Страница 10 из 77
Выслушивая все новые и новые оскорбления, Эйден все больше внутренне свирепел. Он хотел вызвать своего командира на поединок в Круг Равных единственное место, где воин мог сражаться со старшим по званию офицером. Но Каэль Першоу запретил Круг, мотивируя это тем, что он не предназначен для решения мелких ссор.
Першоу, без сомнения, чувствовал, что внутри "вольняги" все бурлит, но Эйден поклялся никак не выдавать своих чувств. И выполнять эту клятву становилось все труднее, по мере того как ширилась улыбка полковника, выражая серьезную и неприкрытую угрозу.
- Только соображения экономии спасут вас, командир Хорхе, от наказания, которое вы заслужили. Если бы я мог, я отказал бы вам в праве на Шуркай и пристрелил на месте. Но в вашем звене нет никого, кто мог бы занять место командира. Я думаю, вы не сочтете оскорблением, если я скажу вам, что ваше подразделение самое разношерстное, неумелое и никчемное из всех, которыми мне выпадало несчастье командовать. Вы, вне всякого сомнения, единственный подходящий для них командир, и, к сожалению, только вас я могу туда назначить. Так что давайте исполним Ритуал Прощения, а затем приступим к текущим обязанностям.
Першоу обошел вокруг стола, готовый принять Шуркай, и был поражен, когда Эйден заявил:
- Нет. На этот раз я отказываюсь исполнить Шуркай. Я имел право убить Баста, и мне не за что просить прощения.
Першоу был явно взбешен. Иначе почему его голос вдруг упал до шепота?
- Я требую, чтобы вы исполнили Шуркай, командир Хорхе.
- Нет. Я его не исполню.
- Я вам приказываю.
- Ни один офицер не может приказать мне исполнить Шуркай. Вам процитировать соответствующее место из Предания?
- Не надо.
Он обошел Эйдена и встал около единственного в комнате окна. Оно потемнело от испарений Кровавого болота, и только в нескольких местах сквозь стекло можно было что-то разглядеть. Несколько секунд Першоу простоял возле него, сцепив руки за спиной, затем резко обернулся.
- Хорошо. Тогда мы можем прибегнуть к более суровому наказанию. Ланж!
Немедленно появилась Ланж. Эйден понял, что до этого она стояла за дверью, ожидая приказаний своего командира. У Першоу были предусмотрены все варианты. С первой же секунды, когда он открывал глаза после сна (кстати, засыпать Першоу тоже сам себе приказывал), его день был жестко расписан. Имел он, без сомнения, и план на тот случай, когда провинившийся воин отказывается от Шуркая.
Ланж внесла небольшую коробку, держа ее так, будто исполняла какой-то обряд.
- Ланж, положите коробку на мой стол.
- Да, сэр.
- Теперь откройте ее.
Ланж подчеркнуто медленно открыла коробку, как всегда точно выполняя приказание своего командира. Эйден знал, что теперь последует. Если бы его не сдерживала верность Клану, он, возможно, задушил бы в этот момент Першоу вместе с адъютантом.
Осторожно двумя руками Ланж вынула из коробки Черную Ленту, затем протянула командиру, который принял ее так же осторожно, как будто это была драгоценность.
- Командир Хорхе, вы опозорили свое звено. Нет ничего более постыдного, чем убийство без необходимости. В течение следующего месяца вы должны будете носить Черную Ленту и это изображение на груди. Ланж?
Осторожно взяв кончиками пальцев, чтобы не повредить, Ланж продемонстрировала голографическую фотографию Баста, который был изображен на ней в мрачном настроении - фото относилось к любимому воинами типу "сурового портрета". Сотни подобных экземпляров можно было найти в любой картотеке.
- Перед тем как я надену на вас Черную Ленту, вы можете попытаться оправдать свои недостойные действия. Давайте, Хорхе. Отвечайте.
- А есть ли в этом какой-нибудь смысл?
- Да. Я беспристрастен. Отвечайте.
- Баст оскорбил меня.
- Если бы вы были вернорожденным, это могло бы оправдать вас. Но вы вольнорожденный. Басту разрешалось оскорблять вас. Что-нибудь еще?
- Нет.
- Хорошо. Наденьте на него Черную Ленту, Ланж.
Адъютант, сохраняя мрачное выражение лица, обернула Ленту вокруг талии и груди Эйдена. Некоторое время она разглаживала морщины, образовавшиеся вокруг фотографии Баста, затем отступила на шаг назад, будто хотела критически оценить свою работу.
Улыбка исчезла с лица Першоу, и он теперь отдавал приказы обычным своим голосом. Он проинформировал Эйдена, что все будут его избегать, пока он носит Ленту, и он не имеет права с кем-либо заговаривать без разрешения. Кроме того, Эйдену запрещается без Ленты появляться в общественных местах, а также отвечать, если кто-нибудь заговорит с ним о ней. Он должен все время помнить о том, что Черная Лента призвана напоминать ему и другим о бесполезном убийстве, которое он совершил.
Когда Каэль Першоу закончил, Эйден отдал ему честь, затем повернулся и прошел мимо нахмурившейся Ланж, думая, что мог бы убить их обоих. Но прежде всего Першоу. Так же, как после драки с Бастом, он получил бы огромное удовольствие, постояв некоторое время над трупом своего командира.
Когда Хорхе вышел, Ланж, внимательно наблюдавшая за ним, повернулась и сказала:
- Очень гордый человек. И умный. Даже ношение Черной Ленты он может обратить в доблесть.
Прежде чем ответить, Першоу тяжело вздохнул. Такое проявление эмоций не было ему свойственно.
- Мы принадлежим Клану и можем следовать только предписанным ритуалам. Я бы, конечно, лучше повесил его на рее, или пригвоздил к позорному столбу, или даже сжег бы на костре.
Ланж вдруг рассмеялась.
- О чем ты говоришь?
- Это все старинные унизительные казни. Ты думаешь, Хорхе такого не заслужил?
- Я так не говорила, я просто сказала, что он гордый.
- Но разве в твоем голосе не было восхищения?
- Восхищения? Возможное и было. Есть что-то называющее уважение в способности носить Черную Ленту с гордостью.
- Значит, наказание не достигло цели?
- Я этого не говорила. Ты сам так думаешь, воут?
- Ут. В этом человеке скрывается нечто, не поддающееся объяснению, его нельзя унизить любым наказанием.
- Разве это тебя не восхищает?
- Нет, не восхищает.
Они так долго бы еще проговорили и зашли бы, вероятно, очень далеко, но их разговор прервал курьер, принесший официальное сообщение от представителей Клана Волка.