Страница 17 из 35
И тут послышалось:
— Дядя-сударь, двигайте сюда, да за цистерну встаньте.
За цистерной Почкин и повстречал своего контрагента. Какое убожество. В смысле, для контрагента. А так нормальная девица. Правда, щуплая по нынешним грудастым и ягодичным временам. Длинненькая, по нынешним низкорослым временам. В кепке с протяженным козырьком.
12
— Итак, вторая серия беседы с попугаем. Ну, кто тебя подослал? Или ты меня здорово разыграла? — Несмотря на возможный обман Почкин решил себя не кипятить. Все-таки, видно, что девчонка из благородных.
— Нагнитесь, или лучше свалитесь с этой лошади. По-моему, вы с “хвостом” явились,— напористо сказала девица.
— Ну, ладно не злоупотребляй,— осек ее Почкин.
— Вы точно с “хвостом”, сударь. Я голос только потому подала, что вас уж больше не вытащить будет из берлоги. Да отцепитесь вы от коня.
Она внезапно ухватила жеребца за уздечку да дернула.
— Эй, дьяволица,— гаркнул Почкин и как раз пули свистнули у него над головой. Тут уж пришлось ему свалился мордой вниз из-за страха и неожиданности.
Стреляли из автомата с высокой, чудом сохранившейся ректификационной колонны. Причем Почкин находился именно в секторе обстрела. Еще несколько секунд и после попадания в “десятку”, привет на тот свет. Дух Чистоты и Дух Грязи раздерут на шматки психику и физику господина Блюстителя.
— Давайте за мной, не пожалеете,— подала голос девчонка из какой-то щели. И Блюститель Чистоты, Уста Владыки, член храмового совета, стал протискиваться следом по весьма тесному лазу. Который оказался какой-то раздавленной трубой, все более сужающейся. И немаленькому Почкину все затруднительнее было в нее вписываться, несмотря на проявляемую прыть. Пришлось даже от тесака избавиться.
— Я не могу больше сжиматься и съеживаться, я ведь не членистоногий,
— заорал в один неприятный момент Северин Касьянович,— к тому же вот-вот поймаю очередь в беззащитную задницу.
— Я не могу защитить вашу задницу, голову хотя бы спасти. Вы же не гарцуете на коне, ползите смирно, как червячок,— дала девица гулкие инструкции.
Наконец труба чуть расширилась и при том загнулась вверх. Удирающие, в конце концов, выпростались из тьмы и оказались на невысокой платформе, рядом с ректификационной колонной. Той самой колонной, на вершине которой кто-то угнездился и стрекотал из грозного оружия.
— Там пулеметчик, сударь, уберите-ка его по-быстрому,— предложила девочка.
— Как же, сейчас,— огрызнулся Почкин, оттого что ее предложение показалось легкомысленным. Но вскоре с тоскою понял — деваться некуда.
Он отправился по скобам наверх, еще не представляя как же ему управится со стрелком, в то время как адреналин активно насыщал тело. Почкин не помнил слова “адреналин”, но замечал, что жизнь пошла скорее и каждая нынешняя секунда вмещает всяких переживаний и ощущений на целую минуту.
Отсчитываются последние скобы… надо очень тихо, ни одного лишнего шороха, а сердце колотится, чуть ли не вылетает из макушки. Господину Блюстителю ведь сорок лет, и он десять лет как ни с кем не бьется, ни на кулаках, ни на саблях, напрочь утратил сноровку и забыл боевые ухватки.
Вот голова пересекла границу верха и низа колонны. Пулеметчик лежал боком и высматривал человеческую дичь зорким оком. Ну что теперь? Блюстителю предстоит исполнить либо прыжок на супротивника, либо полет вниз головой.
Стрелок не успел перенаправить ствол, но приподнялся и оружие оказалось между ним и нападающим Почкиным. Почти одновременно противники ударили друг друга, Блюститель получил в челюсть, а сам отвесил ногой в пах. В результате Почкин оказался на самом краю верхотуры и едва удержал равновесие. Но все-таки качнулся вперед, опять схватил ствол, однако угостился еще одним ударом в скулу. И тогда всплыло что-то полезное из растревоженной побоями памяти.
Держась за ствол, Почкин резко сел, отчего в “ножницы” его ног угодила нижняя часть врага. Ноги недолго вспоминали, что надо сделать. Одна, не растерявшись, влупила сзади по щиколотке неприятеля, другая — по коленке, спереди. И пулеметчик усвистал вниз с башни, правда вместе со стволом.
