Страница 2 из 4
- Может быть, возросла интенсивность фона? - предположил Ларин. - Мало ли что. Флуктуация космических лучей. Вспышки на Солнце.
- Исключено, - инженер решительно отверг это предположение, - счетчик работает на остронаправленной антенне.
- Чудеса, - пальцы Ларина пробежались по клавишам пульта, запрашивая из памяти компьютера сравнительную информацию. - Хм, а радиоактивность не так уж велика. На таком астероиде и пообедать можно да еще и вздремнуть после этого.
- Да, радиоактивность невелика, - согласился Шегель, - примерно такая же, как у чистого урана.
Ларин взглянул на него с улыбкой.
- А если это урановый метеорит?
- Ну! Таких не бывает. А впрочем, - в голосе Шегеля появились мечтательные нотки, - чем черт не шутит. Во всяком случае, обследовать этот феномен мы обязаны. Жаль вот, связи нет с базой.
- Жаль, - согласился Ларин, включая малый двигатель.
- Малый, я прошу самый малый ход, - поспешно сказал инженер.
- Это почему? - терпеливо уточнил Ларин.
- Я должен выяснить динамику процесса при сближении. Мы вторгаемся в неведомое, Андрей Николаевич. Мало ли что.
В мягком голосе Шегеля звучали требовательные нотки. Ларин снисходительно улыбнулся и согласно иивнул головой.
"Мнкеша" пополз, почти в буквальном смысле этого слова, к астероиду. Шегель утонул в показаниях приборов. По лицу его как по открытой книге, можно было читать переживания, напряженное ожидание, недоумение и, наконец, изумление.
- Что там еще стряслось? - не выдержал Ларин.
Шегель мельком взглянул на него и возбужденно пояснил:
- Смотрите, как растет радиоактивность!
- Она и должна расти.
- Но она растет быстрее, чем по квадратичному закону!
Несколько долгих секунд Ларин переваривал услышанное, затем главный двигатель коротко взвыл, и корабль неподвижно завис в пространстве метрах в четырехстах от астероида.
- Что такое? - недовольно спросил инженер. - Почемy мы остановились?
- Надо разобраться, в чем дело.
- Вот именно. А для этого надо подойти поближе. Может быть, на прямой контакт! - Шегель начал сердиться.
- Сначала надо разобраться, в чем дело, - терпеливо повторил Ларин. Чем вызван рост радиоактивности? Почему она растет так аномально быстро? Может быть, астероид взаимодействует с кораблем?
Шегель еле дослушал.
- Согласен. Но как это сделать на таком расстоянии?
- Попробуем гамма-пушку.
- Но ведь далеко!
- Далековато, - со вздохом согласился Ларин, - на самом пределе. Но кто нам мешает попробовать?
Он сдержал улыбку, видя, как раздраженно передернул плечами Шегель. Его била исследовательская лихорадка, он весь, до последней клеточки, был там, на астероиде.
Через минуту гамма-пушка была подготовлена. Ларин нажал кнопку, на корабле притух свет, компенсируя мгновенный расход энергии, а из жерла гамма-пушки на астероид пошло несколько мощнейших импульсов электромагнитного излучения, начиная от мягких рентгеновских волн и кончая жестами гамма-лучами.
Из предварительного отчета экспедиции "Маяк", базовый корабль "Ригель": "Эта вспышка носила аномальный ядерный характер, радикально отличаясь от цепных ядерных реакций взрывного типа - деления и синтеза. Во-первых, она была сильно растянута во времени, то есть была именно вспышкой, а не взрывом как таковым. В результате подавляющая часть массы астероида просто развалилась и рассыпалась в тончайшую пыль, диаметр частиц которой сравним с размерами молекул.
Во-вторых, по ядерным масштабам удельный выход энергии при вспышке был крайне низким, вполне сопоставимым с выходом энергии при обычных химических реакциях. В-третьих, свыше 90 процентов энергии вспышки выделилось в виде электромагнитного излучения на сравнительно низких частотах, до ультрафиолета включительно.
