Страница 34 из 117
человек. Его вытащили и перевернули на спину. Находка узнала своего
опекуна.
- Чем его? - спросил кто-то.
Тимофий внимательно разглядывал голову и шею. На шее инспектора он
заметил темные следы чьих-то пальцев. Тимофий поднялся и сказал:
- Хозяева уплатили ему наличными.
Глава XXIV
Д О К Л А Д
Вечером, когда пятисотваттные лампы залили электричеством город, мимо
сияющих драгоценностями витрин ювелиров солидно проследовал стройный,
элегантный человек в летнем кремовом костюме. На голове его была легкая
панама, на ногах - белые лакированные туфли. Иногда он задерживался перед
витринами и внимательно разглядывал хрустальные вазы, диадемы, золотые и
серебряные украшения, любовался вместе со всеми искусной имитацией
знаменитых бриллиантов. Подлинники, с которых были сняты эти копии, могли
бы рассказать о многочисленных преступлениях, убийствах, обманах,
грабежах, связанных с их историей. С жадностью вглядывался он в
разложенные сапфиры, изумруды, александриты, евклазы. Все это лучилось и
блестело.
Около десяти часов человек в кремовом костюме повернул в узенький
переулочек и, прибавляя шагу, вышел на другую улицу, на которой не было ни
одного магазина. Миновав двух молчаливых полицейских на углу, он подошел к
большому дому с тремя роскошными парадными подъездами. Обойдя дом и
поднявшись по лестнице к маленькой двери, он нажал кнопку звонка. Ему
открыл часовой и, проверив пропуск, разрешил войти в дом. Не обращая
внимания на дежурных, человек поднялся на третий этаж и вошел в комнату,
где за бюро, около дверей, у противоположной стены, сидел секретарь.
- Здравствуйте, номер двадцать два! - сказал секретарь. - Сейчас я
доложу начальнику. - И он исчез за дверью.
В три минуты одиннадцатого секретарь вернулся и, показывая рукой на
двери кабинета, проговорил:
- Войдите к начальнику!
Через минуту агент No 22 сидел в знакомом кабинете. Лицо начальника
пряталось в тени абажура. На столе лежала исписанная бумага. Агент узнал
свое донесение.
- Я подробно ознакомился с вашим донесением, - сухо проговорил
начальник. - Вы заканчиваете его так... - Начальник перевел глаза на
исписанные листы бумаги и прочитал: - "Звук взрыва в море
свидетельствовал, что шхуна "Колумб" погибла, а вместе с ней и профессор
Ананьев. Его портфель с бумагами находился у меня. Основные задания были
выполнены. Осталось добраться до "Каймана". Вскоре со стороны бухты
послышался громкий лай. Завербованный мною агент узнал голос своего пса.
Возможно, что пес вел кого-то по нашим следам. Я понял, что должен был
немедленно выбираться в море. Наша маленькая байдарка была удобна только
для одного гребца. С двумя пассажирами она значительно уменьшила бы
скорость. Я должен был спешить. Мой помощник споткнулся и упал. Когда я
склонился над ним, он лежал неподвижно. Я быстро проверил его пульс и
сердце. Он был мертв. Я тотчас же спустил байдарку на воду и отчалил.
Проплыв двести - триста метров, я услышал лай пса и голоса людей, которые,
очевидно, искали нас. Через три часа я был на палубе. Единственная моя
ошибка - это папироса с трифенилометрином. Куда она девалась, я так и не
понял". Я вам верю, что это было так.
Начальник помолчал, потом открыл ящик и вынул оттуда портфель.
- Владелец этого портфеля, - продолжал он, - остался жив. В советской
прессе его фамилия снова упоминается.
"Номер 22" чуть побледнел.
- Бумаги из этого портфеля, - продолжал начальник, - я передал
специалистам. Вот их выводы. Документы очень интересны, в них есть ссылки
на чрезвычайно важное открытие, которое нас интересует. Но самого открытия
в них нет. Очевидно, профессор хранил его в другом месте.
Ч А С Т Ь В Т О Р А Я
Глава I
Т Р У П В Б У Х Т Е
В сиянии рассвета гасли последние звезды. Из-за морского горизонта
выглянул алый край солнца, и точно луч могучего прожектора пробежал по
воде, заиграл самоцветами в росистой траве. Наступало утро жаркого
августовского дня. Остров просыпался. Вылетели птицы за добычей; над
трубой крайнего рыбацкого домика уже вился дым, у колодца громыхали ведра.
На берег накатывался прибой, далеко выбрасывая языки пены, слизывая
все, что попадалось ему на пути, и откатывался назад, обнажая гладкий,
ровный пляж. Волна отбегала от острова, смыкалась с новой волной,
поднималась вверх и вновь, шумя, бросалась на берег, чтобы через миг
остановиться и с шипеньем отступить для нового стремительного нападения. В
этой бушующей воде у самого берега болталась какая-то темная масса. Волны
то поднимали ее вверх, заливали, то подкатывали к берегу, чтобы вновь
отбросить назад. Все же движение вперед было сильнее, и темная масса
подплывала все ближе, иногда касаясь уже каменистого прибрежья.
Размеренно, одна за другой, накатывались волны прибоя, вороша и обтачивая
мелкие камешки.
На берег вышел мальчик, держа в руке смотанный шпагат с нанизанными
на него крючками. Мальчик был смуглый, босой, в длинных черных трусах и
синей майке. Из-под соломенной шляпы выбивался белокурый вихор. Идя по
берегу, мальчик поглядывал на восток и пел:
Плыл по морю маленький матрос
На парусном корабле.
Альбатрос, альбатрос, альбатрос.
А навстречу акула ему
Глаза страшны, зубы остры, ай-ай-ай!
Альбатрос, альбатрос, альбатрос.
А навстречу ему камбала
Один глаз, колючий хвост.
Альбатрос, альбатрос, альбатрос.
Это был восьмилетний Грицко Завирюха, сын смотрителя маяка. Летом
Грицко жил не дома, а у сестры Марии в Соколином выселке. Сегодня он встал
очень рано, чтобы пойти на берег и наловить рыбы. Он знал одно место, где
по утрам хорошо шли на крючок большие бычки. Грицко считал себя настоящим
рыбаком и сердился на взрослых за то, что они не брали его с собою в море.
Больше всего дулся он на Марка. Шхуна "Колумб" часто приходила в бухту
Лебединого острова, и Грицко не раз просил брата, чтобы тот поговорил со