Москва - Варшава

- Но зачем я вам нужен?..

- А вот это - разговор серьезный, - он поудобней откинулся в кресле. Видишь ли, мой мальчик, у нас... Да, буду с тобой откровенен, у нас многое прогнило насквозь. В ближайшем будущем понадобятся какие-то перемены. Какие? Тут мнения расходятся. Кто-то предлагает ещё больше завинчивать гайки. А кто-то - и я в том числе, но, как понимаешь, я не самый главный человек, и не говорил бы о собственных мыслях, если бы они не совпадали до определенной степени с мыслями моего начальства - считает, что некоторые гайки можно, наоборот, и ослабить. Потому что потрясения будут, это факт. И наша задача в том, чтобы во всех этих потрясениях сохранить государство... великую державу сохранить, понимаешь? В каком-то смысле нам доделывать и перекраивать придется то, что не доделали или не так выкроили большевики. Ты ведь, надеюсь, "Архипелаг ГУЛАГ" читал? Хотя бы первый том?

Я замялся с ответом.

- Ну, ну, не надо со мной скромничать, - развеселился он. - Мы теперь, можно сказать, одно дело делаем. Так вот, многие, если ты помнишь, потянулись к большевикам потому, что верили: большевики "государственники", какие бы там лозунги про "интернационал" они ни выдвигали, чтобы народ и европейских "либералов" на свою сторону завлечь, и вообще, они - единственная сила, способная собрать и укрепить то, что не удержала и развалила безмозглая царская власть: единую великую империю. Многие царские офицеры, перешедшие к большевикам, именно в это верили. Ну, большевики и показали всем кузькину мать! Таким бессмысленным террором все кончилось, что закачаешься! Среднюю Азию вернули, Украину вернули, республики Прибалтики и даже часть Польши вернули - а что проку, если возвращали лишь силой танков, про пряники забывая? Да и плюя на это: вот, мол, еще, станем мы пряники давать! Вот все и дребезжит до сих пор, вот и загибается экономика, вот и... Солженицын, я тебе скажу, правильно ставит вопрос, когда пишет о Власове и власовцах: да, предательству нет прощения, но задумаемся, братцы, до чего надо было собственный народ довести, чтобы сто тысяч русских солдат - а русский солдат во все времена исключительной верностью славился - перешли на сторону врага! Согласен? Да и сейчас - что? Воруют все, кому не лень, народ, как взглянет, как "слуги народа" живут, так злостью исходит, все кое-как держится на водке и нефтедолларах, и в любой момент может облом произойти! И вот тут наша задача - не упустить момент, когда гнилая ткань окончательно лопнет, а то, что соплями склеено, совсем расклеится, а помочь государству в некую новую форму существования перейти, в некий новый имидж, сохраняя при этом основы государственности, не допуская того разброда, который может в большую кровь вылиться! Предстоит помочь тем, кто после старых маразматиков к управлению страной придут. И вот тут... вот тут мне не дуболомы и не костоломы нужны, а люди думающие, способные постоять за идею. Ты ведь не хочешь, например, чтобы твоя непокладистая Литва совсем от России отвалилась, когда хватка Москвы ослабнет, но перед этим чтоб в ней камня на камне не осталось и моря крови растеклись? Ты бы, небось, был за то, чтобы Литва, избежав жестоких расправ за вольнолюбие, пришла к самостоятельности, но при этом оставалась бы в союзе с Россией - форпостом великой империи? Сытая, благополучная Литва, в которой и частная инициатива разрешена до определенного уровня, вроде как при НЭП, и собственное правительство имеется, почти полностью самостоятельное, и "антисоветчиков" можно издавать приблизительно до такого же предела, до которого их, например, в Венгрии издают - и тем крепче такая Литва к Союзу привязана, потому как видит, что без Союза её благополучие рухнет? Вот над чем нам надо работать! Над тем, чтобы лишних эксцессов не допустить!

Я обдумывал услышанное. Да, умен был генерал Пюжеев, очень умен. Конечно, оглядываясь из сегодняшнего дня, можно говорить о том, что и генерал был в чем-то наивен, что и он не представлял истинного масштаба того внутреннего развала и, соответственно, истинного масштаба тех кризисов и потрясений, которые надвигались на нас. Хотя, кто знает... Вполне возможно, он сказал мне лишь то, что нужно было тогда сказать - и что, по его разумению, мне стоило от него услышать. А на самом деле он видел дальше и зорче. С такими людьми никогда не угадаешь.

