Практикум для начинающих

И я извлек кристалл с расшифрованной Любавой записью психографа.

XXI

— Успокойся, Вет! — произнес Нард, постучав по столу.

— Что это за запись?

— Здесь зафиксированы психографом последние минуты жизни Лимана Фроса и результаты наблюдения за мной. Второе не особенно интересно. Позвольте продемонстрировать?

Но Нард взял у меня кристалл и сам вставил его в компьютер.

На экране возникли знакомые мне диаграммы.

— Что там может быть? — подошел к нам Фогг. — Видеообразы исключены. Прибор показал смерть Фроса еще до окончания настройки…

Я собрался дать пояснения; но Нард, склонился к экрану внутренней связи и кого-то вызвал.

«Пусть сами разберутся», — решил я. Отошел и сел в дальнем конце стола.

Минут пять тянулось молчаливое ожидание. Наконец, на пороге появился главный врач Криминального отдела.

— Что случилось, Бэр?

— Тут дело по твоей части. Прокомментируй, пожалуйста, эту запись психографа.

— Ого! Вам дали разрешение использовать во время следствия психограф?! — удивился врач.

— Не беспокойся, все по Закону, — нетерпеливо ответил Нард. — Разрешение есть. Прошу, объясни, что здесь получилось.

Врач подошел к компьютеру. Дальнейшая его реакция на удивление точно совпала с реакцией Любавы. Он просмотрел целиком всю запись, затем вернулся к первой части. Несколько раз сравнивал диаграммы, накладывал их друг на друга, проводил еще какие-то манипуляции… В довершение откинулся в кресле, пробормотав:

— Ничего не понимаю…

— Так что? — спросил Нард.

— Ну, вторая запись… — начал врач.

— Меня интересует первая.

— Здесь что-то странное. Если б подобное показал мне не ты, Бэр, а кто-нибудь другой, я бы счел это мистификацией. Судя по уширению основных линий, складывается впечатление, что здесь наложены друг на друга чрезвычайно близкие биоспектры двух человек. Само по себе такое совпадение практически невероятно. Да и не может прибор настраиваться сразу на двух людей. Но мало того. Один из биоспектров содержит частоты, не присущие человеку. Вот эти два пика, — врач выделил их на экране. — Получается невероятное: в одном теле уживаются две сущности, причем одна из них нечеловеческой природы. Либо неисправен психограф… Хотя… Вторую запись делали тем же прибором? — спросил он.

— Да. И никто его не открывал, не ремонтировал…

— Тогда не знаю… Да, вот еще что: психограф зафиксировал смерть. Если принять, что человек с каким-то аномальным биоспектром, все станет понятно. К нему нельзя было применять этот прибор.

— Почему?

— Резонансное возбуждение двух этих необычных частот неизбежно должно привести к нарушению координации основных процессов организма… Если только… — врач помедлил, — он не устроен иначе, чем у людей.

— Спасибо, ты свободен.

…Фогт сидел, уставившись в стол, опершись лбом о кулак. Откинувшись в кресле, молчал и Нард. И я решился предоставить слово самому себе.

— Теперь, если позволите, я расскажу, как представляю себе дальнейшие события…

Возражений не последовало, и я начал:

— Мне представляется, что ставшая вам известной попытка Фроса покончить жизнь самоубийством была естественной. Убедившись в невозможности такого шага, он окончательно уверовал, что некто руководит его поступками, опасаясь физической гибели тела. Но в какой-то момент Лиман Фрос осознал и еще одно обстоятельство: воздействию на Терфе подвергся не только он, а вся без исключения экспедиция. Вдруг в каждого был внедрен разум-разведчик?!

— А почему бы и нет? — будто очнулся Нард. — Все они одинаково лишились рассудка.

