Искажение

Виктор хмуро смотрел в окно, размышляя, какое из двух зол выбрать. Вообще-то следует выбирать наименьшее, и он с удовольствием свалил бы все на философов, не сумевших за всю историю человечества выработать какое-нибудь единое приемлемое мировоззрение. Понятно, что ученые мужи поглощены отстаиванием корпоративных интересов, но надо ведь думать и о простых гражданах! А то стоит человеку начать любопытствовать, в каком мире он живет, и, не дай бог, обратиться к философии, как все - пиши пропало. Многочисленные "измы" внесут сумятицу в его бедную голову, и он станет шарахаться от предметов домашнего обихода. С другой стороны, упрощенное понимание сути этих предметов может притупить бдительность, и тогда самая безобидная метаморфоза будет способна повредить разум. В общем, человек, ступивший на тернистый путь познания, обречен до конца дней своих метаться между авторитетами, примеряя на себя их духовное наследие, словно это костюмы. Костюмов много, но попробуй подбери подходящий! Один жмет, другой не в моде, третий вроде и хорош, но в самом неподходящем месте кто-то прожег дырку, и, кажется, будто все норовят туда заглянуть. Безоговорочно верить философам опрометчиво, а самому себе - нет никаких оснований. Разве может простой смертный быть уверенным, что правильно понимает смысл происходящих вокруг событий? Ведь ему неведомы ни высшие соображения, ни тайный ход пружин, ни скрытая подоплека. Ему ничего неизвестно, и он, как блаженный идиот, вслепую движется по жизни, натыкаясь на все острые углы. И хорошо еще, если при этом виновато улыбается, бормочет "извините" и бочком пытается протиснуться дальше.

Такие вот мысли одолевали Виктора, и нельзя сказать, что они доставляли ему удовольствие. Нагромождение несуразностей заставляло, полагать, что он является маленькая фишкой в непонятной игре. Роль винтика ущемляла самолюбие, но коль режиссер театра не предлагал ничего лучшего, оставалось просто жить, оберегая собственный разум от нахальных посягательств извне. Для этого было бы полезно разработать свою теорию, объясняющую, как можно больше, чтобы потом цепляться за нее, как за соломинку. Но заниматься этим прямо сейчас не хотелось, потому что Виктор устал, да и время было позднее.

За окном сгустилась тьма, прохожие куда-то исчезли, и город готовился ко сну. Гирлянды будут гореть всю ночь, а город будет спать. Виктор представил эту нелепую картину: пустынные улицы, дома, все закрыто, никакого шума, никакого движения, и только яркая, играющая светом иллюминация. В этом было что-то неестественное и даже страшноватое. Гирлянды города - то самое, что подсознание человека, которое зачем-то что-то делает, когда человек спит. Виктор согласно кивнул головой и принялся раздеваться.

Этажом выше вдруг заиграла музыка, кто-то начал топотать по потолку, послышались молодецкие выкрики, а где-то внизу несколько раз в сердцах жахнули по батарее отопления. Людям было весело, и Виктор уныло за них порадовался. Потом все стихло.

...Он лежал, глядя в темноту, и думал, что, несмотря ни на что, утром придется вставать по будильнику, идти на работу и отсиживать положенные часы. И пускай кругом творятся самые невероятные вещи, работа все равно останется, а вместе с ней общежитие, хождение по пустым магазинам, проблемы, неутоленные желания и мечты, которым не суждено сбыться. Незыблемость каждодневного распорядка вселяла уверенность, что ничего не изменится ни завтра, ни послезавтра, ни вообще. А перемен хотелось до боли, до дикого крика, до истерики, когда теряешь разум и начинаешь биться головой о шкаф, молотить по нему кулаками, разбивая их в кровь, чтобы потом, успокоившись, зализывать костяшки пальцев и чувствовать, что стало легче, что ты живешь и продолжаешь верить, и в этом твое спасение. И блекнет окружающий тебя бардак, уступая место причудливым видениям, в которых все неправильно, но зато уютно. И ты не понимаешь, ради чего такие мучения, но полагаешь, что кто-то должен знать, и хорошо бы с ним поговорить, да только вряд ли он скажет правду. Отсюда делаешь вывод, что нет для тебя иного выхода, как снова уходить в себя, в свои фантазии, и там черпать энергию, чтобы завтра хватило сил выйти на работу. Глаза застилает иллюзорный туман, но ты различаешь тропинку, которая вьется в траве и приглашает в путешествие. Там, куда она ведет, виднеется лес, чуть ярче и зеленее, чем обычный, на опушке - домики, покрытые черепицей, а дальше - синие горы. За ними, ты в этом уверен, растут пальмы, плещутся волны, жарит солнце, и под босыми ногами смеющихся людей скрипит белый песок...

