В тупике

- И вы его задержали?

- Естественно, это пришлось сделать. Но было поздно. Оказывается, он уже раззвонил о своем предстоящем заявлении куда не надо, и к управлению стали стекаться всякие там газетчики и телевизионщики... в общем, всякая сволочь. Мы приставили к Миллеру двух самых опытных и надежных детективов, мы пытались ему втолковать, что никакой пресс-конференции не будет, по крайней море до тех пор, пока он не выложит все нам, и пока мы сами в этом не разберемся. Но он только хохотал в ответ и кричал, что в этой истории нечего разбирать. СОВЕРШЕННО НЕЧЕГО. Он утверждал, что все НАСТОЛЬКО ПРОСТО, что весь мир ахнет, когда это узнает.

- Весь мир ахнет? - улыбнулся Корней.

- Вот именно. - подтвердил Грэм. - Именно ахнет - весь мир.

Корней помолчал, затем поинтересовался.

- И он не походил на сумасшедшего?

- Нисколько, - решительно сказал Грэм. - Скорее это был человек, весьма довольный своим открытием и предвкушающий, какой взрыв всеобщего изумления вызовет его заявление. Это были восторги недалекого человека, ведь не каждый день таким посредственностям, какой в сущности и являлся Джонни Миллер, доводится разгадывать тайны, над которыми безуспешно бьются лучшие полицейские головы мира...

- Итак!

- Итак... все повторилось. - мрачно сказал Грэм. - Все опять повторилось. Стоило только охране на минуту оставить его в камере без наблюдения, как кто-то тут же порезал его на куски.

- На кусочки... - с неуместной сейчас иронией поправил его Корней и многозначительно подмигнул. - Так?

Грэм пожал плечами.

- Не знаю. - сказал он. - Я не приглядывался Меня там чуть не стошнило.

- Но ты ведь читал отчет полицейского врача?

Грэм насупился. Корней тяжело вздохнул, бездумно поскребывая пальцами ноги по ковру, расстеленному на веранде и вглядываясь в какую-то только ему видимую сейчас точку на далеком горизонте. Ясно, что ответа на свой вопрос он и не ждал.

- Ладно. - вдруг махнул он рукой. - Дело не в отчете, в конце концов, но я думаю так, что настоящего полицейского не должно тошнить по такому смехотворному поводу. Иначе это не полицейский, а черт те что.

Грэм нервно хмыкнул.

- Ты прав. Дело не в отчете, но и не в тошноте тоже. Однако смерть Миллера была таким ударом, от которого кое-кому уже ни за что не оправиться. Представляешь, Корней, в самом сердце полицейского управления, не в захолустье где-нибудь, а в самой столице, за крепкими стальными решетками и надежной сигнализацией, в окружении опытнейших и ко всему готовых полицейских страны произошло то, чего ПРОИЗОЙТИ В ЭТОМ МЕСТЕ НИКАК НЕ МОГЛО! Вот это уже и была самая настоящая мистика. Я понял бы еще, если бы в него стреляли, или отравили, или взорвали бы к чертям собачьим вместе с полицейским управлением в конце концов... Но порвать на куски! Таким тщательнейшим образом! В течение полутора минут и причем по одной и той же методе, что и министра... это ни в какие ворота не лезет. Какой в этом смысл, а, Корней?

Корней повел плечами, словно задул холодный ветер.

- Без смысла не происходит в природе ни одно явление. глубокомысленно изрек он. - Даже если следов этого смысла с первого раза отыскать не удается.

- Вот-вот! - подхватил Грэм. - Никаких следов убийцы! Камера была заперта и никто, понимаешь - НИКТО незамеченным к ней на расстояние даже пушечного выстрела подобраться бы не смог! Не разрезал же он сам себя, в конце концов...

- Да. А ножик проглотил. - усмехнулся Корней. - Нужно иметь в виду и такой вариант.

- Не до шуток, Корней. - вздохнул Грэм.

- А я и не шучу.

Корней разогнулся и положил руку на стол ладонью вверх.

- Ты столкнулся с необъяснимым, Фред, - сказал он. - Но это необъяснимое необъяснимо только до тех пор, пока ты не введешь в бой ВСЕ версии, какие только взбредут тебе в голову. Остальное - дело техники, да еще времени. Скорее времени, чем техники. Ты должен проверить все версии, а затем исключать их по мере проверки. Когда останется одна-единственная версия, которую невозможно проверить - она твоя. И таким образом она уже не версия, а искомое решение.

- Я тоже учился в полицейской академии. - недовольно буркнул Грэм.

- Но почему-то начисто позабыл все полезное, чему там учили. Другое дело, если за долгие годы службы многие положения тебе не пригодились... Но практика практикой, дружище, а теорию забывать все же не следует. Или ты просто обленился, Грэм, я никак не могу понять... Почему бы тебе не принять и такую версию, что он разрезал себя сам? Ну, допустим, в силу каких-то сверхъестественных причин. Понимаешь ли, в криминалистике, как и в юриспруденции, прецедент может возникнуть на абсолютно голом месте!

- У нас нет отдела по борьбе со сверхъестественными явлениями. ответил Грэм.

- Но зато есть бошки на плечах! - заорал вдруг Корней. - Для чего каждому человеку дана башка?! Чтобы говно под микроскопом разглядывать до бесконечности?

Грэм поморщился.

- Ладно... - он недовольно поглядел на друга. - Давай сначала я тебе расскажу до конца. Идет?

Корней примирительно кивнул, хотя видно было, что в голове у него крутится какая-то навязчивая мысль.

- Шеф сразу же вызвал спецподразделение. - продолжал Грэм, - и они сразу же арестовали всех, кто в момент убийства находился или мог находиться вблизи камеры. Здание управления перетрясли буквально сверху до низу, короче, применили все меры, какие только можно было применить. За полторы недели собрали горы материала на Миллера, и на тех, кто был с ним рядом в течение недели до убийства, но опять все впустую. Двести специалистов переворошили все дела, над которыми сидел Миллер или которых касался до своей гибели, но не обнаружили и намека ни на какую сказку, тем более смешную, которую н упоминал перед смертью. Впрочем, полицию почти сразу же отстранили от расследования, дело взял в свои руки лично президент. Ему несладко сейчас, совсем несладко. Ты представляешь уже себе, ЧТО там у нас творится?

Корней молчал, по-прежнему уставившись неясным взором куда-то в сторону горизонта. Грэм повертел в пальцах свой бокал и допил его содержимое до конца. Затем он закурил и откинулся на спинку кресла. Он считал свой рассказ в целом оконченным. А Корней все молчал, и совершенно непонятно было, что у него на уме.