— Не исключено, — подтвердил я. — Правда, у остальных это никак не проявилось, мне неизвестно во всяком случае, а там кто знает?.. Однако Фрос и не искал доказательств. Не прекращая раздумывать над тем, как свести собственные счеты с жизнью, перехитрив своего «сожителя», он решается на страшный шаг — убить своих товарищей, друзей. Не дай Бог кому делать такой выбор!.. Психика его несомненно была надломлена постоянным внутренним напряжением. Во всем он был склонен видеть подтверждение своей догадке. А тут еще все, кроме Любавы Вори, согласились вновь побывать на Терфе!.. Действовать ему надо было крайне осторожно. Совершить убийства, не оставляя следов, и, мало того, по мере возможности, не настораживая Службу космической безопасности. Если бы он был раскрыт — его задержали бы, и что он мог сказать в свое оправдание? Ничего! Разведчик не позволил бы. Кроме того, и задача осталась бы невыполненной: останься в живых хоть один из членов экспедиции, и человечеству грозит опасность! Рано или поздно он может попасть на Терфу и передать Разуму Гряды накопленную информацию о нашей цивилизации… И, к сожалению, Лиман Фрос преуспел в осуществлении своих планов. Первой его жертвой оказался Гэл Питер Миз. Все было обставлено, как его таинственное исчезновение в джунглях заповедника Амазонки, где его и искали вплоть до вчерашнего дня. Не могу сказать, как конкретно он погиб, но некоторые существенные детали мне удалось выяснить. Каким-то образом Фрос убедил Миза в необходимости тайно встретиться у моего отца, полетел разыскивать его к Любаве… — Что произошло дальше — не знаю, нить обрывается. Известно лишь, что он долетел, но с Любавой так и не встретился…

— Мы нашли его труп, но скрыли это в интересах следствия — глухо промолвил Фогг. — Действительно, будто несчастный случай: он упал с обрывистого берега реки на камни… В двух шагах от дома Любавы…

Помолчав, я продолжал:

— Гибель Андерса Вэла, полагаю, объяснений не требует. Вы узнали у вдовы Вэла, что именно Фрос подкинул идею фейерверка, разглядели его на записи праздника. И, конечно, заподозрили. Но доказательств не было и, думаю, поэтому решили воспользоваться психографом в очередной визит Фроса на Землю.

— Да! Кто мог знать, что он от этого погибнет?!

— Собственно, добавить мне больше нечего. И в этом деле против Фроса лишь косвенные улики. Не улики даже, подозрения. Единственно мне удалось доказать, что гибель Вэла — преднамеренное убийство, а не несчастный случай…

— Как? — спросил Нард.

Я раскрыл принесенную коробку и извлек ракету. Волей-неволей пришлось признаться, откуда она у меня. При упоминании о моем самовольном проникновении в дом Миза Нард нахмурился, но промолчал.

— Сейчас невозможно определить, знал Фрос об этой посылке или нет. Но мне кажется — знал. Может, даже сам посоветовал Вэлу отправить ее.

— Зачем?

— Тому две причины. Во-первых, это давало возможность представить гибель Андерса Вэла трагической случайностью. Вероятно, ему было известно, что в своих записях Вэл отметил изготовление двадцати пяти ракет. При расследовании это наверняка установят. А отправив одну ракету на адрес Миза, он мог смело подставить на карнавале свою, сверх меры начиненную порохом. Теперь их количество на старте и в записях совпадало.

— А почему же позднее Фрос не похитил эту лишнюю ракету из дома Миза? — спросил Фогг.

— Это как раз второе, о чем я хотел сказать. Напрашивается лишь одно объяснение: он хотел, чтобы эта история когда-нибудь раскрылась. Справедливо полагая, что после гибели всей группы начнется тщательное расследование, Фрос оставил такую своеобразную подсказку. Никаких других объяснений он дать не мог все по той же причине: не позволил бы разведчик… Собственно, подобный мотив прослеживается и в случае с Мизом. Фрос недаром назначил ему встречу у моего отца. Ему нужен был свидетель, способный позднее дать следствию верную нить. Помните, я рассказал: до обеда он пробыл в нашем доме, затем улетел, будто невзначай обмолвившись, что собирается навестить Любаву. Прибывший Миз удивился отсутствию Фроса, но, узнав от моего отца, куда тот отправился, полетел следом. Так он и оказался возле дома Любавы. Отец до сих пор не подозревает, что действовал в русле плана Фроса. Но если бы дело получило огласку, он бы обязательно сообщил об этом эпизоде в Службу безопасности…