Проработка ряда гипотез, которые достаточно удовлетворительно описывали внешнюю картину парадоксального явления, на центральном компьютере базового корабля позволила отдать решающее предпочтение гипотезе Динкова - Макдональда, выдвинутой еще в 80-х годах XX века и ныне почти забытой. В соответствии с этой гипотезой в природе, помимо вещества и антивещества, может существовать также стабильное нейтральное и антинейтральное вещество. А поэтому в своих исследованиях наряду с мирами и антимирами человечество может встретиться также с мирами нейтральными и антинейтральными..." Электромагнитные импульсы, частично отразившись от кристаллической решетки молекул и атомов, вернулись к приемнику гамма-пушки, неся полную информацию о структуре вещества, слагающего астероид. В течение нескольких секунд эта информация была расшифрована и подана на индикаторы.
- Железо! - ошарашенно констатировал Шегель, несколько раз перечитав показания приборов. - Самое обыкновенное метеорное железо с примесями никеля и кобальта.
- Железо, - в раздумье подтвердил Ларин.
Шегель возбужденно обернулся к нему.
- Но у железа нет долгоживущих радиоактивных изотопов. Значит, в геологическом смысле астероид образовался буквально сейчас!
- Возможно, - без всякого энтузиазма ответил Ларин.
Но Шегель не заметил его скептицизма.
- Но если так, Андрей Николаевич, то мы просто обязаны детально обследовать этот феномен!
Ларин внимательно разглядывал возбужденного товарища.
- А если дело обстоит как раз наоборот?
- Не понимаю.
- Если астероид доживает последние дни, даже часы, а его радиоактивность говорит о том, что он вот-вот взорвется?
- Но тогда мы тем более должны его обследовать!
Шегель смотрел на командира с некоторым удивлением - как это он не понимает столь очевидной вещи? Лицо инженера раскраснелось, глаза блестели. Он был совсем непохож на вдумчивого осторожного специалиста, который сидел с Лариным несколько минут назад и твердил о малом, самом малом ходе.
Ларин вдруг понял, почувствовал сердцем, почему Олег Орестович, деликатный предупредительный человек и отличный товарищ, был несчастлив в любви и в семейной жизни. Он принадлежал науке, и никакая любовь ничего не могла с этим поделать. Он служил науке бескорыстно, беззаветно и радостно. Без этого фундамента он бы психологически не выдержал тяжелой нервной нагрузки, которая ложилась на всех, кто вел работу в поясе астероидов. Огонь подвижничества горел в его душе незаметным, но неугасимым огнем. Иногда этот огонь ярко вспыхивал, бросая странные блики света и тени на его облик.
- А если контакт с "Микешей" ускорит распад астероида? - вспомнив о нарушении квадратичного закона, сказал Ларин.
- Если мы будем предельно внимательны, мы уловим момент, когда нужно удирать.
"А если не уловим?" - хотел спросить Ларин, но промолчал, только улыбнулся. Шегель с необыкновенной чуткостью заметил колебания командира.
- Конечно, риск есть. Научный поиск - это бой с тайнами природы, а не увеселительная прогулка. Но радиоактивный астероид, да еще с аномальным нарастанием радиоактивности - это же кладезь тайн! В конце концов, гамма-зондаж дал нам структуру лишь самого внешнего слоя астероида. А что скрывается в его толще? - Шегель замялся, подыскивая наиболее "сногсшибательный" аргумент, и не вообще, а для своего командира. - Может быть, внутри его скрыта атомная энергостанция или ядерный двигатель.
Ларин усмехнулся.
- Корабль коварных пришельцев, хитроумно замаскированный под астероид?
- А вдруг? И почему именно коварных? Разве мало было выдвинуто проектов у нас, на Земле, которые предлагали использовать астероиды как космические станции?
- Имеем ли мы право рисковать собой и кораблем во имя этих "а вдруг"? - медленно спросил Ларин.
- Во имя науки, Андрей Николаевич, - мягко поправил Шегель. - Да и что такое риск? Особенно для нас с вами.
Тут Шегель был прав - действительно, что такое риск? Даже теперь, в эпоху массированного исследования космоса, множество людей упорно сидят на Земле, не решаясь подняться в небо. И это вовсе неплохие люди, способные на мужество и храбрость в иных ситуациях. А разве среди профессиональных космонавтов мало таких, которые считают полеты в поясе астероидов безрассудством? А много ли найдется на "Ригеле" охотников ходить в свободный поиск на "Микеше"? Ходить систематически, превратив этот поиск в хотя и увлекательную, но будничную работу?