Страница 4 из 7
Итак, Собачье Пробуждение состоялось, и настало время подумать об его последствиях и о формах его расширения, и на этом этапе Дима проявил больше осторожности и предусмотрительности, не стал трезвонить по всем углам, что вот, дескать, появился у меня говорящий пес, сам, дескать, научил, но порешили они с Оливье первое время сидеть тихо, а Дима пусть разнюхает мнение специалистов на сей счет. Словом, к рекламе Дима не спешил, помня, что еще ни один клоун никогда не получал Нобелевской премии и вряд ли когда получит, а Оливье - тот просто не был заинтересован в рекламе, у него не было причин торопиться заявлять о своих новоявленных способностях, но, наоборот, его не оставляло стремление сперва самому получше во всем разобраться.
Мнение специалистов на сей счет оказалось единодушным: "Бред!". Так Диме заявлял любой специалист, какого ему удавалось вовлечь в беседу на эту тему, и специалист по собакам, и специалист по разговорам, и любой другой специалист, в какой бы форме ни пытался Дима преподнести ему свой феномен: в форме ли анекдота, или в форме предположения, или даже просто в форме: "А вот мне рассказывали..." Все равно ответ бывал кратким и удручающим: "Бред!"
- Да, Олюшка, - жаловался Дима вечерами, - не спешат и не поспешат давать нам с тобой Нобелевскую премию, не верят они в тебя, в лучшем случае про рефлексы твердят... А так хотелось бы славы!
- Да, слава - вещь хорошая, - соглашался Оливье.
- Вот видишь! - радовался Дима поддержке.
- Еще как вижу! - подтверждал Оливье.
- А еще, даже покажи им сейчас тебя, так ведь непременно потребуют воспроизводимости, а где я им ее возьму? Как я им докажу, что ты не мутант, не выродок какой-то, а что любую шавку так научить можно?
- Никак не докажешь, поскольку любую шавку научить нельзя. Любого дога в лучшем случае! - Оливье тоже был не лишен тщеславия.
- А! Шавку, дога!.. - Дима отмахивался. - Тебя-то я учил правильно? Вроде да, поскольку ты говоришь... Но, с другой стороны, заговорил-то ты в мое отсутствие!.. Ты сам-то хоть знаешь, как это произошло?
- Стараюсь разобраться...
- А побыстрее не можешь?
- Быстрее всего было бы попробовать научить еще одну собаку. И обобщить опыт. К тому же в двух собак поверят вдвое быстрее. Две собаки вдвое очевиднее.
- А где я тебе возьму вторую собаку? Ведь на шавку ты не согласишься? Дима искоса, с лукавой издевкой взглядывал на Оливье, но тот отвечал серьезно и утвердительно:
- Да, на шавку я не соглашусь. Только догессу с хорошей родословной - надо думать и о потомстве!
- То-то, что надо... А сколько она стоит, твоя догесса, знаешь?
- Должно быть, немало... - И на этом их беседа заходила в неизменный тупик - денег не было, и взять их было негде. Пару раз с отчаяния Дима пробовал сходить на бега, но, проиграв оба раза по двадцать пять рублей, окончательно убедился, что везение потому и везение, что неповторимо, и об ипподроме думать перестал, предложение же Оливье облаивать или даже хватать за ноги неугодных лошадей, дабы те сбивались и не мешали угодным, замахав руками, отверг, как чреватое и нереальное.
Вот в таких вот занятиях и проскочили два месяца, отделяющие первые слова Оливье от тех слов: "Я имею в виду...", какими он начал, когда мы его прервали. Сказал же он:
- Я имею в виду, куда он их денет.
- А вот черт его знает, - отозвался Дима, - если вовремя не конфискуют, то, может, так они у него и сгниют в кубышке! - Судьба этих денег расстроила его чуть не до слез.
- Почему же тогда их у него не отнимут? - резонно спросил Оливье.
- Да, видать, некому, - пожал плечами Дима, - впрочем, не все еще потеряно, может, успеют конфисковать...
- А что для нее нужно, для конфискации?
- Ну, во-первых, чтобы он попался. А потом решение суда...
- Такой попадется, жди... - усомнился Оливье.
