Страница 29 из 48
С политической точки зрения, экспедиция - огромный и бессмысленный риск. По всей южной границе Нордической Руси, от Бактры до Мадьярского Понта, расставлены высокочастотные дозорные башни; кроме того, путь лежит через независимые, но союзные Руси республики гуннов и уйгуров, знаменитые яростью и жестокосердием своих воинов. Визит чужеземцев там могли расценить как повод к ответному нарушению границы.
Добираться до места назначения экспедиции предстояло на иоудайских пчелолетах - вместительных низколетящих машинах с горизонтальными пропеллерами и сирийскими реактивными турбинами. Отставной генерал сил безопасности Джамаль Атта, как веером, помахал пачкой фотоснимков, изображающих эти летательные аппараты с широкими лопастями винтов, установленных на крыльях, и выпуклыми фонарями впереди, напоминающими глаза насекомых.
- С оружием никаких хлопот - есть дворцовый арсенал, есть мемфисские заводы, на крайний случай, "черный рынок" в дельте. Меня беспокоит другое: что конкретно мы ищем? И что будем делать, если найдем?
О необычном объекте поисков Атты и Оресиаса знали еще далеко не все.
Рита посмотрела на карты.
- Ищем Врата. Найдем - попробуем войти.
- И что увидим за ними?
- Пространство, которое называется Путь. - Она пустилась в объяснения, но через минуту Атта сверкнул глазами и поднял руку.
- Если за Вратами можно жить, то там, наверное, уже живут. А вдруг им не понравятся незваные гости? Рита пожала плечами.
- Не знаю. Думаю, нас встретят хорошо.
- Кто встретит?
- Возможно, люди. Создатели Пути. Атта недоверчиво покачал головой.
- Кто бы они ни были, у них наверняка есть коечто за пазухой на случай вторжения чужеземцев. На мой взгляд, все это слишком рискованно и плохо продумано. Лично я пустил бы вперед армию.
- Армия исключается, - возразил Оресиас. - Но если эта молодая женщина готова хоть к черту на рога, к лицу ли бывалому воину отставать от нее?
Атта развел руками.
- Твоя правда. Я тоже готов лезть к черту на рога, но только по приказу Ее Императорского Величества. Раз уж Ее Императорскому Величеству угодно, чтобы наша служба завершилась в пасти чудовищ или под молниями богов...
- Или в объятиях друзей. - Нытье Атты вывело Риту из себя. - Друзей, способных вернуть Ойкумене дни ее славы.
- Сокровища из пасти дракона, - усмехнулся Оресиас.
ПУХ ЧЕРТОПОЛОХА, ПЯТЫЙ ЗАЛ
Ярт спокойно перебрался в Ольми, очевидно, не заподозрив о перемене. Лежа во второй комнате с закрытыми глазами, Ольми осторожно присматривался к "гостю", как ветеринар к спящему хищнику.
Со всех сторон на него давили толщи астероида - неподвластные времени первобытные известняки, гранит и вода, столетиями дававшие кров и пищу его народу.
Он глядел на дисплей, с которого только что исчез безмятежный образ ярта. Опустели и хранилища памяти - все, из чего состояла личность пленника, благополучно перекочевало в импланты Ольми. Первые же секунды изучения ярта дали результат: обнаружился не то буфер, не то интерфейс для перевода, созданный либо яртом в ответ на первые зондирования, либо, что менее вероятно, учеными, которые его зондировали. Без помощи этого буфера Ольми не уловил бы вразумительную речь, когда Мар Келлен "помог" ему в первый раз подключиться к хранилищу сознания пленника. Буфер был неполон, но для начала годился.
Убедившись в возможности перевода, Ольми еще дважды проверил свою защиту. Ум ярта, занимавший один имплант, и загруженного дубля он изолировал от своей основной личности и соорудил несколько Преград, из которых не самую последнюю роль играл таймер, регулирующий доступ ко всем имплантам. Дублю доверялось проводить начальный этап изучения, периодически докладывая о результатах.
В сверхскоростном мире деятельности импланта все это уместилось в десять минут после загрузки. Дубль установил, что сознание ярта почти невредимо, но с дальнейшими выводами не торопился. Пока не разгадан целиком принцип действия бомбы с часовым механизмом, нельзя утверждать, что та или иная ее часть безвредна.
В первый же час работы Ольми обнаружил несколько кусков памяти-опыта ярта. Как только он попытался переслать их в основной имплант, ярт встрепенулся. Казалось, на миг части его сознания пробудились от безвременной дремы" и на Ольми обрушилась какофония взволнованных посланий:
Задание неясно. Присутствие служебного арбитра (?) Местонахождение неопределимо (мое?) (Острое отвращение).
И тотчас - низвержение обратно в тихий омут мнимого сна.
Открывшиеся Ольми воспоминания отнюдь не радовали своей четкостью и легкодоступностью для интерпретации. От человеческого эквивалента чувственность ярта отличалась в корне; "глазами" он воспринимал не только свет, но и звук, сочетая их сигналы удивительнейшим образом, совершенно не знакомым Гекзамону. Впрочем, это не доставило Ольми особых хлопот, поскольку уже не одно столетие были известны алгоритмы для расшифровки информационных сигналов практически во всех сенсорных диапазонах. Больше всего Ольми (а точнее, дубля ) сбила с толку недооценка (на уровне индивидуального восприятия) преимуществ улучшения культурных условий. Личное мироощущение ярта выглядело почти неуместным - весомое подтверждение версии, что этот чужак не столько индивид со свободой воли, сколько дистанционно управляемый датчик.
Однако этому противоречили другие находки. Ярт обладал прочной и автономной мотивационной матрицей; в человеческих терминах ее можно было бы назвать аналогом эго. Правда, на эту матрицу наслаивались сложные взаимосвязанные комплексы социальных и иерархических обязанностей. Сильная воля ярта проявлялась только в определенных ситуациях; в родной социальной среде она исчезала совсем, уступая место исполнительности и послушанию. И в этом, с точки зрения ярта, не было никакого противоречия, ибо "послушание неотличимо от свободы воли".
Интересное кредо, и все-таки Ольми был уверен, что групповой разум тут ни при чем, по крайней мере, этот ярт к нему отношения не имеет. Возможно, в сознании пленника специально запечатлена модель яртской иерархии - нечто вроде искусственного самоконтроля или совести.