Победитель осторожно глянул вниз — смайнавший враг был лежащим и недвижным, то есть распрощавшимся с жизнью. От этого Почкину стало не по себе. Он отвык убивать.
Блюститель стал спускаться по скобам, пытаясь поверить, что эта серия его жизни не оказалась последней. Сознание сделалось вялотекущим, отрешенным; мнилось, что распухшие звуки еле пролезают в уши. Но тут пришлось снова встрепенуться, потому что пулеметная очередь впилась в цистерну чуть сбоку. Были заметны утопшие в стальном листе комочки свинца, звон заполонил всю голову, будто она являлась пустым котлом. Все, теперь точно хана и даже трепыхаться не стоит. Ведь сзади возник еще один стрелок!
Впрочем неприятная неожиданность сменилась приятной. Загавкал другой пулемет, причем мишенью был не Почкин, а тот, кто на Почкина охотился. Неужели девчонка подхватила упавшее с башни оружие! Теперь, когда вражеский пулеметчик пытался укрыть свое тело, Блюститель на манер шустрого таракана заперебирал руками-ногами и, не утерпев, сиганул вниз с высоты в три метра.
Так и есть, напарница держала под обстрелом огневую точку метрах в пятидесяти от себя. Еще десять секунд и… подавила.
— Я долго в стрелковой гильдии занималась, приходилось для этого даже пацаном переодеваться. Но только сейчас первого своего неприятеля кокнула, можно звездочку на прикладе вырезать. Жалко, конечно, дядю… — заметила девица без особой печали.
— Да, не жилец он был. Рано или поздно ему бы конец настал… Я рад, если ты все делаешь так хорошо. Умельцев нынче мало.
Почкин похвалил, а девица скомандовала:
— Надо прочесать местность. Я к компрессору двинусь, а вы — вон к тому контейнеру.
Пигалица распоряжалась Блюстителем, но пришлось повиноваться. Как никак пигалица была неплохой пулеметчицей. Он пробирался среди ржавого хлама на полусогнутых, пока голова не почувствовала намечающуюся в ней дырку. Почкин заблаговременно упал, еще до того как высунулось из-за контейнера дуло пистолета и пыхнуло дымком. Вновь ярко засветил капец.
Однако, именно в это время глазки Блюстителя сноровисто забегали. Как и тогда, на южнотеменском шляхе.
Быстро высмотрев поблизости большую бочку, Почкин в полупадении пихнул ее, чтобы она покатилась на человека с пистолетом в руке. Чрезвычайно согнувшийся Блюститель потрусил вслед за катящимся предметом, слушая, как пули звякают об железку. В самый последний момент, когда пакостник с пистолетом уже отскочил в сторону, Почкин ухватил с земли железную цепь и, приподнявшись, достал ею цель.
Железяка вышибла пистолет и подбила врагу ребро, не более. Тот, перехватив цепь, потянул ее на себя, потом швырнул прямо в умную голову Блюстителя. Но Северин Почкин уже прыгнул умной головой вперед, плечом подбил колени противника, правой рукой — лодыжки. А опрокинув его, еще и тяпнул локтем в кадык.
— Почкин, шухер справа! — скороговоркой предупредила бой-девица.
После чего Блюститель боковым зрением зафиксировал летящую на него гранату, и даже того, кто ее метнул — шагах в тридцати от себя. Выбор был скуден. На роль укрытия годился лишь открытый контейнер и Почкин нырнул в его распахнутое ржавое нутро. Был взрыв, здоровенный ящик несколько раз подпрыгнул и перевернулся. Вдобавок оказался в некоторых местах пронзен осколками, внутреннее же его пространство наполнилось ржавой трухой. Ослепший, оглохший, кашляющий и чихающий до треска Почкин, был, конечно, полностью “открыт” для врага. Но никто не добил беспомощного человека с помощью тяжелого кулака или приклада, напротив кто-то ласково потянул за ботинок. Блюститель подался вперед, а уж потом разлепил веки. Над ним стояла девица с большим козырьком и пулеметом Дегтярева в руках.
— К сожалению, пришлось и того пришить, который гранату метнул. Пока что все концы оборваны,— подытожила она и подмигнула,— но вы дядька боевой оказались.