слезы? Случилось что? - спросил он участливо.

– Муж нашелся, - улыбнулась в ответ Гертруда Иоганновна.

– Знаю. Нашелся, не потерялся, - бородатый рассмеялся весело. - Давайте знакомиться поближе. А то воюем вместе, а ни разу не поговорили. "Дядя Вася".

– Тот самый? Командир отряда?

– Бригады. Войска у нас прибавилось. Спасибо вам, Гертруда Иоганновна, за своевременное предупреждение. Успели мы уйти.

– Да, знаю. Полковник фон Альтенграбов был ошень сердит.

– Да ну! - "Дядя Вася" захохотал. - Сердит, значит. Славно! Спасибо, дорогой наш товарищ. И мальчишкам вашим спасибо. Я и в Москве о вас доложил. Правительство наградило вас орденом Красной Звезды. От имени командования поздравляю. Ну конечно, указ не печатали. Сами понимаете.

– Меня… Орденом… Майн гот! - Гертруда Иоганновна не хотела плакать, но слезы сами потекли из глаз.

– А по-моему, в речке достаточно воды, - снова улыбнулся "дядя Вася". - Все. К делу. - Он повернулся к фон Ленцу. - Успели рассказать?

– Нет.

– Сядем. Докладывайте.

– В городе намечается большое совещание. Кто-то прилетает из Берлина. Собирают представителей гебитскомиссариатов, городских комиссариатов, службы безопасности, полиции безопасности. Вероятно, еще кого-то. На юге фашисты взяли Харьков, вышли на Северный Кавказ. Там идут очень тяжелые бои. Наши войска вынуждены отходить. Немцев это взбодрило, активизировало. Вот такие дела, - сказал фон Ленц.

– Есть решение обкома партии и нам подготовиться к совещанию. Взорвать их к чертовой матери! Простите, - сказал в сердцах "дядя Вася". - А объектом выбрали ваш ресторан.

– Доктор Доппель будет на этот совещаний? - спросила Гертруда Иоганновна.

– Вероятнее всего, - сказал Алексей Павлович.

– Первую бомбу кладите на его стол.

Фон Ленц засмеялся.

– С удовольствием. Но до бомбы еще далеко. Еще предстоит много опасной работы.

– Что я должна делать?

– В городе будет опытный подрывник, - сказал Алексей Павлович. - Хорошо бы его устроить на работу в гостиницу. Ну там, кухонным рабочим, швейцаром…

– Трудно. Всех людей проверяет сам штурмбанфюрер Гравес.

– Плохо, - помрачнел "дядя Вася".

Гертруда Иоганновна подумала немного.

– Он водопровод понимает? В канализация?

– Разберется.

– Тогда надо устраивать его в мастерскую к Захаренок. Штурмбанфюрер ошень любит Захаренок. Он чинил ему часы. Мы сделаем, как это… поломка…

– Аварию, - подсказал Алексей Павлович.

– Вот-вот… Аварию. И я посылаю за мастер Захаренок. А он посылает этот шеловек.

– Лейтенант Каруселин. Он у вас цирк строил.

– О-о… Каруселин!… Жив?

– Разумеется, вы его увидите в первый раз, - предупредил Алексей Павлович.

– Разумеется. Что надо еще делать?

– Как-то доставить взрывчатку, - сказал "дядя Вася", - и схоронить ее.

– Схоронить?

– Спрятать, - пояснил Алексей Павлович.

– Понимаю. Это можно у фельдфебель Шанце. Как картошка, как макароны.

– Не опасно?

– Нет. Гуго Шанце я верю. И туда не заглядывают люди Гравеса. Ключ только у Шанце. Он принимает продукты и выдавает на кухню.

Мужчины переглянулись. Фон Ленц кивнул.

– Хорошо, рискнем, - сказал "дядя Вася" и спросил: - А откуда вы привозите продукты?

– Из разных мест. Из немецких складов. И прямо со станции, когда приходит вагон.

– На станции у нас есть люди, - сказал Алексей Павлович. - Упакуют взрывчатку на манер продуктов.

– Риск, конечно, велик. Ну, да без риска ни одно дело не обходится, - "дядя Вася" вздохнул. - - Каруселин определит и подготовит места для зарядов. Надо так ахнуть, чтоб в Берлине слышно было!

– А как же Шанце? Злата? Малтшики? Ведь это ошень опасно - взрыв. Потом есть Флиш, дьякон Федорович, это хорошие люди.

– Всех придется увести в последний момент. В лес.

– А кто же останется здесь? Работать? - спросила Гертруда Иоганновна.

– Найдутся люди. И вам у нас дело найдется. Впрочем, не будем загадывать прежде времени. Как скажет Москва. Еще раз спасибо вам за все, товарищ Лужина. И за сыновей ваших. Прекрасные растут парни.

– В отца! - с гордостью ответила Гертруда Иоганновна.

Они распрощались. "Дядя Вася" и Алексей Павлович забрались на свою странную лодку. Молодой парень на корме оттолкнулся веслом, и лодка исчезла за кустами.

А Фридрих фон Ленц и Гертруда Иоганновна постояли еще немного, прислушиваясь к затухающему плеску.

– Боже мой, сколько всего сразу! - тихо сказала Гертруда Иоганновна, - Откуда только берутся у людей силы, чтобы все это вынести!

– Да-а… Кончается первый год войны. Очень трудно, еще не переломлен хребет у фашизма. Они еще ох сила! Я-то знаю. Я - в их шкуре. Когда мне бывает совсем уж невмоготу, я представляю себе трубачей, как они начищают свои медные трубы.

– Трубы?

– Да. Еще далеко до победы, но она придет в конце концов. Вот зачем трубачи начищают трубы.

– Понимаю, - серьезно откликнулась Гертруда Иоганновна. - Пусть начищают. Это хорошо.

Они двинулись по берегу, а рядом журчала светлая вода, отражая синь неба и зеленую гущу леса. Дышалось легко, будто нет войны, а вечером - представление в цирке. Дублон покорно побежит за Мальвой. Из форганга выйдет нескладный Мимоза и крикнет весело:

– А вот и я!