Страница 62 из 64
Как и все, что выходило и выходит еще из-под пера гитлеровских генералов, этот документ не лишен был бахвальства. Но нельзя тем не менее не признать, что севастопольский "орешек" был действительно крепок. Фашисты не только восстановили все долговременные железобетонные укрепления, возведенные нами в 1941-1942 годах, но и всемерно усилили их. Огневых средств у противника было так много, что на каждую нашу стрелковую роту, действовавшую в первом эшелоне, приходилось в среднем 32 пулемета и 15 минометов. На небольшом клочке земли под Севастополем гитлеровское командование сосредоточило около 72000 солдат и офицеров.
Наиболее сильным узлом сопротивления являлась Сапун-гора, прикрывавшая подступы к городу с юго-востока. В отвесных уступах этой горы были сооружены в шесть ярусов траншеи с лотами, прикрытые противотанковыми и противопехотными минными полями, а также проволочными заграждениями в несколько рядов.
Грозным препятствием на нашем пути являлись и высота Сахарная головка, и Мекензиевы горы. Как сейчас помню, зашел ко мне в те дни член Военного совета фронта генерал Субботин и положил на стол немецкий плакат. На плакате был изображен Севастополь, окаймленный сплошными линиями крепостных сооружений, батареями орудий всех калибров, танками и густым частоколом из ножевидных немецких штыков.
- Вот, полюбуйся, как они свою оборону рекламируют, - сказал Никита Евсеевич.
Я взглянул на плакат и отодвинул его в сторону.
Некогда было рассматривать эту мазню. Штаб фронта работал днем и ночью, подготавливая штурм Севастополя. Контролировалась перегруппировка войск.
Принимались меры по обеспечению их боеприпасами и горючим, что было чертовски трудно, так как фронтовые и армейские склады находились еще за Сивашем и в районе Керчи. Проводилось дополнительное изучение оборонительной системы и расположения войск противника.
Под Севастополь требовалось стянуть всю артиллерию фронта. По нашим расчетам, плотность ее должна была составить до 300 орудий и минометов на километр фронта. И мы действительно добились такой плотности. Для того времени это была рекордная цифра! Во всех дивизиях вновь появились штурмовые группы, которым предстояло действовать впереди боевых порядков пехоты - уничтожать доты, дзоты и другие инженерные заграждения. С личным составом этих групп проводились специальные занятия на местности, детально отрабатывались приемы ликвидации огневых сооружений в горных условиях и способы ведения боя в траншеях.
В подразделениях проходили партийные и комсомольские собрания, на которых обсуждались задачи предстоящего штурма. Коммунисты и комсомольцы клялись, что с честью пронесут славу Сталинграда к стенам Севастополя. И, как обычно, накануне тяжелого боя тысячи беспартийных солдат и офицеров подавали заявления о приеме их в партию.
Военный совет фронта с участием представителей Ставки К. Е. Ворошилова и А. М. Василевского заслушал подробный доклад начальника разведки, потом - меня и принял наконец окончательный план завершения Крымской операции. Главный удар решено было нанести с востока и юго-востока города (со стороны Сапун-горы и южнее ее) силами 51-й и Приморской армий. Этому направлению мы отдали предпочтение по многим обстоятельствам. Здесь местность больше чем в других местах позволяла применить танки. От Сапун-горы открывался кратчайший путь к пристаням, которые необходимо было захватить и тем лишить противника возможности эвакуироваться морем. Наконец, мы были уверены, что фашисты никак не могут предполагать, будто мы решимся повторить неудачный опыт Манштейна, который два года назад пробовал взять Севастополь прежде всего со стороны Сапун-горы и потерпел там полную неудачу.
А вот для вспомогательного удара мы избрали как раз то направление, откуда Манштейну удалось в конце концов пробиться к городу. Этот удар наносился с северо-востока, через Мекензиевы горы, силами 2-й гвардейской армии. Предпринят он был двумя днями раньше решающего штурма с таким расчетом, чтобы привлечь сюда хотя бы часть сил противника с главного направления.