Но главное было в другом. Я не знаю, как он это сумел, но своим разговором он растравил мне душу, разбередил все раны последнего времени, всколыхнул ту черную ненависть ко всему миру, которая просыпалась во мне, когда я думал о Марии. Где-то - ловко ввернутым словечком, где-то - сменой интонации, но он добился того, что я подумал: "Да пусть хоть весь мир рухнет! Зачем его беречь?"

- Так что от меня требуется? - спросил я вслух.

- Пока - немногое, - ответил он. - Во внешторг пойдешь работать, в польский отдел. На следующей неделе подашь заявление, там тебя уже ждут. И с институтом распределение согласуют.

- Но как же?.. - заикнулся я. - Ведь я специалист по французскому и...

- Все нормально, - сказал он. - И дорога во Францию тебе будет открыта. Ведь поляки довольно много косметики гонят по французским лицензиям, и сопроводительные документы всякие бывают на французском языке. Ты, мол, будешь разбираться, не подсовывают ли нам барахло. Близким и друзьям скажешь, что тебя приглашали на собеседование во внешторг. Мол, им человек с хорошим знанием французского нужен, и у них на тебя глаз запал. А ты согласился, когда узнал, что тебе светят поездки в Польшу по два-три раза в год, сразу светят, едва работать начнешь. Польша хоть и соцстрана, но все-таки заграница, прибарахлиться можно. А во Францию или в другую капстрану тебя ещё неизвестно, когда выпустят!

- Но почему именно Польша? - спросил я.

- Не только из-за особенностей твоей биографии! - хохотнул он. - Все наши анализы и расчеты показывают, что крутые события именно в Польше вот-вот грянут! И чем тщательнее мы будем держать руку на пульсе этих событий, тем лучше. Назревает, понимаешь, у них там, "в полях за Вислой сонной".

- А поконкретнее?..

- Поконкретнее, мой мальчик, будешь узнавать по мере надобности. Да у тебя и своя голова на плечах. Думай, сопоставляй, делай выводы. Любую самостоятельность мышления буду только приветствовать. Можно сказать, за тем и призываю тебя под свои знамена. Есть ещё вопросы?

Он осведомился тем тоном, которым намекают, что на данный момент вопросов больше быть не должно, но я все-таки сказал:

- Есть не вопрос, а, скорее, пожелание.

- Да?

- Нельзя ли будет... Если, конечно, я оправдаю ваше доверие... Нельзя ли будет меня перекинуть с косметики на что-нибудь другое?

- На что именно? У тебя ведь что-то конкретное на уме, да?

- Конкретное. Я бы хотел заниматься фильмами. Ну, отсмотр фильмов, стоит их закупать или нет. Французские фильмы я хоть сейчас могу смотреть без перевода, а в польском языке я быстро натаскаюсь, если надобность возникнет. И, в конце концов, у закупочной комиссии ведь свои переводчики имеются, так?

Генерал хмыкнул.

- Высоко метишь. Хотя... Хотя, мысль недурная. Надо будет её повертеть. Это ж тебе из внешторга в другую епархию переходить надо, но, все равно... Метишь в кино, чтобы к своей коханочке быть поближе?

- Не только поэтому, - ответил я. - Мне кажется, человеку, связанному с кино, будут открываться те двери, которые не откроются человеку, связанному с косметикой.

- И здесь верно мыслишь! - одобрил Пюжеев. - Ладно! Ты начни, главное, а там посмотрим, по способностям твоим.

Вот так завершилась эта странная беседа. В тот же вечер я рассказал и Наташе, и родителям о "предложении, поступившем из внешторга".

- Я думаю, стоит согласиться, - сказал я. - Работа нормальная, денежная, и с поездками за рубеж. Деньги на покупку квартиры на такой работе можно скопить быстро. И потом, людям, связанным с заграницей, часто предоставляют право приобрести квартиру вне очереди. Я сразу спросил, мне такое право предоставят, если я хорошо себя зарекомендую. Буквально через полгода могут продвинуть.