Он проснулся оттого, что перехватило дыхание. Сон улетучился, оставив неясную тревогу. Было темно, Виктор лежал неподвижно, вслушиваясь в тишину. Что-то случилось. Какая-то мысль или картинка, виденная во сне, оказалась настолько важной, что надо было срочно проснуться, чтобы успеть ее ухватить. Идея, пришедшая в голову, показалась сначала бредовой, и Виктор от нее отмахнулся. Но она вернулась, заставила покинуть постель, зажечь свет, сесть за стол и задуматься. Это было невозможно и глупо, но Виктор, помимо воли, отыскивал все новые доказательства, смеясь и пугаясь одновременно. Тот, который до сих пор смирно сидел внутри, теперь взял за руку и повел в шизофренические дебри. И шел уверенно, как будто знал дорогу...

Неспособность адаптироваться, жить в согласии с окружающей средой, не замечая фокусов со временем, пространственных сдвигов и прочих странностей, объяснялась тем, что Виктор был не отсюда. Да, он отклонение от нормы, но это норма для другого места! Где то место, Виктор не имел понятия, не думал, что оно должно существовать. Иначе получалось все бессмысленно. Не для того ведь он родился, чтобы получать зарплату, переводить продукты, снашивать штаны и ожидать собственной кончины. Если же для удовольствий, то почему их нет? Природа не терпит вопиющего абсурда, и вряд ли допустила бы, чтоб он сидел вот так ночью за столом, обхватив голову, с единственной целью - сойти с ума. Какая в этом польза и кому? Значит, мысли его правильные, закономерные, и есть какое-то предназначение или, может, высокая миссия, с которой он сюда явился.

Все выходило логично, кроме одного - Виктор не помнил никаких инструкций. То ли растерял их по дороге, то ли не настало еще время, и они ему не открылись, то ли те, кто его сюда внедрил, допустили брак. Виктор склонялся к тому, что не настало время. Очевидно, все было продумано до мелочей, и нужная информация начнет поступать, когда созреют определенные условия. Основательность подготовки и строжайшая конспирация говорили о том, что дело затевается серьезное, и можно рассчитывать на успех. Виктор был высокого мнения об организации, от имени которой призван действовать, и сообразил, что ему есть чем гордиться.

Теперь многое становилось понятным. Родной мир Виктора находился, наверное, в каком-то параллельном пространстве, в чем-то походил на этот, но существенно отличался в деталях. Эти-то различия и вызывали у Виктора подсознательный протест, негативную реакцию, а порой и длительные приступы меланхолии. Но, как известно, жизнь разведчика не сахар, и ничего здесь не поделаешь.

Как обстоят дела на "Большой Земле", Виктор, естественно, не знал, поскольку не было обратной связи. Но ему очень хотелось надеяться, что там все же получше, чем тут. Впрочем, ангел-хранитель, вероятно, и являлся тем самым звеном, осуществляющим связь с центром. По крайней мере, идея настолько хороша, что было бы просто наивно полагать, будто хозяева Виктора могли упустить такую возможность. Во-первых, полностью исключается утечка информации, а, во-вторых, присутствие Большого Брата внутри самого агента является гарантией пресечения всякого двурушничества. Придя к такому выводу, Виктор мысленно себя похвалил за то, что ни разу не конфликтовал с ангелом-хранителем.

Ночь близилась к концу, но оставалось неясным, что следует делать дальше. С первой частью задания Виктор справился: в обстановку вжился, на работе старался, биографию не запятнал, документы в порядке, отношения с людьми терпимые. Уже сам факт, что ему открылась тайная страница его жизни, говорил о том, что ему верят, им довольны и скоро потребуют активных действий. Виктор немного волновался - вдруг поручат кого-нибудь убрать? Нет, он не отказывается, он просто пока не готов, и вообще считает, что способен на большее. Не хотелось бы погореть на мокром деле и свести на нет многолетнюю работу организации. Правильно? Ангел-хранитель молчал, и Виктор успокоился...