- Думаешь, нет? - в тоне Димы была безнадежность. - А между тем нам бы с тобой этих денег, а, Олька? - Дима оживился. - Машину бы купили, чтобы ездить, - Дима закинул ногу на ногу и обхватил колено, - машинок бы пишущих, сразу школу для вас, неучей, организовали бы, а дальше уж вы сами - какая сенсация, а? Это ведь не просто говорящий пес, необъяснимый феномен природы, от которого, ты уж извини, больше цирком попахивает... И ты, как уже было оговорено, Директор Первой Школы Собачьего Пробуждения. Уж тут тебе скучать и унывать не пришлось бы, не то что сейчас ты что-то нос повесил. - Дима погладил собаке уши и потрепал ее по горлу. - Тут у тебя дел бы хватало комиссии принимать, на звонки из районо отвечать, неразумных щенков видом своим пугать да еще на преподавателей давить, чтобы не портили пресловутый процент успеваемости... И разве только это?.. - Действительно, далеко не только это представилось сейчас Диме. Впрочем, стоит ли пересказывать, о чем он вдруг замечтался? Разве каждый из нас не может с легкостью и удовольствием представить, куда он денет громадные деньги? Словом: "Эх, мне бы миллион!"... Могу только вас уверить, что фантазия у Димы работала ничуть не хуже, чем у любого из нас, и ассортимент всяческих представляемых удовольствий никому не показался бы скудным и убогим.
- Представляешь, Олька, - заговорил между тем Дима, все больше при этом вдохновляясь, - сколько ходит по земле всяческих изобретателей, не гениев, гении - те всегда пробьются, а просто талантливых, и вот изобрел этот талантливый что-то очень полезное, мелкое, правда, такое, о чем ни один гений и задумываться бы не стал, но полезное все же, а ему каких-нибудь ста рублей не хватает, чтобы хоть модельку-то аппаратика-то своего соорудить, а то ведь не верят ему, вот не верят, и все... Он, может, в институтах не обучался, он, может, в интегралах этого всего представить не умеет, вот ему и не верят... А у другого заболел кто-то, лекарства дорогие нужны, редкие, а у третьего... У третьего, может, свадьбу сыграть не на что... - Дима задумался, и тишину прервал Оливье:
- Это мне как раз свадьбу сыграть не на что.
- Как то есть? - не сразу среагировал Дима.
- Точнее сказать, не на что невесту купить!
Дима хмыкнул.
- Впрочем, - продолжил Оливье, - моя-то беда поправимая. Ты продаешь меня этому Якову, получаешь деньги, покупаешь мне невесту, а потом я от Якова сбегу.
- А он придет требовать тебя судом. Увы, для закона ты - вещь.
- А на суде я продемонстрирую наличие у меня сознания и свободы воли, после чего сделка станет незаконной, и он меня не получит.
- Вот-вот! Тебя-то он не получит, он деньги свои назад получит, а я получу пару лет за мошенничество.
- Тогда я, перед тем как сбежать, перегрызу ему глотку.
- Этого еще не хватало! - Дима вскочил с дивана. - Тогда ведь тебя...
- А кто будет знать, что я - это я? У меня что, паспорт есть? Или отпечатки пальцев?
- Паспорт у тебя как раз есть, и без паспорта он тебя не возьмет, так что и тебя возьмут, голубчика, и со мною вместе...
- Однако! А чего мне стоит прихватить с собой и паспорт, и даже твою расписку в получении денег, если он ее с тебя вытребует?
- Прихватишь у него! Да он их так запрячет...
- А я подсмотрю!
- У такого подсмотришь!
- Ты нет. Я да.
- Ага, глазастый какой... Небось догадается Яков меры-то принять, предосторожности...
- От кого меры, от меня? От собаки?"
Вот это да!" - осенило Диму.
Ни Яков, ни кто другой ничего от пса Оливье прятать не станет. И Оливье, который давно уже не пес, легко и нежно, именно легко и нежно, добудет это, тщательно от людей скрываемое, и принесет его сюда, к Диме. Непременно принесет! И Дима заговорил вслух:
- Слушай, - сказал он, - а ты что, и вправду загрыз бы Якова?
- А разве нужно? - удивился Оливье. - Ведь ты же меня не продашь?
- И еще как продам! - взвился Дима. - Продам, дружок, и не моги возражать! Грызть его, правда, не надо, а надо сделать вот что... - И Дима торопливо и сбивчиво принялся рассказывать псу, что тот должен будет сделать.