Очерки

Итак, можно ли помочь Виктору Зилову и таким, как он?

ВЫХОД...

ОН ЖЕ ВХОД

В ПРОБЛЕМУ

Время изменяет человека как в физическом, так и в духовном отношении...

Глупец один не изменяется, ибо время не приносит ему развития, а опыты для него не существуют.

А. С. Пушкин

Человек трудолюбивой души будет задавать себе вопросы, на которые у других всегда есть готовый ответ, поэтому они лениво делают какое-то дело, даже когда делают его хорошо, и живут, только потребляя.

Ч. Айтматов

В предыдущем изложении мы пытались показать, что как характер, сознательно самоопределившаяся личность, Виктор Зилов не одномерен и в то же время совершенно определенен в своей многомерности. Какой бы стороной своей натуры он ни поворачивался, в конечном счете всегда выступает, проглядывает одно и то же свойство его бытия, образа жизни - душевная вялость, пассивность, созерцательность, потребительство. И ото несмотря на то, что натура у Зилова отнюдь по бездеятельная, напротив, он весьма действен, активен, динамичен.

Подобно герою фильма О. Иоселиани, он находится постоянно в движении, куда-то спешит, что-то делает, с кем-то общается. Но это деятельность пустая, ни на что серьезное, увлекающее хотя бы его самого, не направленная.

По существу, его деятельность - это бездеятельность. Нет, он работает, живет на заработанные трудом средства, не ворует (разве что время, а этим грешат сейчас, увы, многие). Однако он не познал, что самым страшным злом, как заметил еще Аристотель, является бездеятельность, неподвижное состояние души. Все то, из чего слагается скука - безотчетная тоска, отвращение к делу, которым занимаешься, неопределенность желаний и необязательность порывов, томительная бесцельность времяпрепровождения, есть плод и результат бездеятельного существования. Иначе говоря, отказа человека от своей сущности, потому что, по остроумному высказыванию Канта, человек "желает жить беспечно и весело, а природа желает, чтобы он вышел из состояния нерадивости и бездеятельного довольства и окунулся с головой в работу и испытал трудности, чтобы найти средства разумного избавления от этих трудностей" [Кант И. Соч. В 6-ти т., т. 6, с. 12.].

Беда и корень всех несчастий Зплова в том, что этому основному требованию подлинно человеческого бытия и поведения отвечает он только формально, скорее внешне, чем по существу. Бездеятельная жизнь, представляя собой, как говорили классики философии, существование "неполное" и состояние "страдательное", образует благоприятную среду для множества пороков.

"Жизнь есть труд" - приводит слова И. С. Тургенева М. Горький. И продолжает:

"Она требует серьезного отношения к себе, и всякое легкомыслие терпимо ею только до времени, но время придет и принесет с собой жестоков наказание тем, которые относились к жизни невнимательно или легко, холодно или недостаточно активно... она поставит в счет каждый ваш ложный и неосмотрительный шаг, и когда вы будете подводить итоги ей, в конечном может получиться роковой и ядовитый вопрос - зачем мы жили?" [Горький М. Собр. соч. В 30-ти т., т. 23, с. 18 - 19.] Зилову еще рано подводить итоги, но сакраментальный вопрос насчет смысла жизни он уже вынужден задать себе. Мы не знаем, как ответит на него сам Зилов, но мимо формулы "жизнь есть труд" он не пройдет.

Бездеятельность Зилова начинается с отношения к труду - преимущественно иронического, снисходительно-равнодушного. Одну из сцен "воспоминаний" можно было бы, использовав зиловское словечко, обозначить "Работнички!".

То, что в ней происходит, иначе как имитацией деятельности но назовешь. Шутливая, почти пародийная форма изображения того, как Зилов трудится и как они с Саяшшым легко и непринужденно совершают, с их точки зрения, почти "невинный" подлог (с помощью "орла-решки" решают выдать старую статью за новую, существующее в фантазии - за действительно существующее), лишь оттеняет несерьезность отношения героя пьесы к своей деятельности и к своему участию в ней. Всматриваясь в Зилова "на работе", вы но скажете, что это и есть тот самый индивид, который "при нормальном состоянии своего здоровья, силы, бодрости, искусства, ловкости" испытывает "потребность в нормальной порции труда", что труд для него "дьявольски серьезное дело, интенсивнейшее напряжение" [Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. II, с. 109, 110.] и что именно в работе прежде всего он чувствует себя свободным и счастливым. Короче говоря, вам и в голову но придет назвать то, чем он занимается, положительной творческой деятельностью, как принято определять труд. Нет, труд здесь - скука, которую надо развеять "забавой", и всего лишь внешняя цель, твоего существа не затрагивающая и твоей индивидуальности не выражающая. Настоящая жизнь, а вместе с нею свобода и счастье находятся как бы за порогом рабочего места и времени, по ту сторону труда. И потому Зилов постоянно опаздывает на работу (в телевизионной версии у входа в учреждение он неизменно проделывает одну и ту же процедуру: достает из кармана пиджака галстук и надевает его, чтобы придать себе "соответствующий" вид); начинает свой трудовой день с того, что придвигает к себе телефон и ведет по нему бесконечные, никакого отношения к делу не имеющие разговоры; во время работы "гоняет" с Саяпиным партии в шахматы, обсуждает новости футбола либо достоинства фигуры своего очередного увлечения, а в обеденный перерыв может с коллегами распить бутылку вина в кафе "Незабудка".

Учреждение, в котором работают Зилов с Саяпиным, они называют не иначе как "контора". Для них она и есть, по словам Зилова, "самое подходящее место", "дом родной". На робкое предположение Саяпина, что можно было бы податься куда-нибудь в другое место, например на завод или в науку, Зилов отвечает без обиняков: "Брось, старик, ничего из нас уже не будет". Он знает, что к труду надо относиться с уважением и почтением, и потому может сказать при случае о себе "падаю с ног". Хотя это и звучит почти пародийно, однако Валерия, жеиа Саяпина, не только "в шутку" предлагает Кушаку наказать друзей-приятелей за обман со статьей - наказать "со всей принципиальностью!" - тем, что Саяпина лишить на сегодня футбола, заставив его "поработать сверхурочно", а Зилову на неделю позже дать отпуск, оттянув радость встречи с любимой утиной охотой. Вот этого "они не переживут", а выговор им все равно что "трынтрава", и их "не прошибешь" даже угрозой уволить с работы. Теперь понятно, почему перед нами всего лишь "работнички".