Конечная остановка: Меркурий

— Но выбраться с него невозможно. Отсутствие денег, новых персон-карт, а также запечатленные в картотеках отпечатки пальцев и физиономий, все это страшно мешает преодолеть турникет, ведущий на стартовую площадку.

Барин усмехнулся. Потом стянул рукой свое усмехающееся лицо, в смысле снял маску, которая продолжала лыбиться, перекочевав на полку. Но заместо первой рожи у хозяина теперь потешно гримасничала вторая.

— Как вы теперь убедились, личина — дело вкуса. Я вам помогу во всем, пожалуй, кроме персон-карт. Этим не занимаюсь.

— Спасибо, хозяин. — А ничего старичок-то!

— Спасибо за “спасибо”. Но мне понадобиться кое-что еще. Я хочу сделать не вырезку как многие, а врезку. Подсадить вам ма-а-ленького симбиота. Это всего лишь скромный комочек нервной ткани, который, при проползании в вас нитеплазмы, свистнет мне кое о чем.

Вот блин! Но у нас ведь космократия. И каждый того стоит, чего он может придумать новенького. За это почет и уважение. Вот на Земле изобретатели и рационализаторы частенько попадали в разряд бесов. Но ведь оттого Земля и зачахла, и живет теперь на наше пособие.

Ничего тут не попишешь. Даже если симбиот станет из маленького большим и заменит мои мозги собой, если превратит меня в биоробота, который будет по команде сосредоточенно воровать белье из прачечной, все равно придется соглашаться. И мы единодушно согласились под недовольное ворчание Кравца.

На следующий день все было готово. В том числе маски для изменения наших физиономий, состряпанные из какой-то органики, квазиживой, а возможно снятой с трупов. При нас эти мерзкие рожи доставали из банок, где они прорастали на специальных рельефах, долго промывали и даже наводили макияж. Наконец их притерли к нашим лицам и мы стали похожи на представителей царства мертвых. Однако через Аниму на искусственную рожу вполне автоматически передавались кое-какие эмоции и она быстро приобрела среднедебильный вид. А на пальцы было наживлено полипептидное покрытие с чужими “отпечатками”. Еще хозяин подарил каждому по “ведьмацкому” браслету из металлопластика, который по одному мыслеусилию растекался в защитно-ударную рукавицу.

Мы прилежно упражнялись с новыми и интересными членами нашего тела, когда началась облава. Сверху посыпалась щебенка, затрясся воздух — кто-то направленными взрывами пробивался в убежище. Через продолбленные шурфы первым делом шмыгнули пузырьки. Уже в помещении основная их часть, совокупившись, родила три больших пузыря, на которых нарисовались изображения. Таким образом возникло три фигуры Леонтия Мудрого, которые стали вещать менторскими голосами посредством дрожащей мембраны пузырей:

— Всем оставаться на своих местах. Входы-выходы надежно перекрыты. Сейчас в тоннели будет подан усыпляющий газ. Ложитесь на бок или живот — во избежание удушения рвотными массами — и засыпайте. Но не вздумайте удирать. В противном случае мы будем вынуждены произвести бегущий вакуумный взрыв.

Появление тройного призрака майора оказалось весьма неприятной неожиданностью. Тем более, что тот строго заявил, обращаясь к местному предводителю.

— Учти, Петя Мутный, если ты станешь покрывать лейтенанта Терентия и его шоблу, тебе не поздоровится вместе со всей Мудодеевкой.

Конечно, ничего ужасного, просто отреагировали зрительные рецепторы — мембраны пузырей покрыты сыпью из таких глазков — и пленочные процессоры отработали алгоритм “прямого обращения”.

Однако ни меня, ни Кравца с Шошаною ушлый призрак не заметил — ведь мы как раз усиленно тренировались с маскировочными рожами.

Вслед за пузырьками в шурфы посыпался красный порошок.

— Я его узнал, полундра. Он ничем не смывается, он сигналы подает,— заголосил кто-то из возбужденных граждан Мудодеевки. И было отчего. От такого порошочка человек становился радио— и оптическим маяком. А следовательно, любой боеприпас с пеленгующим устройством на него пускай — хоть ракету, хоть киберпса, хоть биоробота-птеродактиля — не промахнешься.

Тут уж все присутствующие бросились врассыпную — тучи порошка стремились прилепиться к любому, кто обладал поверхностным электростатическим зарядом.

