Страница 17 из 117
головой, а взрослые рыбаки почти не обращали на нее внимания. Ни дети, ни
женщины из выселка не обижали ее - первые никогда не отваживались ударить,
а вторые никогда не насмехались над ней, - но все же что-то в их поведении
задевало ее самолюбие.
Впрочем, она знала почти всех жителей выселка: хоть изредка, но
рыбаки приходили к Ковальчуку домой по делам. О профессоре Ананьеве и его
дочери она услышала только недавно. Девушка в сандалиях произвела на нее
большое впечатление и завоевала доверие тем, что пришла поблагодарить.
Находка почти не помнила, чтобы ее когда-нибудь благодарили. Разве
какой-нибудь рыбак механически скажет "спасибо" за кружку воды.
Теперь она снова услышала про этого Ананьева. Странное у него имя:
"профессор"! Ну, да всякие имена бывают! Девочка снова и снова обдумывала
нечаянно подслушанный разговор. Она не любила Якова Степановича. Больше
того: она его ненавидела, хоть и привыкла покоряться ему беспрекословно.
Единственный человек, которого Находка вспоминала тепло и со слезами на
глазах, была умершая жена Ковальчука. После ее смерти девочка, оставшись
под присмотром инспектора, больше не видела ласки. Случалось, что и
Ковальчук относился к ней лучше, даже приносил маленькие подарки, но
гораздо чаще он за малейшую вину хлестал ее ремнем и оставлял на целый
день без хлеба. А кроме того, она очень уставала от повседневной, часто
непосильной для нее работы по хозяйству.
Был еще один человек, к которому Находка относилась почти с
благоговением, но видела она его очень редко и при встречах никогда с ним
не разговаривала. Это был Левко Ступак. Однажды кто-то из рыбаков сказал
при ней, что она крестница Левка, и объяснил, что когда-то ее спасли
благодаря его настойчивости. Она спросила об этом Ковальчука. Тот
рассердился, разругал ее и сказал, что спас ее он, а не Левко, который
тогда был еще мальчишкой. Находка не поверила инспектору и расспросила об
этом одну женщину из выселка. Та подтвердила слова рыбака.
Теперь, думая о своей беспросветной жизни, Находка прибавила к числу
тех, кого любила, Люду Ананьеву. С мыслью о новой знакомой она наконец
уснула.
Глава XII
Н А П Е С Ч А Н О М Х О Л М Е
В центральной части острова, ближе к проливу, поднимаются две
конические вершины песчаного холма. Холм находится приблизительно в шести
километрах от выселка. Он напоминает гигантского верблюда, который лежит
на земле, низко опустив голову. Высотой он не более тридцати метров, но
растянулся на полтораста метров с северо-запада на юго-восток, начинаясь у
маленького озерка. Ковер жестких трав, среди которых цветут кусты
шиповника, покрывает холм. Достаточно было копнуть землю сантиметров на
сорок, чтобы добыть из-под чернозема серый песок с черными зернами.
Однажды утром профессор вышел с Людой из дому и направился к
песчаному холму. Вооруженные лопатками, молотками, компасом и рулеткой,
они бодро шли по высокой траве. Когда высохла роса, отец и дочь были уже у
подножия холма. Профессор решил обмерить холм, раскопать в нескольких
метрах грунт и приблизительно обозначить положение верхнего слоя
торианитового месторождения.
- Если уж серьезно браться за работу, нам надо поставить здесь
палатку, - сказал он. - В палатке можно спрятаться от солнца, отдохнуть и
сложить инструмент.
- А может быть, совсем перебраться сюда на несколько дней?
предложила Люда.
- Совсем - не надо. В этом болотце, вероятно, есть малярийные комары,
так что на ночь здесь оставаться не следует.
- Но ведь на острове о больных малярией ничего не слышно.
- Это не значит, что здесь нет малярийного комара.
- Но если комар не несет заразы, он ведь не страшен.
- Ты права, но надо беречься. Во-первых, мы не знаем, безопасны ли
здешние комары, а во-вторых, достаточно появиться одному малярийному
комару, чтобы болезнь распространилась.
- Пока, папа, мы можем не спорить.
- Правильно! А когда здесь будут организованы разработки, то все эти
болота мы уничтожим или зальем нефтью, напустим гамбузий, и малярии здесь
больше не будет.
Прежде всего профессор принялся с помощью рулетки делить холм и
окружающую местность на равные квадраты. На этой площади надо было
разметить места для шурфов.
Тем временем солнце начало припекать. Профессор сбросил китель,
остался в одной сорочке, разулся и ходил босиком. Люда смеялась: вот бы
показать его в таком виде университетским коллегам! Она жалела, что не
захватила фотоаппарата.
- А кто это к нам идет? - промолвил вдруг профессор. - Кажется, этот
человек как раз и несет фотоаппарат.
Люда, посмотрев в сторону, куда показывал отец, увидела высокого
человека с футляром, перекинутым на ремне через плечо, как обычно носят
фотографы.
Это был Анч. Он утром появился в Соколином вместе с инспектором,
познакомился с рыбаками, узнал, куда пошел профессор Ананьев, и направился
вслед. Подойдя ближе, он увидел, что его заметили, и поспешил к профессору
и Люде. Поздоровался, отрекомендовался, сказав, что прибыл сюда лишь вчера
с поручением редакции сделать фотоочерк о рыбаках Лебединого острова и о
самом острове.
- Здесь я узнал о ваших работах и, конечно, не могу не зафиксировать
этого события. Надеюсь, вы позволите? Это же колоссальное открытие,
профессор!
Ананьев улыбнулся, но тотчас же лицо его снова стало серьезным, хотя
в глазах пробежала лукавая искорка. Он очень вежливо заметил, что с
удовольствием сфотографируется, но возражает против появления этого снимка
в прессе. Открытие интересно, но практическое значение его еще неизвестно,
и не следует раздувать это в событие такого большого значения. Все же он
рад познакомиться с фотокорреспондентом и надеется, что тот поможет ему
сфотографировать отдельные объекты и рельеф местности. Конечно, он может
сделать это и сам или поручить дочери, но любительским снимкам недостает