Страница 30 из 47
- Мадемуазель, здесь нет шлюх, - произнес Второв, приложив ухо к двери, и тут же последовало пять выстрелов подряд.
Каким-то чудом пули никого из присутствующих не задели, застряв в противоположной стене. Зато в панельной двери образовалось сразу пять дырок, в которые можно было заглянуть и убедиться, говорил ли хозяин каюты правду или бессовестно лгал. Что немедленно и проделала банкирша. Впрочем, можно было и не глядеть в дырки: имеющий уши услышал бы женский визг, который вырвался сразу из трех горл, но слился в один звук, точнее, ультразвук.
- Я говорил вам, что она как дикая кошка, - нервно засмеялся Курицын. - Кажется, патроны у неё кончились.
- Как бы не так, тварь! - выкрикнула банкирша и произвела ещё два выстрела, но возле двери уже давно никто не стоял: женщины спрятались в душевой, а Антон и Гай прижались к стене.
- Зачем ты собрался в Стамбул? - спросил Второв, чувствуя, что сейчас для этого вопроса самое подходящее время.
- А тебе что за дело? - удивился Курицын.
- Отвечай, а то выброшу на съедение Флюговой, - пообещал Второв. Хотите нагреть её мужа и дать деру?
- Да, - неохотно признался Антон. - Он все равно собирается её бросить. По крайней мере, она так считает.
- А теперь что, не поделили медвежью шкуру жирного борова?
- Она психованная, застукала меня с девицами. Я тебе как брату - всю правду... Выручай.
- Ладно, что-нибудь придумаем.
Второв пораскинул мозгами. На Курицына жалко было смотреть. Банкирша действительно нагнала на него страху. Зато хоть одна загадка вроде бы решена. Обоих можно вычеркнуть из списка подозреваемых в краже "Глории". Если только они не ведут более тонкую игру...
- Она перезаряжает обойму, - прошептал Гай, услышав характерный звук. - Попробую выбраться через иллюминатор, а потом зайти с тыла.
Но выполнять акробатические этюды ему не пришлось. В коридоре кто-то появился, должно быть привлеченный криком и выстрелами, и шел к Флюговой.
- Назад! - выкрикнула банкирша в ярости. - Стрелять буду!
- А я и так задом пячусь, - отозвалась женщина.
Второв узнал голос дегустаторши Скоромордовой и успокоился: эта справится, он почему-то был уверен на сто процентов. Последовал удар, затем - грохот. Открыв дверь, Полярник увидел Капитолину Захаровну, одетую в кимоно.
- Когда же мне дадут спокойно заснуть? - жалобно спросила она.
Глава восьмая
1
Наступило хмурое, совсем не летнее утро и успокоения не принесло. Напротив, все вокруг ещё больше растревожилось и запуталось. Драка в баре продолжалась недолго и закончилась хоккейным счетом 6:6. То есть было выбито шесть зубов и подбито шесть глаз, пострадали все, включая не успевшего увернуться от бутылки бармена. Единственным уцелевшим оказался опытный мореход контр-адмирал Вахрушин, который, несмотря на свой преклонный возраст, кулаками орудовал шустро и весело, доказав преимущество опыта перед молодостью. По существу, он один и выиграл сражение, поскольку фокусника Гибралтарова и пацифиста-пуштуна вырубили сразу же, а кинорежиссер продержался чуть дольше. Братья Гоголевы, как молодые волчата, лязгая зубами, потащили своих обмякших товарищей к выходу из бара.
- Мы с тобой ещё встретимся, старая коряга! - пригрозил Потап, выплевывая на пол кровавый сгусток.
- Уши узлом завяжем, - добавил Калистрат.
- Валите, пока я не рассердился по-настоящему, - усмехнулся контр-адмирал, поднимая Микитчика. - Пора промочить горло.
Тот сразу же ожил и потянулся к стакану. Вернулись из небытия и пуштун с фокусником.
- Вот, помню, в Гонконге, в одна тысяча девятьсот пятьдесят девятом году схлестнулись мы с корейскими морячками... - начал рассказывать Вахрушин. - Так зубов оставили побольше. Кажется, где-то стреляют?
А стреляла Флюгова, на нижней палубе, в каюту Второва. Но после того как её обездвижила дегустаторша в кимоно, наступила относительная тишина. Только сейчас стали открываться другие двери и высовываться заспанные рожи некоторых пассажиров. Банкиршу начали приводить в чувство, окропляя голову холодной водой. Наконец она подала первые признаки жизни.