Мы, не забыв захватить все свои подарки, кинулись за каким-то карликом, попутно спалив бластером изрядное количество приставучего порошка. Увязаться за главарем Петей Мутным не было никакой возможности, потому что он, никого не приглашая с собой, разверз мыслеусилием стальной борт цистерны, шагнул вперед и тут же сомкнул его за собой. Карлик — кажется, оразумленная, или как еще говорят образумившаяся, за счет подсадки человеческих генов, крыса — не мог разверзать металл, но знал все щели. Что весьма пригодилось, потому что вместе с шариками, накачанными газом — который одновременно веселил и усыплял — в подземелье были брошены киберпауки. Те лихо ползали, наводились на тепло, запах и силуэт, и от их укусов человек околевал. Надеюсь, что не навсегда.

Впрочем, черти-стражники тоже не лыком шиты, отчаянно боролись с ними, поражая молниями и заплевывая едкой слюной. Но то — черти, а то — мы. Однако и на этих гвардейцев нашлась отмычка, или вернее удавка: биороботы-змеи из квазиживых полимеров. Ползучих гадов электрические разряды не брали, а ядовитые плевки уязвляли лишь слегка. К тому же эти робоаспиды сами кусались ядом. Все было похоже на картинку из букваря, где Лаокоон с парнями позорно проигрывает змеям.

Несмотря на напряженность атмосферы я вспомнил рекламу одного медучреждения: “Для лечения используются укусы пчел, в тяжелых случаях укусы змей, в безнадежных — укусы тигров.”

На моих глазах черт по имени Сережа лихими прыжками растоптал головы трем робоаспидам, а одного, уловив за хвост, раскрутил и сплющил ударом об пол. Но другая хитрая гадина, вовремя высунувшись из шпигата, зацепила ему ногу хвостом и подсекла. А когда боец свалился, застилавшие пол квазиживые пластиковые пиявки — товарищи змеероботов — дружно пустили кровь. Сережа еще недолго поплавал в красной луже, но вскоре замер.

Но вот и мне не повезло: королевская киберкобра откуда-то свалилась на мою голову. Змееборство складывалось неудачно. Пластиковые мускулы обернули тварь вокруг меня, причем крепко прихвачена была правая вооруженная рука, кольцо почти наложилось на шею, разинутая пасть уже наводилась на тепловое излучение лакомой яремной вены. Я едва успел перехватить врага за горло, но силы на неравную борьбу отсутствовали. И тут мой пытливый меркнущий взор приметил вентилятор. Я, резко крутанувшись, попытался сунуть змеюгу под лопасть. Она ослабила захват, чтобы завязаться узлом на решетке вентилятора, и моя выпроставшаяся рука чиркнула ей лазерным ножиком по тепловизорам. Гадина засуетилась в наступивших для нее потемках, я же окончательно вырвался из ее нелюбовных объятий и стал резво догонять своих.

Вначале трап повел меня наверх, туда, где проходила линия чанов-дезинтеграторов. Там несколько чертей, облепленных маячным порошком, боролось с неотступно преследовавшими их шестиногими кибершакалами (сокращенно, церберами). Люки чанов, словно приглашая куда-то, были призывно открыты. Церберы меня не тронули, но один из чертей почему-то увязался следом.

— Мне велено задержать тебя. — Я полуобернулся, желая прошмыгнуть мимо, но он схватил меня за запястья, причем сзади.

Вот так номер. Гипнотический газ видимо вызвал в отпрыске Пети Мутного большое доверие к словам Леонтия-призрака насчет лейтенанта и его шоблы. И если киберзвери не смогли меня опознать, то этот загипнотизированный хорошо знал, кто я такой, не взирая на маски.

— Я и сам собрался сдаваться с повинной, пусть меня перевоспитывают.

— Усыпив такими словами его бдительность, резко присел, как будто упал в обморок. Чертяка склонился, а я рванул свои руки вверх и, ухватив его за загривок, швырнул через себя вперед. Да так, что тот и плюнул ядовито, и разряд пустил, когда уже поздно было. Меня дернуло и ожгло, но мутант уже влетел башкой вперед в распахнутый люк чана. Мигом двое церберов жадно впились в задницу моего нечаянного противника, и он, рванувшись от позора, отправился прямиком в кишечник, называемый дезинтегратором. Производственный агрегат, само собой, радостно ухватившись полимерным ротком, сразу утянул нежданную добычу. А я многосаженными прыжками припустил в атмосфере страха по коридору, в конце которого было два хода — вверх и вниз. Я выбрал низ, но все равно чуть не потерялся. Лишь топот Кравцевских башмаков, затихающий в стороне фильтровальной станции, позволил мне спринтерским броском настичь улепетывающих товарищей.