4
Помню, каким ясным и ласковым было крымское утро 5 мая 1944 года. Но вдруг задрожала земля, громовое эхо раскатилось по горным долинам. Над Севастополем и его окрестностями поднялись черные тучи пыли и дыма...
Два часа наша артиллерия и авиация сравнивали с землей оборонительные сооружения гитлеровцев. Темп огня нарастал с каждой минутой. Никто не мог разговаривать, объяснялись жестами. А в последние 10 минут огневого налета сам воздух, казалось, приобрел упругость металла - это к ствольной артиллерии подключились гвардейские минометные части.
Не умолкла артиллерия и тогда, когда войска пошли на штурм.
Штурм проходил на редкость дружно. Гвардейцы цепко карабкались по скатам Мекензиевых юр. Над боевыми порядками развевались полотнища знамен.
Противник не сомневался, что именно здесь наносится главный удар, и сразу же стал стягивать сюда пехотные части и артиллерию с других направлений. А мы только и ждали этого...
В ночь с 6 на 7 мая А. М. Василевский и Ф. И. Толбухин выехали на передовой командный пункт фронта, оборудованный на Балаклавских высотах. Я же с начальником разведки еще раньше их обосновался на наблюдательном пункте генерала Кошевого - в 63-м стрелковом корпусе. Этот корпус в составе 51-й армии должен был наступать на Сапун-гору.
Задолго до рассвета саперы 12-й Мелитопольской штурмовой инженерно-саперной бригады под командованием полковника П. Г. Павлова проделали у подножия Сапун-горы более десяти 15-метровых коридоров в многорядных проволочных заграждениях противника.
Ими же были разведаны проходы в минных полях. Эта нелегкая, стоившая крови подготовка, осуществленная саперами, позволила головным частям 77-й стрелковой дивизии под командованием полковника А. П Родионова в течение нескольких минут достигнуть первой линии вражеских траншей.
7 мая утром наши войска перешли в наступление по всему фронту. И повсеместно противник оказал им сильное сопротивление.
С нашего наблюдательного пункта было хорошо видно Сапун-гору. Она вся окуталась дымом и пылью. То и дело фашисты выскакивали из укрытий, пытаясь контратаковать наши части. Завязались кровавые рукопашные схватки...
Уже вечерело, когда на гребне Сапун-горы в полосе наступления 51-й армии затрепетали красные флаги. Почти одновременно с этим несколько южнее поднялись на Сапун-гору и высоту Карагач головные части 11-го стрелкового корпуса Приморской армии
8 числе первых достигли этого заветного рубежа подразделения героев Сталинграда - капитана Шилова, старшего лейтенанта Калиниченко, лейтенанта Дзигунского. Здесь же оказался и взвод разведки 953-го стрелкового полка 257-й стрелковой дивизии, тот самый, что отличился еще осенью, первым перейдя вброд ледяную воду Сиваша и проложив путь на плацдарм передовым частям 51-й армии. Взводом по-прежнему командовал лейтенант М С. Головня. И, как всегда, бок о бок с лейтенантом шли удальцы разведчики старший сержант Николай Гунько, получивший прозвище "Кошка-2", и солдат Илья Поликахин - комсорг взвода.
При штурме Сапун-горы Поликахин получил ранение в голову, но остался в строю. Вместе со своим взводом он, опять-таки в числе первых, достиг Севастополя и участвовал в жарком бою за вокзал Там разведчикам удалось спасти большое количество оборудования крымских санаториев, которое фашисты сперва хотели вывезти в Германию, а когда расчеты на эвакуацию провалились, решили уничтожить...
Красноармеец Илья Иванович Поликахин был у нас на фронте человеком приметным В газетах печатались его стихотворения. Одно из них, написанное в 1943 году, как раз накануне Крымской операции, автор подарил мне совсем недавно, когда мы встретились уже в Москве. Вот оно:
Я иду путем военным, жестким
Тяжести походов на плечах,
У меня в билете комсомольском
Крепкий, четкий профиль Ильича.
Я смотрю - и трудно наглядеться:
Головы знакомой поворот,