Смерть воды и огня

Делиться всем этим с Игорем мне пока что никак нельзя.

Проще всего было бы обратиться к Повару, чтобы кто-то из его сотрудников - тот же "Лексеич" - подъехал к портье, показал фотографию Богомола и спросил, не эта ли француженка заказывала слежку за своим неверным любовником.

Но и обращаться к Повару я не могу, пока не докопаюсь, чего он на самом деле хочет: чтобы Богомол продолжала убивать или чтобы она прекратила исполнять заказы по делу Пиньони. Только зная цели и тайные замыслы Повара наверняка, я сумею выбраться живым из этой кошмарной ситуации. Один шаг не в том направлении, одно неосторожное слово, по которому Повар поймет, что я догадался о большем, чем мне положено - и он прихлопнет меня как муху.

Остается одно: лично встретиться с Богомолом и переговорить с ней. А до этого очень не мешает как следует потолковать с профессором Черемшиным. Выяснить, чего он так боится, что за история произошла с ним в Лондоне. Возможно, я получу такие ответы, которые окончательно расставят все по местам.

И задать один вопрос Акличагу. Имел ли он в виду, говоря о невероятном, что к этой истории причастна женщина ослепительной красоты? И, если он ответит "да"...

Кажется, я задремал. Или слишком глубоко задумался, не знаю. Во всяком случае, я не заметил, как мистер Николас Джонсон и Лариса вышли на Ленинский. Очнулся, вздрогнув, я только тогда, когда Лариса забарабанила пальцами в боковое стекло моего "жигуленка".

- Эй, приятель! Ты ждешь кого-то?

Я открыл дверцу. Она стояла передо мной, раскрасневшаяся, чуть пьяная от шампанского и любовных развлечений, в расстегнутой шубке, сытая любовью ровно настолько, чтобы остаток ночи не обжираться ей, а смаковать каждый момент экстаза. Что до мистера Николаса Джонсона, то сейчас, когда Лариса его не видела, на его лице блуждало странно задумчивое выражение. Впрочем, он тут же изобразил улыбку до ушей и наглость в глазах, едва перехватил мой взгляд - возможно, излишне внимательный.

- Так, задремал, - ответил я. - А вы что хотите? Домой добраться?

- Вот именно! - сказала Лариса. - Будь добр, свези в Отрадное.

- В Отрадное? - поразился я. - Нашли ближний свет! Я... если хотите знать, я потому и взял паузу, что катаюсь с самого утра. Думал, вздремну немного, чтобы освежиться, на ближайшем крупном перекрестке возьму последнего ездока, которому ехать недалеко - и домой! Так что в Отрадное ехать - другого ищите!

- А чего ты так вкалываешь? - осведомилась Лариса. - Деньги нужны позарез?

- Позарез, - кивнул я.

- Так вот тебе и случай подзаработать! Этот... - она кивнула на мистера Джонсона, - он американец. По русски ни бум-бум, а денег куры не клюют, платит не скупясь. Так что тебе одна эта поездка выйдет как пять других. И вообще, не жлобись, не позорь перед иностранным гостем нашу столицу!

Я опять поглядел на мистера Джонсона. Тот глуповато ухмыльнулся и пощелкал пальцами, как бы давая мне понять, что пусть я только цену назову.

- Небось, зелененькими платит? - недоверчиво спросил я.

- Ими самыми, - подтвердила Лариса.

Я подумал ещё секунду - и согласился.

- Садитесь, поехали.

Они забрались на заднее сидение.

- И ещё просьба, - сказала Лариса, - тормознуть где-нибудь по пути у круглосуточного супермаркета.

- Сделаем, - кивнул я. - Этих супермаркетов нынче как собак нерезаных.

- А ты, сам-то, знаешь английский? - спросила Лариса.

- Так... - я пожал плечами. - В пределах школьной программы.

- То есть, никак?

- Ну, кое-что осталось, - я притормозил у светофора. - Например, уэлкам ту Москоу, - я сознательно утрировал акцент. Американец рассмеялся.

- Скажи ему, - обратился он к Ларисе, - что "добро пожаловать в Москву" несколько запоздало. Я здесь уже несколько дней.

Лариса перевела.

- Ну, тогда "гуд тайм ин Москоу", - откликнулся я.