- Расходитесь, больше ничего интересного не будет, - объявил Второв, пряча реквизированный "вальтер" в карман.
Антон благоразумно последовал его совету, опасаясь новой вспышки гнева со стороны своей любовницы. Ушла и Скоромордова, а Алиса с Юлией вызвались проводить банкиршу до её апартаментов, где свадебный пир давно затух. Жених, невеста, её отец, капитан Бурмистров и Дима Дивов спали прямо за столом и напоминали восковые фигуры. Если бы сюда сейчас случайно забрел киллер Гагов, то ему не составило бы никакого труда выполнить свое задание, поскольку даже дверь в каюту была распахнута, а Лукомский оказался совершенно беззащитен: его телохранители, избитые матросами, тяжело ворочались в трюме. У Мики был свернут набок нос, надорвано ухо и вывихнута рука, а Кока вообще не мог вспомнить, кто он такой, почему вокруг так темно и чьи стоны раздаются рядом? Гагов конечно же слышал выстрелы, топот ног, крики, но из каюты не высовывался. Он следовал золотому правилу профессионала: не вмешиваться в те события, которые не укладывались в продуманную им схему действий. В любом случае все выяснится утром, когда он пойдет завтракать...
Что же касается разбежавшихся по пароходу больных из лазарета, то к их поискам подключилась вся дееспособная команда матросов, организованная Глашей и старпомом Кукиным. Дело это было непростое, многие из вирусоносителей перешли в стадию буйной агрессии и утихомиривать их пришлось с помощью кулаков и веревок. Наконец к семи часам утра одиннадцать человек были изловлены и вновь помещены в карантин под надежный замок. Оставался последний инфицированный - муж Глаши, прятавшийся неизвестно где. Возможно, он прыгнул за борт и утонул. Такого мнения придерживался сам Кукин, который был вынужден честно признать, что не в силах овладеть ситуацией на пароходе. Здесь творилось невесть что, за всю мореходную практику таких рейсов у него не было, и подобного он не мог представить даже в кошмарном сне. Доказательством тому служили появившиеся в его рыжей шевелюре седые пряди. И главное, он не мог рассчитывать ни на чью поддержку. Владелец парохода и капитан производили впечатление невменяемых, боцман лежал тяжко избитый телохранителями Лукомского, а сами они вообще куда-то пропали. Пассажиры вели себя как обкуренные бандиты, команда распустилась и начинала огрызаться на приказы, а тут ещё карантин на судне, связанный с непонятным заболеванием... Не бросить ли все и не дать ли деру с этой проклятой "Коломбины"? Пока ещё есть время. Такая мысль стала все чаще и чаще посещать голову Кукина. Но остатки долга удерживали старпома на пароходе, кроме того, думал он, если бежать, так бежать с толком, с максимальной выгодой для себя. А для этого сейчас создаются все предпосылки...
- Остановки в Городце не будет, - сказал он вахтенному. - Прямым ходом - до Нижнего!
2
В полдень с левого борта "Коломбины" показались предместья Городца, пароход миновал шлюз, а ещё через четыре часа с правой стороны осталась и Балахна. До Нижнего Новгорода теперь было всего тридцать километров. Измученное пассажирами судно приближалось к городу вопреки всем законам логики, поскольку число разумных людей на палубе и в каютах катастрофически уменьшалось. Между тем радиоизвещение о карантине, посланное старпомом Кукиным, достигло представителей речного пароходства в Нижнем и быстро разнеслось по всей Волге. Последовал ответный запрос: какая требуется помощь, какие симптомы болезни?
- Откуда я знаю, холера вас забери, - проворчал расстроенный Кукин.
Радист воспринял его слова по-своему.
- Холера, - коротко отозвался он. После чего радиопередатчик по непонятной причине вышел из строя.
В порту Нижнего призадумались. С холерой не шутят, кроме того, в городе все равно уже лет пять нет никаких лекарств, если не считать импортных презервативов. Но контрацептивы тут вряд ли помогут, размножение вируса холеры проходит несколько иначе. Да и все медики, не получавшие зарплату, расползлись по окрестным огородам заготавливать корм на зиму. И "Коломбина" - пароход не государственный, а частный, хрен с ним! Мэр города был солидарен с начальником порта: это холерное судно надо сплавить куда подальше. С глаз долой, и как можно быстрее.