- Что ж, - американец потрепал Ларису по колену, - благодаря тебе, у меня действительно в Москве "хорошее время". Но этого мы не будем ему переводить.

Скоро я остановился у попавшегося по пути фирменного круглосуточного супермаркета, и американец с Ларисой отправились загружаться. Отсутствовали они минут двадцать и вернулись с тремя большими пластиковыми пакетами, украшенными логотипом и рекламой супермаркета. Все три пакета были набиты под завязку. Насколько я понял, американец приустал от шампанского - из одного пакета торчало горлышко бутылки дорогого виски.

Они сложили пакеты в багажник, и мы поехали дальше.

- Когда ты улетаешь? - спросила Лариса.

- Через два дня, - ответил мистер Джонсон.

- И куда? Назад в Америку?

- Нет, - ответил он. - В Италию. И вообще, я прилетел сюда не из Штатов, а из Лондона.

Мне понадобилось все мое самообладание, чтобы сдержать мгновенную дрожь в руках - иначе руль вильнул бы так, что машину занесло.

Мистер Джонсон в точности повторял маршрут Акличага и Черемшина!

А если к тому же он следует в Верону...

- "Итэли" - это Италия? - осведомился я, как будто только одно это слово и уловив из всего их разговора.

- Италия, - подтвердила Лариса.

- Чудесная страна! - вздохнул я. - С детства мечтаю там побывать! Для меня сами названия городов звучат музыкой - Рим, Венеция, Неаполь, Верона, Флоренция... Песня!

В зеркальце заднего вида я заметил, что при слове "Верона" мистер Джонсон чуть заметно вздрогнул и прищурил глаза.

Теперь я был уверен.

Лариса перевела американцу мои слова, и он рассмеялся.

- Скажи ему, что я еду как раз в один из городов его мечты.

Лариса передала мне это.

- Переведи ему, что я ему жутко завидую! - сказал я.

Лариса и это перевела. Надо сказать, по-английски она чесала неплохо.

Мистер Николас Джонсон опять рассмеялся - и, похоже, совсем успокоился, решив, что мое упоминание про Верону было чистой случайностью. И в самом деле, кто же не упомянет такой знаменитый город?

- Я бы тоже хотела оказаться с тобой в Италии, - сказала Лариса, прижимаясь к нему.

- Может быть, когда-нибудь... - добродушно ответил мистер Джонсон. Главное, что сейчас мы вместе, да?

- И сколько ещё мы будем вместе? - задалась вопросом Лариса.

- По меньшей мере, два дня, - пророкотал мистер Джонсон. - Если позволишь, я останусь у тебя до самого отъезда. И ночевать буду у тебя, а не в гостинице. Мы ведь очень славно проведем время, да?

- Это замечательно! - Лариса была в восторге. - Но ведь мне надо и на работу ходить...

- У меня тоже есть дела, - сказал американец. - Так что днем мы будем разбегаться, а потом... потом мы будем жить полной жизнью, так?

- Такой полной, что тебе улетать не захочется! - заверила Лариса, сияя от счастья.

- Мне уже не хочется! - отозвался американец, обнимая её за плечи своей лапищей.

Чего не хочется американцу, подумал я, так это возвращаться в гостиницу. Он явно чувствует какую-то опасность, какой-то подвох... И то, что он узнал, сунувшись в компьютер, укрепило его в мысли: его могут попытаться убрать... Но что ж такое он мог углядеть среди данных о людях, которые в последнее время ездили за рубеж от фонда Дурманова?

Американец - из охотников, но затравленный зверь, бывает, пускается по следу охотника: видя свое единственное спасение в том, чтобы этого охотника разорвать. А узнать, в каком номере остановился американец, и подстеречь его - вполне выполнимая задача, как бы бдителен ни был мистер Джонсон. Остается одно: не появляться в гостинице до самого отъезда из Москвы. И тут он опять использует Ларису...

Но, тогда, получается, зверь, за которым охотится американец - зверь очень хищный и опасный...

За кем же идет его охота?

За Богомолом?

Других вариантов я не видел.

А если мои догадки правильные - то Богомол, действуя в своем стиле, сама постарается нанести первый удар. Сегодня?.. Пожалуй, нет. Ей надо подсобрать побольше информации об американце, чтобы основательно разработать план действий. Скорей всего, она рискнет "накрыть" его в гостинице завтра в ночь...